— Яир? — ответно шевельнул губами, спрашивая одним словом про все сразу: — Откуда…
Маг, нахмурившись, прикрыл ладонью шею.
— Грэзу, я должен тебе кое-что рассказать. О пророчице. — Облизал губы и замолчал, растеряв всю решимость в последний момент.
Грэзу не стал торопить товарища, вспоминая встречу с Иской у озера. Эли с удовольствием посчитал бы все бредом, но не позволил: жизнь в обмане — это не жизнь, а прозябание без уважения к самому себе.
— Не тяни, не околею от правды, — поняв, что молчание затягивается, подопнул мага.
Яир, кивнув, принялся за невеселое повествование. Грэзу слушал и с каждым словом становился все мрачнее. Он нутром, потрохами почувствовал — побратим не врет, рассказывая о смерти своей боулу, об Айелет, об Ансуре, о вампирах, о Восточном Зифе. Эта новая правда прокатилась по Грэзу мощным селем, буквально расплющив, раскатав по камушку все то, на что он опирался в часы сомнений, оставив за собой отвратительную грязь.
Когда же речь зашла о клятве Ансуре, Грэзу равнодушно поинтересовался:
— Почему меня не добили?
Причин, по которым хозяин Яира оставил пленника в живых, Грэзу не видел. Даже если этот Лирой и вправду не демон, а какой-то божок.
Маг нахмурился.
— Ты брат мне, забыл? — и снова понизил голос почти до шепота: — Скоро Дюс придет. Поговорить. Ты не кидайся больше на него. Он лучше многих сирин, и не враг нам.
Эли усмехнулся — придет, значит… значит, еще ничего не решено… значит, о будущем думать рано — и погрузился в ожидание.
Победа чужих богов ничего не изменила: во сне Грэзу как прежде несся в снеговых тучах вместе с северным ветром, ловил отражение молний гладкой поверхностью клинков. Правда, теперь такая участь представлялась насмешкой, бесполезной и никому не нужной жертвой. Бесстрашного командира седьмого майджа накрыло серой волной апатии. После разговора с Ансуре, Грэзу больше не мог цепляться за развалины собственной правоты. Он четко осознал, что жил совершенно зря — ни для кого — предав не только Иску, но даже себя.
Демон, оставив Грэзу целых три дня болтаться в неведенье цветком в проруби, явился уставший и недовольный в компании темноволосого сирин и… вампира! Бесцеремонно, не здороваясь, уселся в кресло, подпер щеку кулаком и лениво что-то рыкнул.
— Ну и что прикажешь с тобой делать? — перевел сирин.
Эли промолчал, не в силах отвести взгляд от упыря. Находиться с ним рядом было невыносимо: во рту пересохло, а пальцы свело судорогой от невозможности свернуть кровососу шею. Тот уловил эмоции пленника: уголки губ тронула едва заметная усмешка.
Неизвестно, насколько затянулось бы напряженное молчание, если бы не Ансуре, который пощелкал пальцами, привлекая к себе внимание пленника.
Грэзу с трудом вспомнил, что это от него ждут ответа.
— Хочешь меня убить? — то ли спросил, то ли предложил юноша.
Ансуре вскинул руку, останавливая толмача, и сам заговорил на божественном языке, даже чище, чем перебежчик сирин.
— По-прежнему мечтаешь уничтожить меня, Эли Ни, или сам желаешь умереть?
Грезу задумался. Ненависть к Ансуре ушла после рассказа Яира, а может быть еще раньше. Его сменила горечь опустошения от бессмысленности происходящего и невозможности хоть что-то изменить.
— Не мечтаю, — ответил только на первый вопрос юноша, на второй он ответить не мог: не определился еще. Будущее представлялось дорогой, ныряющей в густой туман, и Грэзу не был уверен, что хочет в него входить, как бы малодушно это ни звучало.
Ансуре насмешливо хмыкнул, а у Грэзу буквально язык зачесался обложить демона или кто он там, вывести из себя, стереть с лица снисходительную ухмылку, но вместо этого Эли спросил:
— Ты победил наших богов?
