Призрачные дороги

повелителя Ансуре…

— Пригнись! — закричал Агаи, я послушно ушел вниз и оказался придавленным агонизирующим телом: на меня рухнул сирин, с которым расправился аптекарь. Выругавшись, я спихнул с себя дергающуюся тушу, и чуть не оглох от хлопанья множества крыльев. На стену один за другим, как переспевшие горошины из стручка, сыпались сирин. Я почти сразу потерял возможность следить, что происходит. Все, что мне оставалось — отбиваться от врагов, наседавших с упорством одержимых. Чуть сзади и справа дрался Агаи. Первых противников он отбросил воздушной волной, и пока плел следующее заклинание, я крутился за двоих, прикрывая мага и себя, вспарывая, взрезая незащищенные доспехами тела, как мясник, упиваясь кровью, болью и смертью.

Ненавижу! Как же я их ненавижу!!!

— Пригнись! — снова рявкнул Агаи.

Я упал, попутно выпустив потроха молодчику, который пытался меня достать. Откатился, уходя от удара его товарища, пинком отшвырнул еще одного противника, вскочил и тут же оказался перед следующим. Принял на меч удар, с разворота располосовал шипом горло неприятеля, краем глаза заметил яркую вспышку, а в следующее мгновение меня снесло в сторону воздушной волной и приложило о стену. Перед глазами на мгновение потемнело, я мотнул головой, приходя в себя, и вскочил на ноги. Вовремя — на меня бешеной собакой налетел рыжий парень с татуировкой, измазанный кровью с ног до головы. Разделаться с ним я не успел: к рыжему на помощь пробился еще один сирин. Они дрались очень слаженно, я едва успевал отбиваться: волчком вертелся, блокируя удары, парируя, ускользая, делая ответные выпады. Татуированных тварей поддерживали маги, вынуждая меня стеречься и рассредоточивать внимание.

Пока я защищался от мечников, чуть не сгорел заживо. Выручил Агаи — отправил встречный огненный шар. Заклинания, столкнувшись, взорвались. Лицо на мгновение опалило жаром, я невольно зажмурился и чуть за это не поплатился: один из воинов сделал выпад. Лезвие рассекло воздух у самого горла. Парировав удар, я врезал кулаком в скулу рыжего, отбросив его в сторону на несколько шагов, и заметил серебристый росчерк справа. В следующее мгновение почти невидимое лезвие с хрустом вошло в живот Агаи, который заслонил меня собой. Брызнула кровь, колдун нелепо хватанул воздух разинутым ртом и сполз к моим ногам.

Дурак! Идиот!! Какого сунулся?!!

Я перепрыгнул через раненого, прикрывая его, чтобы не добили, успел увернуться от очередного огненного шара, прежде чем затылок обожгло, и меня швырнуло прямо на меч рыжего. Клинок пропорол броню, глубоко вошел в тело. Лицо парня исказило сумасшедшее выражение — дикая радость. Она почти сразу сменилась гримасой удивления: я вогнал кинжал рыжему прямо в горло. Меня окропило горячей кровью, и ее запах зажег внутренности пожаром. Горело тело, душа сгорала вместе с ним, осыпаясь легким прахом в бездонную черную дыру. Смерть ушла, время исчезло, Дюсанга Лироя тоже не стало. Солнце растворилось в густом тумане. Уцелело только полыхнувшее нестерпимо белым цветом небо. Память выцвела, стала неясной картинкой, смутным мгновением в бесконечной череде прожитых лет. Прожитых… кем?

Перед глазами замелькали отрывки… Неподвижные картинки, с легкостью сменяющие одна другую. Мгновенный и бесконечный обратный отсчет. Все до последнего момента. До осознания того, кто я есть на самом деле. Когда последняя деталь головоломки встала на место, я услышал хохот, дикий безумный хохот, и не сразу понял, что он мой.

Проклятая пророчица была права. Я изгнанник из небесного сада. Добровольный. Решивший, что ему хватит сил перекроить весь мир.

