Василий Каменский . Проза поэта

Я ли тебе та ли,
Не вон энтакая.
На семой версте мотали,
Переэнтакая.
Харым-ары-згал волчоночный.
Занеси под утро в сердце
Окаянной разлюбовницы
Нож печеночный.

Ой-ой — аррр!

Кто круче берега, крепче корня, глубже моря, острее ножа, кто любит жарче, кто отчаяннее?

По ночам,
На встречье двух сестер,
Волги-Камы,
Взгорен костер
Под Богородском,
На утесе.
Береги башку!
Целый день
Работает кистень
На жигулевском плесе.
А как ударит темень,
Со свистом удальцы слетаются,
Выползают из подземелья
Чугунники — кусаются —
Делить дуван да зелье
На пропой — на племя.

— Ой и эхх! — Береги башку!

— Ой, мазь за ногу!

— Яры боюсь, — ярь крутая.

— Воевод слушать учись.

— А я царя кистенем по башке хочу.

— Согнулся коромыслом.

— Шарахнет.

— Эй, Васька Ус, перегрызи дубину.

— На. Appp.

— Васька, взвой по-волчьему.

— Вво-у-у-у.

— Стань на голову.

— Рарраз.

— Васька, спой по-персидски.

— На, гяур:

Зюляй хазэ ирля бейк,
Бейк ирма шама ай,
Ай зарэ-йя
Ай зюляй.
Салям маликем,
Аббас, Аббас — Степан.

Васька Ус был самым близким, преданным, любимым другом Степана, верным другом всей голытьбы.

Васька Ус носил один рыжий ус, и в этом таилась своя глубокая тайна.

Одноусое рыжее лицо Васьки Уса было настолько смешно днем, насколько страшно ночью.

Васька появился так.

Он пригнал на самодельной лодке с Камы, из Перми, в Царицын. Вызвал Степана, просил собрать круг. А как круг собрался, Васька Ус вытащил из-за пазухи большущий медный кистень и закричал во всю медвежью глотку:

— Али я тут на ваших соколиных глазах башку свою одноусую кистенем расколочу до издыхания, али выбирайте меня есаулом Степана Тимофеевича, и с этим званием скроюсь я на своей перменской лодочке, а как новый месяц взойдет, догоню вас на Волге, да не один — с дельными ребятами! Трогать без вас никого не стану, а ежели захотят вкрутую извести, — драться буду — не дамся, пока я Васька Ус, пока живы вольные жилы в грудях!

И Васька со всего маху хватил себя в грудь медным кистенем. Только сбуцкнуло.

— Вот есаул пригожий, — радовался атаман, — вот боец накаленный. И, видно, не раз бывал в кулачной битве.

— Бывалым почитаюсь, — подмигивал единственным глазом новый есаул, — я, Васька Ус, большой охотник до боярских пуз. Дрался не один раз, а потерял только один глаз. А про ус помалкиваю — кому я один ус в заклад оставил.

— А петь, Васька, можешь?

— Поем как брагу пьем. Без песен и свет тесен. А мы, братцы, тесноту не уважаем — нам и вся земля мала, хоть на солнце греться лезь. И полезем. На это, как погляжу, житье походит.

— А ну, спой песню какую ни на есть.

— Я и своего изделия спою.

— Ой ли.

— Давай гусли.

Степан подошел, протянул гусли и весь зорко насторожился, будто приготовился услышать неслыханное, разрешить неразрешимое.

— Эй, и давно же я не игрывал, а тут разом на Степановых приходится. Ну, была не была.

И тронул ловкими пальцами Васька Ус струны гусельные.

Встряхнул рыжим усом, вскинул синий глаз к небу и запел густым, лесным, широким, горячим голосом:

А и славен русский край речной —
Крылья лебединые.
А и крепки богатырские —
Силы лошадиные.
А и славны наши парни звонкие —
Головы бурлацкие.
А и буйны кистени нещадные —