— Кто же еще? С обеда до ночи времени много. Да и дело по руке: с утра я плотничаю, а как солнце к западу пойдет, можно и побездельничать.
— Все бы так бездельничали, — вдруг сказала женщина с грустью в хрипловатом голосе. — У нас на ткани таких узоров не выводили, как у вас на дереве.
— Вы с юга, — прищурился торговец. — Верно? К вам еще маги не добрались, вот и делаете всю драконью работу. А как начнут лен собирать и камень резать, так и ломить спину до ужина перестанете.
— У нас, — горько сказала она, — уже нигде никто не работает.
Мы уставились на нее. Квентин с непонимающим видом оторвался от карт и поднял голову.
— То есть как?
— Я с крайнего юга, — уронила она. — Наша деревня уже полгода под водой. Все уезжают. А тем, кто остается, не до узоров: спасти бы свое.
Мы с Квентином переглянулись.
— Да, — изрек дедок. — Я жену так встретил. Чуть ли не босиком всю дорогу шла. Дом утоп, родные скарб вытащили и наверх, к скалам, на новом месте обживаться. А ей там невмоготу: каждую ночь кошмары. То осиное гнездо на нее валится, то молния перед глазами бьет. Вот и собралась на новое место. Идет, а куда — сама не знает. Я с козел соскочил, возницу услал внутрь, ее усадил и сам взялся за лошадей. Так до своего дома и довез.
— История, — протянул торговец. — Хвала Первому, земли на наш век хватит. Будем живы.
— А тем, кто придет потом? — тихо спросил Квентин.
— После нас — хоть потоп, — скрипуче сказал длинноносый. — Было, есть и будет.
Я повернулась к нему:
— Ну, знаете ли, если все будут так рассуждать!..
— А ведь он дело говорит, — раздумчиво сказал торговец. — Что дети? И им хватит. А нет, пусть выпутываются. Пусть ищут, как повернуть воду! Вы вон, — он кивнул на нас с Квентином, — и найдете.
Женщина недоверчиво покачала головой.
— Вот кого нам не хватает, — она нагнулась вперед и взяла у Квентина одну из резных картинок. Человек на берегу застывшего моря смотрел печально и сурово. — Тяжело думать обо всех сразу. Может, он один такой и был. Первый.
— Был первый, будет и второй, — успокаивающе сказал дедок. — Может, драконы прилетят да дыхнут, может, чародеи наши чего удумают, а может, она сама рассосется, вода-то. Женина родня на тех скалах до сих пор живет.
Квентин поморщился.
— Это схоластика, — грубовато сказал он. — Не будет такого, чтобы прилетел добрый дракон и явил чудо.
— Парень прав, — веско сказал длинноносый. — Эти твари смотрят на нас, как на муравьев. Если наши поселения начнет заливать, они крылом не шевельнут. Отсидятся в высоких замках и выжгут любого, кто попробует эти замки занять.
— Что вы имеете в виду? — Квентин отложил карты. Нехороший у него был взгляд. Настороженный. — Замок в Галавере, насколько я знаю, целехонек.
— Я не о нем говорю, — спокойно пояснил незнакомец. — Мой брат в страже Херры. Был.
— А, — Квентин побледнел. — Он умер?
— Ну, труп едва ли добрался бы до Галавера на перекладных, — длинноносый криво усмехнулся. — Перебил обе ноги. Рухнул с крыши, чуть не проткнул глаз своим же арбалетом.
В тишине было слышно, как скрипят рессоры и на козлах бойко фальшивит возница. Веселая песенка резанула уши.
— Большое несчастье, — нарушил молчание торговец. — Но почему…
— Потому что трус, — обернулся к нему длинноносый. — С детства грезил схватками, только в одиночку, в уголке. Другие ребята его в игру не брали, а ему хотелось стать настоящим мужчиной. Ну и стал, на другом конце реки. Только вот когда над Херрой полетел взаправдашний дракон, братец заорал от ужаса и помчался не разбирая дороги. Тут под ним и проломилась черепица.
Он помолчал.
— Я писал ему, хотел вернуть домой. Да и до этого… звал к себе, помощником лекаря. Видно, мало звал.
— Гордый, — негромко сказала женщина. — Не остался в Херре слушать насмешки. Со сломанными ногами, но уполз. Значит, порода такая.
Мужчина кинул на нее удивленный, но благодарный взгляд.
— Может быть… Спасибо.
— Где он сейчас? — хрипло спросил Квентин.
— В Галавере, у родителей. Надеюсь, ему лучше.
— Раз до дома добрался, не пропадет, — уверенно сказал торговец. — И вам, сударыня, легкого сна на новом месте.
Женщина наклонила голову, едва заметно улыбаясь. Длинноносый пристально смотрел на нее.
Я перевела взгляд на карты, рассыпанные по противоположной скамейке. На коленях у Квентина замер дракончик, сложив крылья. Почему-то после нашего разговора мне показалось, что морда у него грустная и обреченная.
Я провела пальцами по теплой чешуе, деревянной и неживой. Лучи солнца на гребне вдруг обернулись простыми выщербинками. Все? Магия кончилась?
— Не стоит вглядываться, — мягко сказал торговец, отбирая у меня карту. — Лучше смотреть чуть со стороны. Тогда увидишь не глазами.
Квентин вздрогнул.
Словно вторя его мрачному лицу, на дилижанс легла тень.
— Смотри, смотри! — дедок схватил меня за рукав. — Когда еще такое увидишь!
Под летним небом вдоль берез, елей и просек с жесткой золотистой травой парил грязно-рыжий дирижабль. Низко-низко: еще метр-два, и верхушки елей царапнут брюхо.
В лицо дыхнул ветер. Пахло клевером, полетом чем-то удивительным, похожим на аромат приключения. Я восхищенно замерла у окна.
— Отдыхают, наверное, — произнес торговец. Сейчас подбавят огня, и вверх. Эх, легко идет!
— Плавно, — вставил дедок. — Не спешат небось.
— А может, наоборот, срочный груз. Металл с дальнего севера, или целые станки…
— Скажешь тоже — станки! Кто же деревянные рейки туда-сюда возить будет!
За спиной раздался едва слышный вздох. Квентин, вцепившись в скамью, пожирал глазами небо. Костяшки пальцев побелели, словно он изо всех сил удерживал себя на земле.
— Квентин? — шепнула я. — Ты чего?
— Любуюсь, — одними губами ответил он. — Не обращай внимания.
— Здорово, правда? Вот бы там оказаться!
Квентин долго смотрел на покачивающуюся гондолу. Потом перевел взгляд на длинноносого — и откинулся в глубь кареты.
— Не знаю, — выдавил он.
Дирижабль вильнул круглыми боками и начал подниматься. Редкие облака плеснули в стороны. Сверху негодующе крикнула чайка.
Лес прощально шумел вслед.
— Одно слово — магия, — промолвила женщина. — И не страшно им внутри?
— В прошлом году под Вельером дирижабль рухнул, — певуче сказал дедок. — Шесть человек расшиблись, чудом не насмерть. Хорошо, пожар не занялся, а если б так? Сгорели бы вмиг! Красивое это дело, но рисковое. Меня раз звали-звали, умасливали, что твой блин, а я одно твержу: поеду на дилижансе, и точка. Нужен мастер, так ждите.
— А кто вы?
Он хитро улыбнулся.
