магазины. Таким образом, потребитель будет уверен, что покупает равно надежный продукт для дома, как и тот, что он с удовольствием пьет вне его.
Эти слова слетали у него с губ четко, накатанно.
— Название, разумеется, то же, но кофе-то все-таки разный? — заметил я.
— Подозреваю, что это различие многие даже и не заметят. И слава Богу, Роберт, — наш успех выльется в успех кофеен, в успех кофе, и следовательно Трезвого Образа Жизни. Мы создадим здравую, более эффективную торговлю, которая послужит на благо всей нации, а также тех стран, которые поставляют нам кофе. И помощи ждать нам неоткуда. Чтобы выиграть, надо ввязаться в игру. Поэтому надо смотреть на Америку, на новые методы, которые оправдали себя на деле.
— Но ведь вы же не контролируете рынок!
— Не контролирую.
— Тогда, получается, ваш план не без изъяна.
— Я бы сказал, он требует доработки.
— В каком смысле?
— Все в свое время, Роберт. Все в свое время. А пока — есть ли у вас соображения, из чего можно составить мои сорта?
Забавный получился разговор, и я снова поднял ту же тему с Эмили, едва мы оказались одни.
— Похоже, ваш отец всерьез озабочен смешением сортов, — высказался я.
— Тут ничего нового нет. — Она взяла в руку несколько зерен из тех, что мы исследовали. — Скажем, вот этот «ява» изумительной консистенции, но на вкус несколько тускловат. «Мокка», скорее всего, наоборот — очень ароматен, но крепости не ощущается. Если эти сорта соединить, получится весьма приятный кофе.
Я сверкнул на ее глазами:
— Похоже, ароматы вступают в брачный союз?
— Вы правы, — кивнула Эмили. — Только…
— Только что?
Она вздохнула:
— Мне кажется, это сродни смешению красок на палитре. Легко получить коричневый цвет соединением других красок, но то, что легко, вовсе не означает, что именно так и следует поступить.
— Согласен. Каждая краска хороша сама по себе.
Мгновение она молчала. Своего отца она критиковала нечасто.
— Разумеется, он исходит из соображений коммерции.
— Ваш отец великолепно умеет делать деньги.
— Он вынашивает… такие грандиозные планы. Если бы вы познакомились с ними хотя бы отчасти.
— Я бы с радостью.
Очередной вздох.
— Он должен тщательно взвешивать, кому что сказать и когда.
— Разумеется. Вы — одна семья, я к ней не принадлежу. Но надеюсь в один прекрасный день стать более близким вашему семейству человеком.
Тут Эмили зарделась.
— А давайте-ка, — продолжал я, — создадим свой брачный союз!
И протянул ей руку.
— О
— Я имею в виду союз этих двух сортов кофе, — сказал я, указывая на «мокка» и «яву» на столе перед нами. — Их ароматы флиртуют между собой уже с незапамятных времен, с тех пор, как повстречались в танце. Благословим же их союз и поможем им в него вступить.
— Роберт!
Я невинно поднял брови.
— Я, разумеется, изъясняюсь иносказательно! — Я положил и те, и другие зерна в кофемолку, старательно их перемолол. — Любопытно будет, так сказать, взглянуть, как они сольются друг с другом.
— Роберт! Прекрати!
— Хорошо.
Высыпав ложкой смолотую смесь кофе в чашки, я добавил воды. Вышло весьма недурно.
— Ну, вот и счастливый союз! — заметил я, но Эмили старалась на меня не смотреть.
Я продолжал улыбаясь на нее смотреть, пока она наконец, разгорячившись, не сделала вид, будто собирается меня ударить.
Вот так, флиртуя и не вполне понимая, что к чему, сами того не подозревая, подошли мы, кружа, к непостижимому недоразумению.
Глава девятнадцатая
— Как наши дела? — Уже в двадцатый раз за день вопрошал Пинкер, входя в контору. — Готовы ли мои смеси?
— Почти, — кивнул я.
Я был тут один, не считая Лягушонка. Эмили отпросилась в середине дня за покупками.
Пинкер в изумлении уставился на меня:
— Черт побери, Роберт, что это на вас?
— Пиджак в индийском стиле.
— Он у вас и расцвечен по-индийски! Впрочем, пожалуй, будет все же не так… э-э-э… крикливо смотреться под палящим восточным солнцем.
— Возможно, — беззаботно отозвался я.
— Стоит восемь фунтов, — восторженно вставила с полу примостившаяся там, как обычно, на корточках Лягушонок. — Другого такого в Лондоне больше не найти.
— Меня это не удивляет. — Окинув меня взглядом, Пинкер вздохнул. — Милая Филомена, будь добра, оставь нас! Нам с мистером Уоллисом нужно кое о чем побеседовать.
Лягушонок, квакнув, послушно ускакала.
— Не понимаю, что за прихоть издавать эти дурацкие звуки, — пробормотал Пинкер. — Надеюсь, с возрастом это пройдет. — Он перевел на меня взгляд. — Мои дочери, Роберт… мои дочери весьма оригинальные личности, каждая в своем роде.
— Это делает вам честь, — вежливо заметил я.
— И причиняет массу беспокойств. Бесспорно, все родители переживают за своих детей. Но если родитель один, тревог не вполовину, вдвое больше.
— Могу себе представить.
— В самом деле? — Он снова бросил на меня взгляд. — Должно быть, вы считаете странным, что я привлекаю их к работе.
— Я как-то об этом не думал, — осмотрительно произнес я.
— Эмили деятельность просто необходима. Это у нее, разумеется, от меня. Хотя у нее даже больше, чем у меня, развито чувство цели, — того, что ее занятия со временем принесут пользу обществу Скажем, она ни за что не будет счастлива судьбой домохозяйки при каком-нибудь аристократишке. Чтобы надзирать за прислугой, устраивать балы, званые обеды и все такое прочее.
Мне показалось, я улавливаю ход его последующих мыслей.
— Разумеется! — кивнул я. — Эмили современная женщина. Совершенно недопустимо, чтобы ее отбросило в прошлое.
— Вот именно! — Линкер схватил меня за руку. — Именно того, что могло бы отбросить ее в прошлое,
