утверждать это наверняка.
— Тогда получается, что вы — истинный маг? — продолжает он. — А почему вы — не высокий лорд?
— И в самом деле, почему? — ухмыляешься ты. — Я как-то и не подумал. А ведь непорядок!
— Я серьезно, — обижается он.
— Я не истинный маг, — объясняешь ты.
— Но ведь магия какой-либо иной природы принципиально невозможна! — восклицает он. — Или одна, или другая…
— Твои наставники тоже так думали, — подмигиваешь ему ты. — Поэтому теперь и обращаются ко мне за помощью.
Он испуганно оглядывается через плечо.
— Господин Кертелин… я надеюсь, — маг просительно заглядывает в глаза, — этот разговор останется между нами, ладно?
— Ладно, — пожимаешь плечами ты. — По правде говоря, у меня нет никакого желания откровенничать с Великим магистром.
— Большое вам спасибо, — кланяется маг. — И… будьте осторожны, ладно?
— Ладно, — удивляешься ты. — Вам тоже спасибо.
Маг откланивается, а ты вытаскиваешь из-за пазухи серебристую цепочку и приступаешь к процедуре вызова.
— Я обязательно пойду с тобой на этот раз, — говорит тебе Дестин.
— Думаешь, мы вдвоем понесем его сундучок? — ухмыляется Эргарет.
— Мы понесем целых два сундучка, — в ответ подмигивает Дестин. — Разве столь великому целителю, как наш господин, пристало иметь всего лишь один?
— Отличная идея! — веселится Эргарет. — В том сундучке, что я за ним таскал, в прошлый раз лежало ничего. Что положим во второй?
— А ничего было большое или маленькое? — в ответ интересуется Дестин.
— Среднее, — откликается Эргарет. — Может, чуть больше среднего.
— Ну, значит, в другой положим ничего чуть меньшего размера, — заявляет Дестин. — Нельзя же допускать, чтоб я таскал тяжести наравне с высоким лордом! Нужно поберечь мое хрупкое здоровье.
Проходящий мимо помощник главного повара косится на них, как на сумасшедших, но ничего не говорит.
Пробегающая мимо Тисаф обнимает тебя и желает удачи. Кто-то пытается вручить Дестину разделочный нож, но главный повар машет на него рукой, объявляя, что парень от работы временно освобожден. Большинство торопливо пробегают по своим делам, даже не глядя на то, как вы собираетесь. День идет своим чередом, и оттого, что из трактира на время удаляются двое, у остальных существенно прибавляется работы. А тут еще и господин Тэйн в отлучке! Ты слышишь, как кто-то вполголоса честит магов, так не вовремя отнимающих у трактира ценных работников. Слышать это невыразимо приятно.
Ты даже забываешь на миг о том страхе, что обрушился на тебя внезапно, стоило посыльному магу очутиться на пороге трактира. Нет, на сей раз ты боишься не магов. Ты до дрожи, до судорог боишься того, что что-то пойдет не так. Боишься убить кого-нибудь из тех, кого попытаешься исцелить. Боишься, что ничего не выйдет. Или что сделаешь только хуже.
Пообещать человеку исцеление, подарить надежду… подарить надежду тому, кому надеяться больше не на что, кто уже отчаялся и познал кромешные бездны страдания… подарить, поманить яркой сказкой, обещанием чуда… а потом дать еще большее страдание, еще худшую муку. Да за такое удавить мало! Ты понимаешь, что есть лишь один способ наказания за такое — равная боль и равная судьба.
„Только так будет честно, понял?“
„Я не хочу! Не хочу! Не хочу! Боги! Зачем мне все это?! Зачем я на это согласился?! Я же ничего не знаю! Ничего не умею! Я же не могу быть уверен! Ни в чем не могу быть уверен! Ни в чем, слышите?!“
Ты не имеешь права на ошибку.
Сколько бы их ни было, этих несчастных, ты не имеешь права ошибиться ни разу. Ты должен быть безупречен.
