вспыхнули бледным серебром.
Я усмехнулся: надо же, сам того не желая, уже попал во враги сразу двух народов, а кроме того — в 'предатели и бунтовщики' у Фирита. Такое впечатление, что боги просто видят меня в центре всеобщей драки!
Глянув с тоской на черное небо, я мысленно поинтересовался: 'Ирия милосердный, ну вот ответь — за каким демоном я тебе так понадобился?! Неужели правда хочешь устроить конец света? Что там сказано о последнем дне человечества в твоих законах?'
Увы, всемогущий владетель небесных кущ до воплей обычных смертных не снисходил. А я даже на последний вопрос ответить не мог — нельзя вспомнить то, чего не читал. Да и плевать я хотел на этот конец света, а заодно — на сражение сил добра и зла! Тем более, что это проклятое добро вообще невозможно разглядеть: в кого не ткни — сплошные монстры. Так что по-настоящему меня тревожила лишь эта… крылатая чешуя с хвоста Мо, чтоб ей в труху рассыпаться.
Я обернулся, проверяя все ли в порядке, и встретился взглядом с Рисом. Он ехал бок о бок с Эрхеной и что-то ей тихо втолковывал. Ревность немедленно раскрыла ядовитую пасть. Я непроизвольно натянул поводья, но тут же опомнился — сам ведь попросил Лаланна присмотреть за девчонкой, чтобы она не натворила глупостей. К тому же ей явно достались не комплименты: девушка была мрачной, а на лице Риса застыло выражение застарелого недовольства, словно он занимался нелюбимым и страшно надоевшим делом.
Я пропустил парочку мимо себя, удостоившись сурового взгляда друга, и пристроился в 'хвост' отряда. Очень скоро прежние мысли поглотили меня с головой.
Как долго нам удастся отсиживаться в замке у нежити, и что делать, если сирин и кочевники действительно решат завоевать Пустошь?
Я размышлял над этим до тех пор, пока луны не спрятались в облака у горизонта, а ответа так и не нашел, только разозлился. Злобу вызывало главным образом непонимание, с какой… радости я должен участвовать в этой возне за корону правителя мира и тем более — ее возглавлять! Мне нечего отстаивать, кроме собственной жизни и жизней тех, кто мне доверился. А этим лучше всего заниматься где-нибудь подальше от сражений.
Я вздохнул — ну что же, в конце концов, по-своему Пустошь — действительно самое безопасное место. Каким бы большим ни было войско кочевников, а через Проклятые земли ему не пройти — запах людей и животных соберет всю окрестную нежить! За одну ночь с многотысячным войском тварям, конечно, не справиться, но недели две должно хватить. Нежить упрямая, она потащится за сирин по пятам, лишая их сна и сводя с ума постоянными нападениями. Если кочевники перейдут через горы и минуют озеро Мэй… то из леса им точно не выйти! Там и днем-то покоя нет, а уж ночью без надежного убежища совсем худо.
Я досадливо мотнул головой — было бы слишком просто поверить в неприступность вампирского замка или в бездонную прорву Пустоши, так неравнодушной к живым. Просто и опрометчиво, особенно если принять во внимание предчувствие грядущих неприятностей. Что-то тут нечисто… Сирин хоть и сволочи последние, да только не глупее меня. Положим, они рассчитывают на крылья и не боятся нежити, но ведь курута намного уязвимее! Сирин должны это понимать.
Нет… дело не в глупости и не в беспечности… Не могут стратеги, готовящие войну не одну сотню лет, выверяющие каждый свой шаг,
Ладно… у меня тоже припасен козырь, довольно мерзкий, но если встанет выбор между жизнью и смертью, придется достать его из рукава.
Я даже поморщился от отвращения — что-то слишком часто в последнее время приходилось выбирать между дрянным и паскудным.
Вскоре Андру отдал приказ остановиться на 'дневку', и я занялся привычными делами: разнуздал и стреножил лошадей, аккуратно сняв вместе с растениями пласт земли, подготовил место для очага. Выполнив нехитрые обязанности, скинул служанке мешок с продуктами. Сегодня нам повезло: недалеко от лагеря нашлось круглое степное озерцо, в котором я рассчитывал помыться. Уж больно много прошло дней со времени последнего купания. Выстирать рубашку тоже было бы неплохо, но для начала ее требовалось снять.
Проклятые шипы…
Я окликнул мага:
— Агаи, помоги! Боюсь порвать.
Не успел сирин положить на землю седло, как меня дернули за рукав, и нежный, бархатный голос произнес:
— Я помочь.
Эдхед то… Девочка моя, ну почему ты не сдаешься? Ради тебя ведь стараюсь…
Снимая с меня рубаху, девушка старательно отворачивалась и лишь под конец неловко скользнула пальцами по пояснице.
Я на мгновение застыл от этой неумелой ласки и, с трудом задавив в себе желание ответить девушке объятьями, равнодушно обронил:
— Спасибо, Эрхена.
Она тут же одернула руку, но не убежала, как я ожидал, а совершенно спокойно потянулась за рубашкой:
— Грязная. Помыть.
Я покорно вручил одежду девушке и развернулся, чтобы уйти, но меня снова остановили:
— Дюс!
Медленно повернулся, приготовившись отчитать упрямицу, и увидел в протянутой руке маленький горшочек с мыльным раствором.
— Забыл, — сказала девушка, а затем отвернулась и пошла прочь.
В этот момент я отчего-то почувствовал себя законченным глупцом.
Темная вода обожгла холодом, но все равно не испортила удовольствия от купания. Конечно, теплая мыльня с котлом, полным горячей воды, понравилась бы мне намного больше, но озеро тоже было неплохо, особенно если не обращать внимания на заиленное дно, полное колючих ракушек.
Я вылил на ладонь немного мыльного раствора и принялся яростно стирать накопившуюся грязь. Замерз, конечно, но лучше немного поклацать зубами, чем вонять, как не холощеный кабан. Пока мылся, привычно помянул недобрым словом родительницу, уж больно странное мне в 'наследство' досталось тело.
Я окунулся с головой, смывая мыло, вынырнул и усмехнулся про себя — у второй сущности все-таки были определенные преимущества, помимо шипов и силы. Например, не придется мерзнуть с мокрыми волосами.
На выходе из воды меня поджидал неожиданный сюрприз в виде обнаженной Эрхены. Она стояла у кромки воды, больше напоминая мраморную статую, чем живого человека.
Я отвел взгляд, борясь с искушением стиснуть девушку в объятиях, защитить ее от холода и… от похотливой скотины, что застыла наверху холма!
Именно поэтому я прошел мимо, обронив:
— Купайся быстрее, вода холодная, простудишься.
Ответом мне стал только судорожный вздох.
Я быстро влез в штаны, закутался в плащ и пошел посмотреть на того смельчака, что отважился подсматривать. Очень хотелось пересчитать ему зубы!
Смельчаком оказался Андру. Он выглядел столь отстраненным и невозмутимым, что моя злость сразу утихла. Упыря как соперника и мужчину я не воспринимал.
— Любуетесь, князь?
— Охраняю, — коротко бросил он.
Я пожал плечами и пошел прочь, получив вдогонку еще одну фразу:
— Только вы, люди, закрываете глаза на неизбежность, как будто намеренная слепота изменит ваше будущее.
