приговаривая:
— Ну, таким тебя люблю я, таким тебя хвалю я… Ох, если не брешешь… Завтра проверим…
— И завтра же мы скрытно проведем тебя по всем бригадам, — сказал майор. — Посмотришь, кто явился в коммуну не для того, чтоб возродить цивилизацию, а чтобы вредить нам и нашему делу.
Станислав кивнул, но без особого воодушевления.
— Это всё? — Василич почесал седой ежик на голове.
— Да, видит Отец наш, ничего я не утаил, ничего не скрыл, — сказал перебежчик.
— Это мы скоро узнаем. — Дериев махнул конвойным. — Уведите его.
Когда дверь за Станиславом закрылась, он повернулся к помощникам и спросил:
— Ну так что? Не думаю, что это подстава.
— Я не ощутил обмана в его словах, — покачал головой отец Павел. — Сей заблудший агнец Божий несомненно пребывает в тенетах духовного обольщения, и оно руководит его поступками, а не выгода и не хитрость.
— И мы сможем его использовать. — Василич заулыбался, и улыбка получилась злобной, как у волка, что заметил мирно пасущегося теленка. — Заманим этого Сына зари в ловушку и уничтожим. Без него весь этот рехнувшийся сброд разбежится.
— Думаешь, наш пророк поверит лысому, когда тот вернется? — В голосе майора было сомнение.
— Смотря что мы ему скормим, и как именно скормим. — Василич посерьезнел. — Нужно пробовать, иначе намучаемся, вот увидишь.
Несколько дней пролетели как один.
Кирилл заново привыкал к семейной жизни, к тому, что он женат, что у него есть не временное укрытие, а настоящий дом, место, куда можно вернуться вечером, после того, как разберешься с делами.
А их для посланника всегда находилось предостаточно.
Серега планировал операции, командиры водили в бой отряды, но на любое важное решение требовалось согласие Кирилла, а бойцы ждали, что он воодушевит их. Каждый вечер приносили убитых и раненых. Вторых нужно было утешать, а над первыми — проводить ночные бдения.
Сам бывший журналист в них более не участвовал, но в окнах большого дома у самых стен Печерского монастыря теперь с заката до рассвета горели свечи, и сидящие на стульях люди молились вполголоса.
А на берегу, у Гребного канала, появилось свежее кладбище.
Простые деревянные кресты стояли рядами. Пролетающие мимо птицы любили садиться на них, и с каждым днем этих «насестов» становилось все больше и больше.
Кирилл проводил беседы, на которые собиралось до полусотни человек. Тех, кто допускался на них, начали отбирать. Занимались этим Серега, Федор и Арсен. Посланника они в это дело не вмешивали, считая, что не к лицу ему отягощать свою душу столь мелкими заботами.
Кирилл узнал о том, что не все могут прийти послушать, случайно.
Самоуправцам досталось и на орехи и на все остальное так, что проняло даже бывшего десантника.
— Это, как бы я грешен, — только и сказал он, когда Кирилл озвучил только что выдуманную епитимью.
Тимоха все так же фиксировал слова Сына зари, и кипа листков в его ведении достигла солидной толщины. Свою копию делал Стас, и один верующий из общины Арсена тратил часы отдыха на то, чтобы переписать изречения посланника, но не для себя, а для всех.
Вдруг с первоисточником что-нибудь случится?
Дина к большой радости Кирилла вела себя скромно и спокойно, ничуть не кичилась тем, что стала женой Сына зари, молилась и работала вместе с остальными, а к мужу относилась с благоговением. Остальные понемногу привыкали, что у посланника есть супруга, и осуждающих взглядов становилось меньше.
Сыграли еще две свадьбы по тому самому обряду, который он придумал для своих нужд.
Повреждения, заработанные Кириллом в плену, потихоньку заживали, он все реже вспоминал о них. Дожди шли почти каждый день, ночи становились все холоднее и холоднее, намекая, что лето осталось в прошлом.
На третий день после большой проповеди на автостанции сгинул Стас: отряд, с которым он пошел на задание, угодил в засаду, потерял нескольких человек убитыми, вынужден был торопливо отступать, и никто не мог точно сказать, что произошло с лысым толстяком — погиб, или угодил в плен.
Он не был особенно любим людьми, но яркой, фанатичной верой выделялся среди остальных. Кроме того, принадлежал к числу тех, кто первым признал Сына зари и его миссию.
Вернулся Стас через два дня — на него наткнулся один из патрулей на пересечении улицы Бринского и Казанского шоссе, примерно там же, где Кирилл месяц назад едва не стал жертвой каннибалов. Командир патруля, увидев знакомое лицо и услышав свидетельство, дал единоверцу сопровождающего и отправил в сторону «штаб-квартиры».
Там Стаса, заявившего, что он сбежал из плена и должен поговорить с самим посланником, отвели к Кириллу.
— Ты вернулся, — сказал тот, стараясь, чтобы голос не выдал волнения.
Этот разговор бывший журналист «вспоминал» дважды. И если в первый раз, когда еще не был знаком с лысым толстяком, он не понял, что именно увидел, то во второй сумел разобраться, что именно произойдет в данной точке будущего и к чему приведет.
— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, всссыыы! — Стас истово закивал. — Поклонения достоин Сын зари! Я же взял грех лжи на душу, сказав, что бежал из плена! Неправда это!
— А в чем же правда? — спросил Кирилл, думая о том, что он сам, один из величайших обманщиков, какого только можно представить, и не имеет права осуждать других за вранье.
— Меня отпустили.
— Кто?
Реплики звучали для Кирилла дважды: сначала внутри головы, всплывая из памяти, и только затем проникали в уши. Они оба играли давно написанные роли, говорили то, что должны, и если один не мог от этого уклониться, то второй не хотел, его вполне устраивал сценарий.
Но мерзкий привкус, ощущение, что Кирилл мошенничает, оставалось.
— Начальник службы безопасности коммуны, ввссссыыы. — В голосе Стаса прозвучала ненависть. — Его там называют Василичем, широколицый такой, седоватый, волосы короткие…
— И зачем он это сделал?
— Ему не нравится то, что творит Дериев. Он предлагает Сыну зари союз.
— Интересно… А ты, случаем, не лжешь? — Кирилл изобразил на лице сомнение.
Еще бы — в такое сразу поверит только глупец.
— Готов поклясться чем угодно, самим Несотворенным Отцом, и Сыном Его! — фанатично воскликнул Стас.
Кирилл подумал, что имеет дело с редчайшим видом предателя — с тем, кто готов отдать своего духовного наставника в руки врагов не из-за личной выгоды или славы, а ради собственных убеждений, ради того, чтобы истинная вера восторжествовала, стала еще сильнее.
Вряд ли лысый врет. Скорее всего, Василич и вправду его отпустил, сказав все, что нужно на тот случай, если проклятый Сын зари и вправду обладает умением отличать правду ото лжи. В то, что их главный враг в самом деле способен заглядывать в будущее, ни майор, ни его подручные поверить были не в состоянии.
— Не стоит, — сказал Кирилл. — Но информация твоя слишком важна, чтобы я выслушивал ее в одиночку. Кроме того, она касается дел мирских, а для них у меня есть надежные помощники.
Через пятнадцать минут они уже были в штаб-квартире, и Серега с Арсеном внимательно слушали Стаса.