— У них нет совести. Чести нет… То, что они творят — отвратительно. Их мысли, чувства, желания. Даже у самых лучших. Я устал! Я их ненавижу! Они же… пакостят как клопы! Зачем они вообще тебе сдались?

— Хочешь все исправить? Освободиться?

— Хочу!

— Ты знаешь условия. Судьей может быть лишь тот, кто прожил жизнь человека. Ты готов к последствиям этого шага?

— Да!

Я сидел и смотрел на оцепеневший, замерший в ожидании приговора мир. Вспоминал, как хотел покончить с ним когда-то. Внутри меня столкнулись два существа, жившие в разных мирах и временах. Один, из прошлого — безгрешный хладнокровный судья, готовый предать огню полмира, лишь бы избавить его от скверны. Именно с этой целью небесный воин явился на землю. Второй — человек. Всего лишь человек со слабостями и грехами, ни больше ни меньше.

Напрасно я искал свое племя и отца, их не существовало. Дворянин Дюсанг Лирой появился на свет, потому что одному из небесных воинов, сторожу Врат, ангелу смерти приспичило сделать мир совершенным! Свободным и от нежити, и от людей.

Я схватился за голову — твою мать! Единый… какого же ты не настучал мне, уроду, по башке?! Уж лучше бы действительно загнал в преисподнюю. Хотя о чем я… Я сам себя в нее загнал. В личную, из которой никуда не деться до скончания веков.

И снова рассмеялся, скатываясь в хрип.

Каждый из нас творит собственный ад! Без всякого демонического участия! Не зря я ненавидел себя большую часть жизни. Чувствовал, осознавал — есть за что… Сколько жизней искорежено моими благими намерениями? И ведь даже околеть теперь не выйдет! Бессмертный урод…

Да, я все просчитал и предвидел. Использовал ошибки такого же идиота, как сам, сыграл на чужих страхах и страстях… Все пустил в дело, все учел! Кроме одного. Что став человеком, перестану смотреть на людей как на безликие фигуры, которых легко и просто сносить с доски. Что каждая потеря разрежет ножом мое собственное сердце. Что все будет вовсе не так и не просто. Что сам окажусь жесток и несовершенен, как те, кого приходилось судить!

Невежество — страшная штука, Андру прав. Особенно когда невежествен тот, у кого есть возможность устроить конец света, потому что рука об руку с невежеством ходят жестокость и слепота!

— Что ты решил?

Вопрос, возникший в моей голове, заставил вздрогнуть, прийти в себя. Нет, я не увидел пресветлого и верховного, сотворившего мир. Он не мог сюда являться — это грозило бы катастрофой.

— Ты знаешь! — ответил я вслух. Просто чтобы Он не услышал мои мысли, потому что в них билось 'прикончи меня!', а это просьба слабака и труса. — Дай мне возможность хоть что-то исправить… И еще прошу… воскреси!

В ответ меня окутали бесконечные сожаление и грусть.

Невозможно. Воскрешение невозможно без тела.

Я снова не удержался от горького смеха: даже обычай хоронить в земле, казавшийся мне верхом тупости, бесплатной кормушкой для нежити, оказался не прост.

Жизнь отдал бы за ее прядь волос!

Ну воскреси!!! Ты же, гнида непогрешимая, тоже виноват!!! Раз впустил сюда невменяемого придурка! Ты мир этот дерьмовый сотворил, неужели с созданием одного человека не справишься?!

Судя по всему, последние фразы я проорал вслух, потому что услышал:

— Не пожалей.

И прямо в руки из ниоткуда опустилась тонкая серебристая цепочка с камнем-каплей, прозрачным и чистым, как родниковая вода.

Вот значит как… Сука ты, Верховный. Я всегда это знал. Только я еще большая сука, поэтому не откажусь и от такого дара.

Надел на шею цепочку. Гладкий кабошон кулона скользнул по коже солнечным лучом, заставив руку сжаться в кулак от желания удержать эту теплоту.