собственного бытия, почему не мучают его сомнения и противоречия, как он может быть таким открытым, спокойным и отважным? Макеев до боли прикусил нижнюю губу. Мучительно хотелось дотронуться до его лица, провести кончиками пальцев по скуле, коснуться спокойно улыбающихся губ. Чтобы эти сомкнутые веки дрогнули, моргнули золотистые ресницы, и брат, полусонный, взглянул на него как раньше, с нежной доверчивой улыбкой. Но нет же, этому не бывать! Потому что снова вклинилась чертова девка, мерзкая завистливая дрянь!
Неожиданно в голове пронеслась яркая вспышка: что, если схватить подушку, бросить на лицо спящего и навалиться сверху изо всех сил? Почувствовать под собой содрогающееся тело, бьющееся в последней агонии, так, словно в насмешку, похожей на любовный экстаз. Несколько секунд ожесточенной борьбы, мучений — и конец. Никогда больше его не будет преследовать это прекрасное лицо — лицо предателя, оскорбительно равнодушного к его жизни. Потом, конечно, все будет кончено, но кто знает, не стоит ли вся жизнь этого единственного мига освобождения, исцеления от гложущего душу проклятия?
За окном метались на ветру размытые тени липовых веток, пронзительно вскрикнула какая-то ночная птица. Макеев судорожно вцепился пальцами в горло. Словно два разных человека боролись в нем, разрывая душу надвое. В одном кипела боль, ненависть, желание любым способом избавиться от мучительной одержимости, другого кружила в водовороте, нещадно швыряя о камни, сумасшедшая, исступленная, невыносимая любовь. И от этого противостояния бешено колотилось сердце в горле, кружилась голова, перед глазами мелькали бессмысленные картинки: гибкое полуобнаженное тело в белом луче, запрокинутая голова брата, без сил навалившегося на его плечо, бледное лицо, голубые тени под глазами. И тут же, рядом, Алеша, обнимающий Веру, глядящий куда-то в сторону, не видя, не замечая его.
Щемящая боль сжала грудную клетку, Леня судорожно сглотнул, склоняясь над распростертым братом. Марианна всхлипнула во сне, прошептала что-то неразборчиво и перевернулась на другой бок. Макеев почувствовал, как ледяная дрожь пробежала по спине, передернул плечами и беззвучно отошел от кровати. «Да что это со мной? — помотал головой он. — Я с ума схожу… Надо действовать».
Он нашарил на тумбочке кошелек Алексея, вытряхнул из него стопку визиток и принялся быстро перебирать их, ища ту, которую на его глазах передала мужу Марианна. Ага, вот она, «Вера Николаевна Богданова, врач-психиатр». Леонид быстро сунул визитку в карман брюк, положил кошелек на место и вышел из комнаты.
Клинику «Мед Информ» на следующий день он нашел быстро. Покрутился некоторое время на улице, свернул во дворик, прошелся вдоль недавно оштукатуренной стены трехэтажного особняка, взглянул на блестящую вывеску и прямо-таки застыл от удивления. «Мед Информ», — гласила надпись, а чуть ниже, мелким шрифтом: «Психиатрическая клиника профессора Богдановой». «Так, значит, она хозяйка всей этой халабуды? Вот так номер! Стало быть, Алеша не просто окунулся в прошлое, он себе выгодную невесту присмотрел. Орел, да и только!»
Леонид огляделся по сторонам, выясняя, не ошивается ли поблизости братец, но, кажется, все было тихо, и Леонид решился войти. Дорогу преградил вышколенный охранник.
— Я к вашей хозяйке. С дружественным визитом, — осклабился Макеев.
— Вам назначено? — сдвинул брови суровый страж.
— Честно говоря, нет, — смешался Леня. — Но я… Я, можно сказать, по семейному делу. Вы скажите вашей царице Савской, что пришел брат Алексея Лазарева. Она меня примет.
Охранник снял трубку внутреннего телефона, долго говорил с кем-то и наконец кивнул Лене, разрешая пройти.
Вера сидела за широким, заваленным бумагами столом, быстро печатала что-то, отбивая звонкую дробь на клавиатуре. Макеев с первого взгляда оценил неброскую элегантность ее платья, тускло мерцающих украшений. Этакий сдержанный неброский шик не подделаешь. Да вся эта амуниция на ней — шмотки и побрякушки — стоит, как весь Лешка, со всеми потрохами. Ты смотри, как расцвела-то скромная советская студентка. И чего ей в таком случае с братом ловить, совсем непонятно.
