Демон раздери этого умника и его советы! Да эта неизбежность у меня уже поперек горла колом встала! О чем ни задумайся — сплошной неотвратимый фатум, чтоб ему пусто было.
Первые заморозки захватили нас около земель росм. 'Объятий' кочевников удалось благополучно избежать: разведка у этернус была поставлена хорошо, мы обошли стороной все кочевья курута, хотя один раз все-таки чуть не попались. Сторожевой разъезд прошел совсем рядом, буквально шагах в двадцати.
Убить дикарей не получилось, хотя кровососы были не прочь подкрепиться, но Агаи ткнул пальцем в небо:
— Они не одни!
Князь проследил взглядом за черной точкой, плавающей в безоблачной синеве, и сделал вывод:
— Придется ждать темноты.
Птица парила недостижимо высоко. И если курута разрушат контур, мы превратимся в дичь, по следам которой пустят целую свору.
На наше счастье, ветер дул в сторону, и лошади не учуяли чужаков: магический купол сохранил нашу тайну.
Вампиры с видимым сожалением проводили взглядами кочевников.
— Надеюсь, они не успеют отъехать слишком далеко, — сказал Андру и, повернувшись ко мне, уведомил: — Этой ночью мы оставим вас ненадолго. Грешно упускать такой случай. Не хотелось бы лишний раз тревожить росм, они вполне могут стать вашими союзниками.
С этим я спорить не собирался. С потомками рош-мах меня связывали лишь приятые воспоминания, а что касается курута… Чем меньше у них воинов, тем лучше.
Вскоре поросшая густым ковылем и злаками степь сменилась холмами с невысоким кустарником и реденькими рощами: мы добрались до земель гостеприимных росм. Однако отказываться от ночных переходов пока было рано: курута по-прежнему парили в небесах. Не думаю, что они откажутся от погони, пока мы не доберемся до Пустоши. Если учесть, какие планы вынашивает царь степняков, то нарушение чужих границ для него — сущая мелочь.
Я задумался о росм и понял, что хочу поговорить с их вождем. Мимо земель росм кочевникам не пройти, значит, возможны два варианта развития событий: или 'кошек' уничтожат, или предложат разделить лавры завоевателей. На определенных условиях, естественно. А вот что выберут росм… это как раз и хотелось выведать. Зная изворотливость Кемрутля, можно предположить, что он попробует избежать открытого конфликта с курута. И война его вряд ли прельстит: не похож потомок рош-мах на того, кто охотится для чужого двора. Но это мои предположения… А что там в реальности, время покажет.
Воспоминания о торжествах в честь 'богов' заставили меня насмешливо хмыкнуть — снова придется изображать Мо знает кого… Ладно, обсужу заранее с Агаи, что тому говорить, а сам помолчу. Проснувшемуся дракону, или кто я там у Кемрутля, не подобает напрямую общаться с обычными смертными… чтобы, не дай Ирия, лишнего чего не сказать.
На этот раз мы подобрались к селению незаметно. Внутрь заходить не стали: остались стоять на лугу, ожидая реакции росм.
Вопреки уверенности, что для начала к нам отправят обычных воинов, на встречу сразу явился вождь. Он подошел, степенно поклонился и что-то проговорил.
— Рад видеть великих на нашей земле, — приступил к обязанностям толмача Агаи.
Я слегка склонил голову в ответном приветствии:
— И тебе доброго здоровья, уважаемый.
Кемрутль бросил на меня быстрый взгляд, не побоявшись посмотреть прямо в глаза, и произнес длинную фразу.
— Разожженный очаг, свежий хлеб и мягкая постель ждут высоких гостей под крышей их дома, — перевел сирин.
Я улыбнулся и поблагодарил:
— Спасибо. Мы ценим радушие и заботу твоего племени, но на этот раз остаться погостить не сможем. Торопимся. Поговорим прямо тут.
При первых же словах Агаи губы Кемрутля сложились в жесткую линию — он явно не собирался отступать от принятого решения. Едва дождавшись, пока маг умолкнет, вождь медленно покачал головой.
Сирин тут же перевел:
— Он говорит: 'Обижающий гостя плюет в лицо самому себе. Какими глазами я посмотрю после смерти на предков, если оставлю богов за стеной?'.
Я сам чуть не сплюнул с досады, представив, во что может вылиться для росм постой оголодавших вампиров, и сделал вторую попытку умерить пыл гостеприимного хозяина:
— Нас охраняют демоны смерти. Я не могу привести их под твой гостеприимный кров.
Кемрутль выслушал объяснение, снова покачал головой и повел рукой в сторону деревни, сопроводив этот жест короткой фразой.
— Он просит не обижать отказом его народ, — пожал плечами сирин и добавил: — Говорит, что не сможет спать спокойно, если отпустит нас, не накормив.
Мул упрямый! Не живется ему спокойно. Ох уж этот 'кодекс чести' у дикарей… Готовы демона рогатого в дом зазвать, лишь бы сохранить лицо.
— Узнай, понимает ли он, чем может закончиться мой визит? А что, если кто-то умрет ненароком, или сойдет с ума, столкнувшись с почетным гостем? — больше для порядка приказал магу, уже смирившись с мыслью, что от застолья не отвертеться.
Вождь росм не обманул моих предчувствий.
— Лучше два храбреца, чем десять трусов. Мой народ не боится смерти и не прячет глаз от богов, — с кислым видом перевел Агаи и выругался: — Сумасшедшие дикари! Себя, дураков, не жалко, хотя бы женщин и детей поберегли!
В ответ на его возмущение Кемрутль прищурился, хитро улыбнулся и что-то сказал.
— Хвала Ирие, — проворчал Агаи, — Хоть немного соображает. Чести увидеть бога удостоятся только воины.
Я сдался и кивнул:
— Хорошо, раз старому пню своих парней не жалко, заглянем на огонек. Только скажи, что у великих дел до… по горло, поэтому они недолго посидят. А то знаю я этого хитреца. Не успеешь моргнуть, как застрянешь на очередном празднике.
Я шагал по знакомой дорожке, ловя себя на мысли, что время словно замкнулось в кольцо. Те же дома, те же лица. Так же, как и весной, прячутся в домах дети и женщины, а воины с разрисованными лицами шествуют в почетном эскорте. Только теперь с нами нет Таниты, и дом богов увит не цветами, а гирляндами из разноцветных листьев. Да в воздухе полно тонких осенних паутинок с крошечными летунами. Но главное отличие все же было в другом. Хижина, в которой мы провели столько дней, теперь выглядела жилой: над крышей вился дымок, а на веранде выложили проветривать циновки.
'Ситлали!' — мелькнула догадка, и я нахмурился: мой расчет на то, что девушка благополучно нашла мужа и радовалась тихому семейному счастью, не оправдался. Похоже, соплеменники по-прежнему считали ее изгоем, только на другой лад.
Я остановился и повернулся к Кемрутлю:
— Почему самая красивая женщина рода и мать моего будущего ребенка до сих пор одна?
Агаи торопливо перевел и, дождавшись ответа вождя, вздохнул:
— Знаешь, Дюс, оказывается Ситлали еще упрямее тебя. Она не пожелала выходить замуж, сказала, что ты не приказывал ей найти другого мужчину, а значит — хочешь оставить себе.
Я скрипнул зубами от злости — неразумная девчонка, о чем она только думает?