И ты боишься. Страх свисает с твоих плеч как плащ, а каждый шаг приближает тебя к еще большему ужасу.
— Замечательный сегодня день, — выходя из трактира, с наслаждением произносит Эргарет.
— Замечательный, — кивает Дестин. — Вот только мне кажется, что мое ничего тяжелее вашего, милорд. Признайтесь, вы мне нарочно более тяжелое ничего подсунули! А еще высокий лорд!
Эргарет что-то отвечает Дестину, ты едва слышишь его. И пропускаешь тот момент, когда он обращается к тебе.
— Хозяин, ты что? — начинает тормошить тебя Дестин. — Спишь на ходу, что ли?
Эргарет внимательно смотрит на тебя и вздыхает.
— Крэллин, — говорит он. — Давно, во время войны с Танургой… я тогда был молод, почти как ты сейчас, мне случилось спасать людей из магического огня. Такой огонь был тогда новинкой, контрзаклинания еще не придумали ни мы, ни маги, так что погасить его было невозможно. Оставалось просто спасать тех, кто еще не загорелся. Так вот… одного несчастного я уронил. Прямо в огонь. До сих пор помню этот жуткий нескончаемый крик. Я ничем не мог ему помочь, проклятое пламя не гасло! Тогда я решил, что мне нечего делать на службе, что с такими дырявыми руками нужно дома сидеть. Я собирался уйти. Доложил командиру. Что, как да почему… Моя семья близка ко двору, меня не посмели задерживать. Вот только, когда я уже направлялся домой, вражеские маги учинили еще один пожар. Я увидел, как наши раз за разом бросаются в пламя. Но их было мало. Так мало! Я подумал, что их на одного человека меньше, чем могло бы быть, если б не моя дурость. Огонь быстро бежал, раздуваемый ветром, а люди кричали… кричали… не потому, что я не справился, а потому что меня там и вовсе не было! Потому что я даже и не подумал их спасать, понимаешь? Я бросился обратно, проклиная себя и свое решение. Ведь если бы я был там сразу, я уже вынес бы кого-то. И даже если бы кого и уронил… лучше уронить кого-то одного, чем не спасти никого вообще! Я бросался в пламя, не разбирая дороги, тащил наружу всех, кого мог. После пожара командир посмотрел мне в глаза и как следует врезал по морде. А я… поцеловал ему руку. Вот тогда я и стал „Старшим Братом“. На самом деле стал. До этого я был просто развлекающимся шалопаем…
Эргарет замолкает. Молчишь и ты.
— Так ты понял, о чем я? — первым нарушает молчание высокий лорд.
— Да, — со стыдом опускаешь голову ты. — Спасать людей из огня нужно в любом случае. Даже если ты не умеешь этого делать.
И тебе становится легче. Ужас отпускает тебя. Ты начинаешь слышать, как снег скрипит под твоими ногами.
— Конечно, если рядом есть кто-то, кто умеет это делать лучше, можно предоставить это ему, — добавляет высокий лорд. — Но если нет никого…
— Эргарет, — говоришь ты.
— Ну?
— Можно я тебе руку поцелую?
— Нельзя, — ухмыляется он. — Не будем нарушать конспирацию, а то вдруг маги следят за нами из темных подворотен? Кроме того, не хотелось бы нарушать и традицию…
— Традицию?
— Если бы ты слушал меня внимательно, ты бы запомнил, что целованию руки предшествовал мордобой, — укоризненно замечает Эргарет. — А это еще больше нарушит конспирацию. Так что давай отложим это развлечение до более удобного случая.
— Давай, — соглашаешься ты.
Величие стен и башен Фиргснерха сегодня не производит на тебя никакого впечатления. Медленно открывающиеся могучие ворота не вызывают никакого душевного трепета. Великий магистр со свитой нисколько тебя не пугает. Тебя не интересует, нет ли на сей раз в свите Боллари. Тебе и вообще не до них.
