– Вы шутите, сэр, – недоверчиво произнес он и сплюнул за борт пережеванным табаком. – Ни один пират еще не нападал на испанский флот[50] в одиночку!
– Ну, так я буду первым! Уже полгода мы не слыхали, как бряцает золотишко в карманах. Терять нам, кроме собственных душ, нечего, а их мы и так давно заложили дьяволу! Так пусть он и выручает нас теперь! Созывай людей, Джек!
Через несколько секунд послышался свист, и Фил, однорукий боцман, собрал всю шайку на носу.
Веселый Дик задвинул за щеку табачную жвачку и, весело оглядывая своих ребят, обратился к ним с речью примерно следующего содержания:
– Фортуна, эта шлюха, давно уже не улыбается нам! Да и с чего ей улыбаться, ребята, если бабы, как известно, любят тех, у кого водятся денежки и кто не боится показать им свой кураж! Я знаю, вы все храбрые парни, а дерзость часто вершит чудеса! Вы бывали в разных передрягах, вы покрыты шрамами и славой! На том галеоне может быть более сотни матросов. Стало быть, на каждого из нас придется по четыре испанца, причем тоже крепких ребят! Но все не так безнадежно! Мы попробуем перехитрить испанцев. Им и в голову не придет, что какая-то голландская посудина решила покуситься на них, так как никто еще не грабил в одиночку военный корабль, идущий в караване! Я даю вам полчаса на размышление. – И Веселый Дик ткнул пальцем в сторону корабельной склянки [51]. – Слышите? Ударил колокол! Время пошло!
Веселый Дик повернулся спиной к команде и, подойдя к фальшборту, вновь принялся обозревать испанский флот в подзорную трубу, что-то тихо напевая себе под нос.
Пираты сгрудились возле фок-мачты, яростно споря по поводу предложения капитана.
– Что ж, – квартирмейстер Джек положил руку на рукоять широкого, зазубренного с одного конца ножа, торчащего у него из-за пояса. – Мне и вправду терять нечего. Я вышел в море, чтобы разбогатеть и повеселиться, лопни моя селезенка, а Дик предлагает славную охоту.
– Не скажи, Джек, – возразил ему Однорукий. – Мне еще не пришла охота отправиться на корм рыбам или плясать на мачте.
– Не мели чепухи, Фил, – оборвал его Джек. – Я пока еще ваш квартирмейстер и не советую вам, ребята, упускать этот шанс. Если мы возьмем галеон, мы будем купаться в золоте остаток своих дней.
– Ну да, – вдруг, к удивлению Уильяма, тоже присутствующего на этом совещании, вмешался Джереми. – По мне так лучше сдохнуть, чем без толку болтаться в море, не имея ни лишнего куска хлеба, ни глотка воды.
– Ты хочешь сказать, что в кубрике и так тесновато? – хрипло рассмеялся Потрошитель и ткнул Джереми кулаком в бок. – Что ж, мы можем освободить пару коек, – и он, щурясь от лучей предзакатного солнца, падавших ему прямо на лицо, обвел пиратов насмешливым взглядом.
– Потрошитель дело говорит, – отозвался незнакомый Уильяму бородатый пират в офицерском шарфе, повязанном прямо на голуюй шею. – Если этот приз достанется нам, мы сможем завязать и вернуться домой, а кому неохота – славно погуляют на берегу!
– Я голосую «за»! – прохрипел Джек и поднял вверх большой палец руки.
Пираты снова зашумели, и следом вперед неуверенно потянулась пара рук с также поднятыми вверх большими пальцами.
– Я тоже «за»! – вдруг раздался позади Уильяма звучный голос, и Амбулен, выполняющий на корабле роль судового лекаря, уверенно протянул ухоженную руку с поднятым пальцем.
Потрошитель расхохотался.
– Даже докторишка, и тот дает вам фору! – воскликнул он, и в бесцветных глазах его сверкнул злобный огонек.
Пираты заволновались и, бормоча проклятия, смешанные с божбой, протянули руки вперед.
– Смотри обожжешься, Джек, – проговорил боцман, последним принимая участие в голосовании.
– Не каркай, Фил, лучше побереги последнюю руку! – рявкнул Потрошитель, обнажая в плотоядной усмешке ряд крепких, желтых от табака зубов.
Продолжая ухмыляться, он отделился от пиратов и подошел к Веселому Дику, безмятежно прогуливающемуся по баку.
– Капитан, сходка постановила единогласно – мы идем добывать испанца! – проговорил он и подмигнул.
– Что ж, скоро зайдет солнце, – громко сказал Дик. – Но к его восходу мы можем стать богачами!
Пару часов спустя, когда безлунная тропическая ночь накрыла море, «Голова Медузы» с потушенными огнями и приспущенными парусами тихо догнала галеон и легла в дрейф на расстоянии двух кабельтовых. Шлюпки спустили на воду, и, набитые головорезами, они вплотную приблизились к галеону. Обмотанные тряпками весла бесшумно входили в воду, и вскоре пираты с обезьяньей ловкостью карабкались на его борт, зажав в зубах ножи и тщательно закрепив на себе сабли и пистолеты.
Потрошитель взял на себя вахтенного. Бесшумно ступая босыми ногами по палубе, он тенью подкрался к нему со спины, и, схватив за волосы, мгновенно запрокинул тому голову и перерезал горло. Матрос не успел даже пикнуть, только густая струя крови ударила из раны, заливая доски. Потрошитель тихо опустил его на палубу и двинулся дальше. Тем временем другие пираты кончили с рулевым и ночующим на баке, прямо на груде канатов, впередсмотрящим. Царила мертвая тишина, нарушаемая только плеском волн и едва уловимыми шагами босых ног.
Веселый Дик, который, поставив на карту все, решил сам возглавить нападение, осторожно подкрался к иллюминатору офицерской каюты и заглянул внутрь. Капитан и трое офицеров сидели за большим, накрытым скатертью овальным столом и при свете трех свечей играли в карты.
– Ну, теперь моя сдача[52], – прошептал Дик и кивнул замершим в трех шагах от него пиратам. – Слушай, Джек, возьми дюжину ребят и давай быстро вниз, в кубрик. Режьте этих собак, пока они дрыхнут, а тех, кто вздумает сопротивляться, проснувшись, – убивайте. Это придаст остальным сообразительности: захотят жить – сдадутся!
