Разум за Бога: Почему среди умных так много верующих

В таком случае почему бы и нам не исключить крест из сферы своего внимания? Почему бы не сосредоточить его на жизни Иисуса и Его учениях, а не на смерти? Почему Иисус должен был умереть?

Первая причина: истинное прощение – дорогостоящее страдание

Начнем с примера из области экономики. Предположим, что кто-то взял у вас на время машину и, сдавая по дорожке задним ходом, врезался в ворота, выбил их и обрушил часть садовой стены. В вашу страховку ворота и садовая стена не входят. Что можно предпринять? В сущности, у вас есть два пути. Первый – потребовать, чтобы виновник возместил ущерб. Второй – не брать с него ни гроша. Возможно и третье, промежуточное решение: поделить затраты на возмещение ущерба пополам. Отметим, что в любом случаекто-тодолжен нести тяжесть затрат. Расплачиваться придется либо вам, либо виновнику происшествия, но долг не исчезнет сам собой. В данном примере простить – значит взять на себя возмещение ущерба, нанесенного другим человеком.

Большинство наших ошибок и оплошностей невозможно оценить исключительно в денежном выражении. Допустим, кто-то посягнул на ваше счастье, репутацию, возможности, некоторые аспекты свободы. На все перечисленное не приклеишь ценник, тем не менее нас не покидает ощущение совершенного беззакония, и это ощущение не пропадает даже после того, как виновник попросит прощения. А если ущерб, причиненный нам, очень велик, у нас возникает непреходящее ощущение, что преступник перед нами в долгу и обязан выплатить его. Как только с нами обошлись несправедливо и мы поняли, что за кем-то значится долг, от него нельзя просто отмахнуться, и в этом случае у нас есть два возможных варианта действий.

Первый – найти способ заставить виновника пострадать за то, что он натворил. Можно воздержаться от взаимоотношений с ним, активно добиваться или пассивно желать, чтобы в его жизни возникли проблемы, соизмеримые с тяжестью его преступления. Добиться этого можно разными способами. Можно устроить скандал, наговорить обидных слов и пригрозит виновнику. Можно очернить его в глазах других людей, запятнать его репутацию. Если виновник пострадает, возможно, мы испытаем нечто вроде удовлетворения, считая, что так он поплатился за то, что совершил.

Но у этого варианта действий есть серьезные недостатки. Обращаясь к нему, мы сами можем стать более жесткими и черствыми, активнее жалеть себя, следовательно, думать в первую очередь о себе. Если виновник – человек, наделенный богатством или властью, мы можем до конца своих дней испытывать инстинктивную неприязнь к подобным людям. Если виновник – представитель противоположного пола или другой расы, наше отношение к подобным людям навсегда может стать циничным и предвзятым. Кроме того, сам виновник, его друзья и родные вполне могут решить, что они вправе отомстить нам. Цикл расплаты и возмездия может повторяться годами. Да, вам причинили зло. Но когда вы пытаетесь отомстить, зло не исчезает. Оно распространяется, и самое плачевное в этом то, что оно проникает в вас и ваш характер.

Есть и другой вариант действий. Вы можете простить обидчика. Простить – значит отказаться от намерения заставить его поплатиться за содеянное. Но удержаться и не накинуться на обидчика, когда этого нестерпимо хочется, –мучение.Это одна из форм страдания. Мы страдаем не только потому, что нас обидели, лишили счастья, репутации и возможностей, но и по той причине, что не можем утешиться, отплатив виновнику той же монетой. Мы берем все расходы на себя, выплачиваем долг, вместо того, чтобы заставить другого человека возместить ущерб. Это больно ранит. Многие люди признаются, что в такие минуты переживают подобие смерти.

Да, но эта смерть ведет к воскресению, а не умиранию в течение всей жизни, полной горечи и цинизма. Мне как пастору часто приходится беседовать с людьми о прощении. Я давно заметил: если люди просто отказываются мстить обидчику, в том числе и в самых тайных фантазиях, гнев постепенно начинает угасать. Мы не подкладываем в этот костер топлива, поэтому пламя негодования слабеет.

