сам Мо не вытащил — но для этого требовалось как минимум стать людьми. Жрецов Тудо Вэ личиной не проведешь, те еще ищейки. К ним и в человеческой ипостаси не больно-то сунешься.
Должно быть, эти размышления отразились на моем лице, потому что Андру сказал:
— Не переживайте, мы не рассыплемся. Думаете, иначе я стал бы тащить вас к себе во владения?
Вампир покачал головой:
— Я никогда и ни за что не допущу, чтобы Морра попала в руки сирин.
'Никогда и ни за что не допущу'… Вывод из этих слов следовал только один.
Я небрежно поинтересовался:
— Это ведь не в первый раз? Нечто подобное уже происходило?
Андру ответил спокойной улыбкой:
— Вы сегодня на удивление догадливы.
На душе стало легче. Если этернус уже сталкивались с этой бедой, значит, могут правильно рассчитать ее опасность.
Я кивнул:
— Прекрасно.
И не удержался от последнего вопроса:
— Андру, вы хорошо понимаете, что значит безопасная Пустошь?
Вампир ответил прямым взглядом:
— Конечно. Весной сирин нападут.
Правитель нежити напрасных иллюзий не питал. Тем лучше. Значит, успел разработать план. Притом такой, что крылатой пакости сильно не поздоровится: голова у бывшего высочества работала на удивление хорошо.
Как все-таки жаль, что он не мой король. Подобному правителю можно служить всем сердцем…. Если только он при этом не упырь!
Когда я вернулся к костру, то увидел занятную картину — Морра, капризно скривив губы, отпихивала ложку с едой и отказывалась есть. Эрхена ласково уговаривала девочку, но та не сдавалась. Видно было, еще чуть-чуть — и она заревет.
Заметив меня, Морра сердито закричала:
— Дюс! — вырвалась из рук няньки и кинулась к моим ногам.
Я поднял малышку на руки, пытаясь понять, какая муха ее укусила — обычно Морра вела себя словно мышка, очень хорошо осознавая, как опасно не слушаться взрослых.
— Дюс! — снова пискнула малышка, всхлипнула и прижалась лицом к моей шее, вцепившись обеими руками в капюшон плаща.
— Что случилось? — я обвел сидящих за костром людей вопросительным взглядом.
Ответил мне Лаланн:
— А Сторукий его знает. Сидела, сидела, вдруг заплакала и стала звать тебя.
Я посмотрел на Агаи в ожидании объяснений. Сирин вопросительный взгляд истолковал правильно и коротко свистнул. Морра, не отрывая лица от моей шеи, ответила.
Маг тут же перевел:
— Ей страшно.
Мне показалось, все облегченно вздохнули, я тоже улыбнулся и погладил девочку по голове — ерунда какая, всего лишь детские страхи — поэтому мрачные слова правителя нежити оказались полной неожиданностью:
— Я не настаиваю, господа, но, по-моему, спать сегодня лучше не ложиться.
Андру увидел в плохом настроении малышки намного больше, чем простые усталость и испуг.
Ну что же… Кажется, пора сказать — здравствуй, Пустошь! Если это, конечно, проделки проклятой земли, а не происки крылатых тварей.
Я повернулся к сирин:
— Агаи, ты уже замкнул контур?
Колдун покачал головой:
— Нет. Рано пока. Лю… этернус князя ушли на охоту. Они все равно разрушат его, когда вернутся.
Решение созрело моментально.
— Хорошо. Тогда делаем так…. Пусть женщины спрячутся. Сможешь замаскировать навесы?
Сирин, не задумываясь, кивнул и принялся волшебствовать.
Я огляделся, выбирая удобную позицию — неизвестно, откуда нагрянет беда, да сколько ее придется ждать — и решил остаться рядом с костром. Если явится нежить — ее лучше встретить огнем.
Андру подошел и встал рядом, вслушиваясь в ночные звуки. Под пологом леса в поисках дичи беззвучно скользили этернус. Князь наверняка слышал их легкие шаги.
Между тем женщины поспешно залезли под навес, укрепленный магией — теперь на нем можно было джигу плясать.
Вскоре вернулись этернус Андру. Они успели не только 'поужинать', но и прочесать окрестности. Никакой опасности кровососы не учуяли.
Я подтащил к костру небольшое бревнышко и уселся — стоять столбом до утра было бы глупо. Правитель вампиров с удобством расположился рядом на подстилке из лапника. Со стороны казалось, что два караульщика следят за костром, пока остальные отдыхают (слуги князя растворились в ночи, став неприметными тенями, стремительными и смертельными).
Разговаривать было нельзя, и вскоре я почувствовал, как сами собой слипаются веки. До рассвета оставалось всего три-четыре часа, и с каждой минутой в душе росла уверенность, что все обойдется.
Не обошлось.
Сначала налетела метель. Стремительный порыв ветра принес колкую крупу, почти сразу сменившуюся снегом, и нас завертело в студеной карусели. Взбесившиеся ледяные вихри смешали небо с землей, залепили глаза крупными хлопьями снега, лишив зрения и слуха: буря застонала на тысячу голосов. Лощина мгновенно исчезла в белой пелене, и теперь видимость была шагов на пять, не дальше.
Я положил руку на плечо князя и прокричал ему на ухо:
— Андру, ваши этернус слишком далеко от нас! Они не услышат и не увидят опасность!
Вампир покачал головой:
— Зато почувствуют!
Я в ответ потянул из ножен оружие и перепрыгнул через горящее бревно, встав так, чтобы загородить вход в укрытие, где прятались женщины. Чувство близкой опасности заставило меня подобраться, как перед прыжком. Теперь бы еще определить, откуда ее принесет, эту опасность.
Я поймал себя на мысли, что всматриваюсь в белую мешанину над головой. Именно сверху отчетливо потянуло липкой ледяной струей, выдавшей приближение нежити. Враждебной нежити, 'не нашей', без всяких скидок на этернус Андру. Доверившись предчувствию, я спрятал оружие в ножны и потянулся за кожаным чехлом с луком. Тут, проверив лошадей, вернулся Рис. Поняв, что мы ждем нападения, он тоже оголил клинок и встал рядом. Правитель нежити остался на прежнем месте.
На мгновение показалось, мир остановился, а затем воздух со свистом рассекли огромные крылья, и на нас обрушились кровожадные твари. Они вынырнули из снежной кутерьмы фактически над головами.
Я спустил тетиву — стрела вонзилась в основание шеи летучей гадины. Однако 'птичка' оказалась живучей — рана ее не остановила. Я присел, пропуская над собой смертоносные когти, и метнул вдогонку монстру нож. На этот раз бросок оказался удачным: нежить, нелепо кувыркнувшись, спикировала к земле, где ее добил один из вампиров. А надо мной снова раздалось хлопанье крыльев.
Я выхватил меч, скользнул в сторону, уходя от удара клювом, и с поворота рубанул по широкому крылу. Тварь камнем врезалась прямо в костер. А в следующий момент по моему затылку словно топором саданули. Я рухнул на колени, придавленный обжигающей ледяной тяжестью, получив вдогонку еще с пяток ударов. Сверкнул оранжевый всполох, и навалившуюся тушу снесло в сторону. Небо расчертил огненный
