подвел окончательный итог:
— Итак, делаем вывод. Сирин нужна Пустошь, моя смерть или рабство…
— И Морра, — подсказал правитель нежити. — Не только как заложница и средство давления на вас. Она сама по себе очень ценный трофей — сильный маг, способный управлять энергиями смерти и жизни, да еще с задатками провидицы. Великой провидицы, раз отмечена знаком.
— Почему провидицы, а не королевы? И с чего вы решили, что магия смерти ей тоже подвластна?
В том, что малышка действительно видит события будущего, я давно не сомневался.
Вампир забрал украшение, положил его в ларец и только после этого сказал:
— Залечивать раны способны многие. Затягивать их на трупах и возвращать души в тела может только одна! Что же касается пророчеств сирин, то медяк им цена. Знали бы вы, Дюс, сколько вариантов я перечитал! И все преподносятся как великая тайна и откровение.
Вот это новость… Хотя тут как раз все вполне объяснимо. Если сирин настроены любыми средствами вернуть потерянное и уничтожить людей, то пророчества вполне годятся на роль инструмента в борьбе за грядущее величие. Такой метод ничем не хуже эпидемий или убийства сильного правителя. Достаточно умело перемешать правду с ложью, и все… Даже знак на руке у девочки может означать что угодно. И вполне вероятно, что пророчества о втором ребенке вовсе нет.
Ну и хитрые стервы эти провидицы… Всем врут. Даже своему народу. Потому что 'важна лишь судьба сирин'! Чтоб у них все перья повыпадали. Слышишь. Ирия? На данный момент это мое самое заветное желание. Хотя нет, есть одно… Чтоб сдохла та тварь крылатая, которая все это затеяла!
— Именно поэтому девочка ни в коем случае не должна попасть к сирин. Представляете, в кого ее превратят? — щелкнул замком ларца вампир и посмотрел на меня. Он для себя давно все решил. И мне это решение не нравилось.
— Я не позволю вам коснуться и волоска с ее головы, — спокойно ответил я и добавил: — Пока жив.
Вампир кивнул:
— Могу сказать о себе то же самое. Клянусь защищать ее столько, сколько это только возможно. Я оставлю рядом с ней Реми. Он готов за малышку любому перегрызть глотку. Пока останется хоть один шанс скрыться от пророчицы, Морра будет жить. А вам надо даже после смерти помнить, кто главный враг, и кто все это начал.
Меня накрыло волной раздражения — все, ну абсолютно все были уверены, что смерть для меня станет чем-то другим!
— Андру, вы человек, который привык верить фактам, так почему же так свято верите в мое бессмертие?!
Вампир улыбнулся:
— Именно факты позволяют мне надеяться на лучшее. Только они, и ничто иное. Кстати, спасибо за 'человека'.
— На здоровье, — я развернулся, чтобы уйти, но в голове неожиданно всплыл давний вопрос. — Ваша светлость, не скажете, почему вас так 'любили' вервольфы? Им-то вы где перешли дорогу?
— Причина проста. Когда-то очень давно я перекусил человеком из небольшого племени оборотней- волков, а вскоре обнаружил, что по моим следам идет стая необычных зверей. Не-мертвых. Таких как я, с одной небольшой поправкой… С тех пор я не кусаю оборотней. Они по-звериному упорны и по-человечески злопамятны. Хотя я всегда признавал за вервольфами право на месть, все равно рад тому, что небесное пламя уничтожило этих тварей. Они поставили целью своего существования уничтожение моего племени. Они и за Моррой охотились только потому, что я искал девочку.
Ну и дела….
— Надеюсь, вам не довелось кусать никого из сирин, — не удержался я от мрачной шутки.
— Мне — нет, — живо отреагировал алхимик, — но за всех вампиров я бы не поручился. По счастью, все случайные и неслучайные последствия моей и чужой неразумности исправлены Единым. Но вы подкинули мне замечательную идею насчет одного интересного эксперимента. Вот выиграем войну, обязательно воплощу его в жизнь.