— Можно? — остановился на пороге Леня.
Вера отвлеклась от своего занятия, обернулась, удивленно вскинула брови. И в одном брошенном взгляде мужчина почувствовал, что она не забыла последнюю встречу двадцать лет назад, что дружеской беседы не получится. Эта новая Вера была уже не той отчаянной растерянной девчонкой, которая рыдала на своей кухне. Эта женщина умела владеть собой, защищаться и, вероятно, наносить точные удары противнику. Макеев решил для начала действовать осторожно:
— Здравствуйте, Вера, неужели это действительно вы? А я прямо глазам не поверил вчера, когда столкнулся с вами…
— Действительно, я, — без улыбки подтвердила Вера. — Здравствуйте, Леонид, чем обязана?
— Ох, но какой же вы стали… Просто дух захватывает!
Он, сладко улыбаясь, шагнул к столу, почтительно взял ее руку, склонился, припадая губами к прохладной коже запястья. Вера осторожно высвободила ладонь и сказала, чуть сдвинув брови:
— Леня, мне кажется, мы с вами не особенно тепло относимся друг к другу. Поэтому давайте без этой мишуры. Чего вы хотите? Я полагаю, рассказать, как я не подхожу Алеше?
«Ничего себе! — едва не задохнулся Макеев. — Вот гадина! Эта своего так просто не отпустит, уцепится, как бульдог».
— Зачем вы так, — добродушно прогудел он. — Я ведь пришел с миром. Нехорошо!
Он картинно погрозил ей пальцем. Вера неприязненно поморщилась, сцепила пальцы и уставилась на Макеева, словно говоря: «Излагайте поскорее цель вашего визита и уходите!»
— Я хотел поближе познакомиться с будущей невесткой, — начал Леонид. — И заодно узнать, какие у вас с Алешей планы. Вы ведь знаете моего брата, из него лишнего слова не вытянешь. А на днях Марианна, жена его… уже практически бывшая, — осклабился он. — Так вот, она объявила мне, что они с Алешей расстаются, потому что он, видите ли, женится на другой. Я, конечно, удивился, ну и решил выяснить, так сказать, из первых рук.
Леонид закончил свою речь и пристально посмотрел на Веру, ожидая ее реакции. Женщина помолчала, затем спросила негромко.
— Так чего вы от меня хотите?
— Ну как… — развел руками Леонид. — Узнать хочу, правда ли, что вы с Алешей…
— Зачем? — резко спросила Вера.
— Скажем, мне небезразлична жизнь брата…
— Мне кажется, она вам слишком небезразлична, — неожиданно твердо сказала Вера. — Леонид, вы извините, но мне, как психиатру, видно, что у вас нездоровая фиксация на брате. С этим нужно работать.
— Что значит работать? — тупо переспросил Макеев.
— Вам необходима консультация специалиста, — участливо произнесла Вера. — Врача, понимаете? Это ведь наверняка доставляет неудобства вам, да и вашим близким. Я, в общем, где-то понимаю причины, суть проблемы, так сказать. С подобной навязчивой идеей вполне можно успешно работать. Она поддается терапии, если не запустить, конечно.
Макеев почувствовал, как кровь ударила в голову, забилась в висках, туманя глаза. Он едва подавил желание схватить эту подлую девку за плечи, встряхнуть как следует, изо всех сил шваркнуть головой о стену. Нет, нужно держаться, ведь от этого зависит его дальнейшая жизнь!
— Верочка, давайте обойдемся без диагнозов, — вымученно улыбаясь, заговорил он. — Я ведь пришел к вам не как пациент, а как… ммм… будущий родственник. И к тому же… вы, может быть, не знаете… Но Алеша на днях улетает в Америку, я подготовил для него контракт с известной голливудской кинокомпанией. Он говорил вам об этом?
— Нет, не говорил, — покачала головой Вера.
— Вот видите, — просиял Леонид. — Я же говорю, он очень скрытный. Не сказал вам, что фактически проводит здесь свои последние дни. Ведь улетаем мы надолго: полгода, год… А там, кто знает, может быть, он захочет остаться в Штатах, вы же понимаете, возможности там и здесь не сравнить…
Вера слушала его, задумчиво водя по бумаге кончиком карандаша. Лицо ее казалось абсолютно
