— А сейчас?
— Что — сейчас? Сейчас дарю тебе.
— Нет… Марек, вы сейчас разговариваете с Вельером?
— Есть немного, — он вдруг улыбнулся. — Только не спрашивай о чем. И если увидишь у него следы синяка на скуле, тоже не спрашивай.
— Шутишь?
— Может быть, — Марек отвернулся. — Лин, я прочитал книгу Корлина. Я знаю, что будет. Препротивнейшее чувство… никто, кроме меня, не понял — да и понять-то не должен! — а я знаю.
— Что? — Я схватила его за рукав.
— Ничего важного, — он покачал головой. — И книга будет написана, и все случится, как должно. Только один человек проживет свою жизнь чуть-чуть по-другому. Ты когда-нибудь хранила секреты?
— Хочешь со мной поделиться? — улыбнулась. — Но разве это не изменит чье-то будущее? Может быть, потом?
— Да, потом… — отрешенно кивнул Марек. — Лин, если ты когда-нибудь вернешься в Галавер — вспомни меня.
Я вернулась к столу, чувствуя, как на лбу зреет морщинка. Марек никогда ничего не говорит просто так — может быть, он узнал, что мы с Квентином?..
На моем стуле кто-то сидел. Я открыла рот, собираясь согнать негодяя — и ахнула. Там, где десять минут назад стоял мой бокал, теперь лежали ореховые дощечки.
— Неужели это вы!..
Мой сосед по дилижансу обернулся. Он. Торговец, что показал нам водопад и дракона, Первого и стихию огня… рассказал нам сказку по пути в Галавер.
— Сыграем партию? добродушно улыбнулся он. — Приехал в гости к брату, смотрю — а вас со спутником, похоже, придется в колоду добавлять.
— Колоды не хватит, — смеясь, возразила я. — Нас здесь много.
— Жаль, что карты нельзя забрать с собой во врата, — Квентин неслышно подошел сзади и обнял меня за талию. — Я бы попросил колоду на память.
— Вам — с превеликим удовольствием, — поклонился торговец. — Только вот деньги вы из прошлого, извините, тоже не заплатите. Так что…
— Ну вот, начнут здесь торговать твоим лицом без позволения, — хихикнула я. — А где вы сейчас живете?
— Я-то? Из Херры приехал.
Квентин напрягся. Рука, спокойно лежавшая у меня на талии, каменной гирей упала вниз.
— Как там сейчас? — тихо спросил он.
— Ну… — торговец почесал в затылке. — Если уж начистоту, бюргеры в совете рады были бы вас увидеть. Вы погорячились, бургомистр, если уж без экивоков, тоже. А раз уж и маги с драконами помирились, и войне не бывать, выходит, что вы вроде как герой, а они не правы.
— Они были правы, конечно. Они защищали город…
— Это верно, но кто же знал, что потом пойдет! Если бы вы там побывали, походили по дворцу и при всем честном народе сообщили, что, мол, я зла не держу, всем легче стало бы. Я, честно говоря, за этим и приехал.
— То есть меня боятся?
— Нет, — торговец мотнул головой. — Как же вам объяснить-то… Представьте, что переночевали вы в трактире, а хозяин, хитрая бестия, мало того, что накормил помоями и подсунул вонючий матрац, так еще и обсчитал на три монеты при расчете. А вы, недолго думая, взяли да спалили ему сарай. Прошло полгода, едете вы той же дорогой, но время уже другое. Он остепенился, сына растит, вы в дилижансе с молодой женой. Можно мимо проехать, но старая вина через год, через два да аукнется. А можно зайти, друг перед другом повиниться, чарку выпить и дальше поехать с чистым сердцем. Тем более что дом родительский, он один. Другого не будет никогда.
Я покосилась на Квентина. Он улыбался.
— Спасибо вам за новости, — наконец сказал он. — Наверное, вы правы. Я… подумаю.
Час спустя, когда мы улизнули с банкета и качались на волнах в полумиле от замка, я спросила:
— Ты полетишь?
— Я — последний из рода Кор, — помолчав, ответил он. — Я должен.
— Ты знаешь… мне кажется, это не худший конец для рода Кор, — зажмурившись, сказала я. — Если бы твои предки знали, что ты остановил войну и потратил жизнь, чтобы написать ту книгу, они бы поняли.
Когда я открыла глаза, Квентин был совсем близко. Огни замка светились в воде.
— Я думаю, они бы поняли, даже если бы я не написал ни строчки, — тихо сказал он.
У меня снова закружилась голова. И не останавливалась еще много дней.
Мы не оставались вдвоем: Эйлин, Анри, мэтр, Марек и даже откуда-то взявшийся парнишка из Галавера не отходили от нас всю неделю. Дважды на наши посиделки заходили Дален с Вельером — как ни странно, вместе. Мы говорили, не умолкая, пока не начинали слипаться веки, и даже тогда мы с Квентином засыпали, не отрываясь друг от друга…
Морские прогулки, костры, музыканты, поцелуи, Херра… Квентин полетел туда в одиночку и вернулся поздно вечером, усталый и отрешенный. Но закрыл глаза с легкой, почти счастливой улыбкой.
А затем наступило последнее утро.
Мы ехали на лошадях, хотя Квентин мог бы долететь гораздо быстрее. Я сидела перед ним в седле, прижавшись к нему спиной, и думала только об одном: когда мы поедем обратно, его со мной не будет. Нужно запечатлеть, съесть каждое мгновение, запомнить его глазами, ртом, лбом, запястьями, а потом, когда станет плохо, наклониться к этим воспоминаниям, как к роднику.
«Я не поеду», — сказал Вельер. «Драконы уходят в одиночестве». Квентин ответил с иронией: «Но я, похоже, больше не дракон — не могу им быть». Вельер покачал головой без насмешки: «Ты им останешься. Увидишь».
Они обнялись и разошлись. Сегодня утром Вельер не вышел на балкон своего бывшего замка — впервые за эти дни.
С мэтром Квентин попрощался прошлым вечером. Я не стала им мешать.
А сейчас в небе кружили драконы. Я насчитала трех… нет, четырех…
Сердце подпрыгнуло. Там, у самого солнца, парил в вышине дракон с огненным крылом. Неужели?..
Корлин принес в мир столько света…
Но теперь его не будет рядом, и я чувствую, будто не могу дышать.
У залива мы спешились. Здесь не было пышных проводов, не было труб — только маленький белый островок в паре сотен метров от берега.
— Жаль, Эйлин не поехала, — вздохнул Анри, выпуская поводья.
— Это ее выбор, — ответил Дален.
— Выбор — понятие несущественное, — заметил Марек. — По крайней мере, не сейчас. Ну что, как переправимся? Босиком по воде?
— Мы с Далеком вас перенесем, — ответил Квентин. — Согласны?
— Еще бы, — пробормотал Анри. — Всю жизнь мечтал грохнуться в море и кричать «Спасите, спасите!» на радость пролетающим чайкам. Вы как хотите, а я пешком.
Взгляд скользнул по солнечной голубой воде.
— Я, наверное, тоже, — нерешительно сказала я. Может, врата мокрых драконов не пропускают?
Квентин оглядел берег: лошадей, тропу, зарастающую бурьяном, наши следы на песке, по-утреннему неподвижные кипарисы… Шумно вздохнул.
— Идемте…
Прохладная вода гладила пальцы ног. Квентин подхватил камешек и подбросил его в небо. Минуту спустя камень плюхнулся в море за нашими спинами. Я вздохнула, подобрала обломок ракушки и запустила