Ансуре устало потер глаза, пробурчал что-то на своем языке и снова глянул на Грэзу:
— Делать богам нечего, только друг с другом драться. Да и…
Хотел что-то добавить, но, запнувшись, безнадежно махнул рукой. Видно решил, что его не поймут.
— Верьте во что хотите. Все равно результат один: умных больше не станет, а дураков не убавится.
Ансуре пристально посмотрел на Грэзу:
— Но кое-что все-таки тебе подскажу. Те, кого ты считаешь свитой Борра, к богам отношения не имеют. Они всего лишь призраки. После смерти ты попадешь в их свору, увы. Если не изменишься.
И ушел, ничего не объяснив.
Эли устало откинулся на подушку, закрыл глаза. Встреча с главным врагом не дала ничего. Аб-со- лют-но. Демон не стал решать за Грэзу. А он, в свою очередь, не определился с будущим. Домой в деревню юноша возвращаться не хотел. Чувствовал, что не выдержит, сойдет с ума рано или поздно. Вернее — сведут. Призраки, которые даже во сне не отставали. Быть и дальше командиром майджа Грэзу категорически не желал — не хотел окончательно и бесповоротно превращаться в цепного пса.
Получалось, мирная жизнь не принимала Эли Грэзу, а военную теперь страстно, до спазмов в желудке и вкуса желчи на языке ненавидел Эли Ни. Третьего пути для себя юноша не видел.
Когда Грэзу разрешили ходить, он поклялся, что не станет вредить хозяевам Пустоши. Без всякой магии поклялся. Вампир смерил Эли долгим взглядом, но требовать большего не стал. Пока не стал. Лишь обронил:
— Рассчитываю на ваше благоразумие, молодой человек. Надеюсь, вы понимаете, что ответственность за ваши поступки в первую очередь ляжет на Яира, как на поручителя. Можете оставаться в Азале до полного выздоровления, но постарайтесь не злоупотреблять моим доверием.
Грэзу в ответ кивнул. Ему все еще было сложно находиться рядом с вампирами. Пусть они придумали себе мудреное название, а Яир и сирин Агаи в голос уверяли, что твари контролируют себя не хуже прочих разумных существ, для Грэзу этернус все равно оставались поганой нежитью. Самое большее, что ему пока удавалось — сохранять спокойное выражение лица, и то с большим трудом. Стоило вампирам оказаться рядом с юношей, как у него пересыхало в горле, мышцы каменели, а перед глазами плыли красные пятна. Конечно, можно было бы улететь прочь, но… Грэзу оттягивал. Он чувствовал, что должен определиться с судьбой именно здесь, в месте, перевернувшем мир с ног на голову.
Чтобы не мозолить глаза вампирам и самому не искушаться их близостью, Эли улетал каждое утро на одинокий камень, пупырем торчавший из воды, и просиживал там до вечера в компании с Вэлвилем. Побратимы почти не разговаривали: Эли молчал, а его бесшабашный друг бездумно валялся рядом — отсыпался. Выглядел он неважно. Изредка к их компании присоединялся Яир, но ненадолго: не проходило и четверти часа, как маг начинал ерзать, вздыхать и оглядываться на город. Видно было, что его разрывают два чувства: страх обидеть друзей и желание удрать от них в замок.
В одних из таких дней Вэлвиль не выдержал и вспылил:
— Медом тебе там намазано, что ли?! Бежишь от нас, как нежить от серебра.
Маг поднял в примирительном жесте руки и смущенно улыбнулся:
— Не обижайся, Вэл. Просто мы с Андру сейчас работаем над летучим кораблем, а это так интересно. Просто невероятно интересно!
— Над чем? — поднял недоверчивый взгляд на друга Грэзу, решив, что ему почудилось.
— Над большой лодкой, которая могла бы летать по воздуху, — как ребенку, объяснил Яир. — Никак не сообразим, как сделать ее независимой от ветра и непогоды. Князь обещал, что если все получится, он отправит экспедицию на другой материк через океан. Андру рассказывал такие невероятные вещи об этом месте, что я готов напроситься на летучий корабль хоть заклинателем погоды!
Грэзу неожиданно для себя и друзей решительно мотнул головой:
— Можно посмотреть на эту штуку?