Прощение – это единственный способ помешать распространению зла

К. С. Льюис писал в одном из своих «Писем к Малькольму», что «молясь на прошлой неделе, я вдруг обнаружил, или, по крайней мере, мне так показалось, что я по-настоящему простил того, кого пытался простить более тридцати лет. Пытался и молился о том, чтобы суметь»¹. Помню, однажды я беседовал с шестнадцатилетней девушкой, которая злилась на своего отца. Разговор сдвинулся с мертвой точки, только когда я сказал ей: «Пока ты ненавидишь отца, он будет одерживать над тобой верх. Ты не вырвешься из ловушки своего гнева, пока не простишь его всей душой и не начнешь любить». Девушка словно оттаяла, когда осознала это. Она прошла через страдания дорогостоящего прощения, которые поначалу казались гораздо тяжелее горечи, и в конце концов обрела свободу. Прощение должно быть даровано прежде, чем его удастся ощутить, но это ощущение рано или поздно придет. Оно приведет к новому душевному покою и возрождению. Это единственный способ помешать распространению зла.

Когда я беседую о прощении с людьми, которым причинили зло, они часто задают вопросы о виновниках: «Неужели их не следует призвать к ответу?» Обычно я отвечаю: «Следует, но лишь в том случае, если вы простите их». Веских причин, по которым необходимо обратиться к обидчику напрямую, немало. Обидчики наносят ущерб, и, как в приведенном выше примере с воротами, его устранение требует затрат. Мы обязаны поговорить с ними – чтобы объяснить, как выглядит их поступок со стороны, побудить их к восстановлению отношений или, по крайней мере, чтобы наложить запреты и в будущем уберечь других людей от такого же ущерба. Однако отметим, что все эти причины для обращения к обидчикам – на самом деле причины любви. Лучший способ выразить любовь к обидчикам, а также к их потенциальным жертвам – прояснить ситуацию в надежде, что ваши собеседники раскаются, изменятся и все исправят.

С другой стороны, жажда мести продиктована не доброй, а злой волей. Даже если мы уверяем: «Я просто хочу привлечь обидчика к ответственности», – нашим подлинным мотивом может быть просто желание уязвить его в ответ. Если мы вступаем с обидчиками в конфликт не ради их самих и не ради общества, а ради себя, чтобы поквитаться, вероятность, что виновник случившегося раскается, близка к нулю. В этом случае наша реакция непропорциональна: мы жаждем не справедливости, а мести, хотим не заставить обидчика измениться, а причинить ему боль. Наши требования чрезмерны, позиция негуманна. Наш противник сразу поймет, что цель конфликта – нанести ему ущерб. И цикл возмездия будет запущен.

Лишь в том случае, если нам сначала удастся достичь внутреннего прощения, наш разговор с обидчиком будет сдержанным, мудрым и милосердным. Только когда мы избавимся от потребности увидеть, как пострадает тот, кто причинил страдания нам, у нас появится шанс добиться изменений, примирения, исцеления. Чтобы рассчитывать на возрождение, мы должны смириться с дорогостоящим страданием и смертью прощения.

Никто не олицетворяет высокую цену прощения лучше Дитриха Бонхеффера, историю которого я привел в главе 4². После возвращения в Германию, где Бонхеффер выступал против Гитлера, он написал в книге «Цена ученичества» (1937), что истинное прощение всегда представляет собой одну из форм страдания.

Бремя брата моего, которое я должен нести, – не только внешние проявления его жребия, его природные характеристики И таланты, но и в буквальном смысле его грех. И единственный способ нести этот грех – простить его силой распятия Христова, к которому я ныне причастен… Прощение – страдание, подобное Христовому, И долг христианина – вынести его³.

В апреле 1943 года Бонхеффера арестовали и отправили сначала в тюрьму, затем в концлагерь Флоссенбург и незадолго до окончания Второй мировой войны казнили.

Как Бонхеффер исполнял собственные слова? Его прощение было дорогостоящим, поскольку его врагами были боль и зло. Его прощение не было «дешевой благодатью», о которой он сам писал в книге