После этих слов я резко развернулся и вышел вон из 'сокровищницы' князя. До утра оставалось не так уж много, чтобы тратить время на выбивание дури из разошедшегося алхимика.
День начался с того, что ни свет ни заря снова прибежал слуга:
— Его светлость просил передать: пленный пришел в себя, и его собираются допросить.
— День начинается весьма приятно, не правда ли, Дюс? — услышал я вместо приветствия от правителя нежити, но не согласился.
— Мне бы вашу уверенность. Все зависит от того, что мы сейчас услышим.
Больной все еще был фактически спеленат по ногам и рукам — все попытки Агаи обездвижить его магическим способом закончились неудачей. На сломанной ноге красовался временный лубок. Вчера я не позволил девочке заняться переломом: Морра так устала, что впору было ее саму лечить. Но взгляд у мальчишки был вполне осознанный — тяжелый, пронизывающий. Он смотрел как сильный колдун, способный за пару мгновений узнать о тебе больше, чем сам знаешь.
Я усмехнулся — мысли скрывать юнец еще не научился, угадать, о чем он думает, не составило труда. Паренек пытался понять, к какому роду-племени я принадлежу. Он повернулся к Агаи и что-то тихо просвистел-пропел. Судя по тому, как вытянулось лицо колдуна, слова соплеменника застали его врасплох.
— Что, что он сказал? — жадно спросил правитель нежити.
— Он сказал, что станет говорить только с самим Ансуре, — растерянно ответил сирин и, не дожидаясь нашей с Андру реакции и вопросов, засвистел на своем языке.
— С самим Ансуре? — переспросил этернус, глянул в мою сторону и весело оскалился.
Сторукий Мо… не иначе сейчас меня в очередной раз наградят чужим именем.
Как в воду глядел — после того, как сирин получил ответ, его губы скривила невеселая улыбка:
— Он спрашивает, правда ли ты Ансуре, Дюс.
Демоны раздери этих пернатых, чем им не нравится мое родное имя?
— Передай, вопросы тут задаем мы. И заодно разъясни, что от правдивости ответов зависит его дальнейшая судьба, — приказал я сирин, но тот перевести не успел.
— Не горячитесь, Дюс, — вмешался вампир, пристально следя за выражением лица перебежчика. — Может, преобразитесь и побудете немного в шкуре демона? Раз наш гость так рвется поговорить именно с Ансуре.
Я раздраженно мотнул головой — тоже мне, нашли фигляра — и отрезал:
— Не раньше, чем узнаю, кто такой этот самый Ансуре. Очередной принц преисподней или кто-то похуже? А, Агаи?
Тот в ответ лишь вздохнул:
— Мой народ верит, что когда-то бог по имени Шрага захотел свергнуть Небесную матерь и занять верховный престол. Он совратил с пути истинного несколько богов рангом поменьше и развязал войну. Когда Юсса победила, она лишила бунтовщиков крыльев и сделала так, что земля, разверзшись, поглотила Шрагу и его приспешников. Шрага из 'светозарного' стал Ансуре — 'изменником'. Мой народ считает, что он создал людей, мечтает уничтожить сирин, свергнуть Небесную матерь и стать властителем сразу трех миров.
Я выругался — час от часу не легче, теперь еще совратитель богов! — и невесело пошутил:
— Осталось получить титул пожирателя младенцев.
Рехнуться можно с этими тронутыми! С какого похмелья они решили, что я и есть этот Ансуре?
— Право, Дюс, стоит ли так огорчаться? Вы же сами обижались на кочевников, что те низвели вас до обычного демона. Считайте, сирин исправили их ошибку. Теперь вы главный враг целой стаи богов. Это на сто ступеней выше не только принца, но даже бога преисподней, — не удержался от шуточки в мой адрес Андру.
— Иногда мне кажется, что у вас слишком хорошая память, князь, — проворчал я в ответ, уже смирившись с тем, что втянут в очередную авантюру.
