— Заряжай! Целься! Огонь!
Правый фланг вновь тонет в дыму.
«Ну же, ваше величество! Давайте! Идеальный ведь момент!»
Вражеские кони все ближе.
«Они уже не успеют обратно спасать свой правый фланг, затыкать дыры. Им кажется, что спасать его нужно только от нас. Ведь мы так же наглядны, как хорошее пособие по тактике и стратегии. Нашими стараниями весь их правый фланг — одна сплошная дыра. Нас, именно нас следует уничтожить в первую очередь… Вот только… Вирдисские конные гвардейцы, лучшая, наиболее боеспособная единица… они завязнут здесь, здесь, вцепившись в нас. А мы — мы вцепимся в них. Сожмем зубы и будем держать. До конца, до самого последнего момента, когда резервные силы во главе с его величеством…»
— Заряжай! Прицел на палец выше…
Грохот копыт в голове. Ближе. Ближе.
Почти наверняка это скачет наша смерть. Что ж, однажды родившись, когда — нибудь все равно предстоит умереть, и здесь — не самое худшее место и время. Умереть так, как велит долг перед родиной и государем.
Ружья. Они готовят ружья.
— Огонь!
Правый фланг получает еще один щелчок по носу.
«Ваше величество, вы опаздываете! Еще немного — и мы не удержим… Какого черта вы ждете?!»
Конница совсем близко. Эти стреляют не хуже нас.
«Впрочем, мы все равно лучше. Просто потому, что лучше, и все!»
— Развернуть орудия! Картечью заряжай! По приближающейся коннице неприятеля…
Большая их часть все — таки успевает избегнуть нашей картечи. Они, как и вы, отчаянно рвутся вперед, рвутся, несмотря ни на что, сдохнуть, изорвать этот мир в клочья, окровавить его собой, проползти последние шаги, но перерезать глотки проклятым пушкарям. Вот только вы — не пушкари. Когда два встречных огня сталкиваются между собой, погибают оба. Именно это сейчас и произойдет. Вы, конечно, лучшие. Но их куда больше. И останется больше, даже если вы успеете еще раз выстрелить. А значит…
— Развернуть орудия на правый фланг! Заряжай!
«Ваше величество, мы все еще держим чертову дверь открытой!»
Что — то орет бегущая вослед вражеской коннице пехота.
«Ваше величество?! Где же вы?!»
Первые вражьи выстрелы. Ни одного промаха.
Третья гвардейская редеет, умирающие оседают на тела убитых ими врагов, упрямо продолжая сжимать оружие.
— Простите, капитан… — хрипит один из них. — Я меняю… направление атаки…
«Ваше величество! Вы позорно медлите! Неужто я сражаюсь на стороне дурака и труса?! Мне будет очень больно умирать, зная это…»
— Огонь!
Уже можно различить лица конников.
— Заряжай!
Конники опять вскидывают ружья; еще немного, и смерть вновь посетит батарею.
— Огонь!
Дым орудийного залпа удачно смазывает прицел врагам, вы выигрываете еще несколько драгоценных мгновений. Последних.
«Пить — то как охота».
«Ничего. На том свете попьем…»
Залп приближающегося неприятеля. Вновь точный залп. Они и впрямь стреляют не хуже вас. Смерть открывает свою дверь для многих.
«Прощайте, братцы! Вы были хорошими солдатами. Настоящими демонами, как и положено гвардейцам! Я надеюсь, что для таких потрясающих демонов найдется крошечный кусочек неба… Ведь гвардия никогда не просила многого. Я надеюсь, найдется… А если все — таки — преисподняя, я уверен, ребята быстро наведут там гвардейскую дисциплину. И, когда я отправлюсь следом, все будет так, как положено по уставу».
— Огонь! Заряжай! Целься! Стрелять до последней возможности!
— Будет исполнено, господин капитан!!! — яростно орут в ответ.
«Это не голоса людей, это голоса демонов, вырвавшихся из преисподней! А здесь и нужны демоны, людям здесь не место. Что ж, обратно в преисподнюю мы вернемся в хорошей компании!»
На правом фланге — никакого движения.
«Ваше величество! Вы действительно трус!»
«Если мне будет позволено вырваться из моей преисподней и добраться до неба, куда вас посмертно поместят благостные господа священники, я вам морду набью, клянусь честью!»
Крики за спиной, к нам на помощь спешит потрепанная пехотная рота. Генерал Кланден наскреб все, что смог. Все, что его величество позволил. Генерал — то понимает…
Испуганные глаза пехотинцев.
«Эти побегут…» — думаешь ты и перестаешь обращать на них внимание. Те, кто мчит сюда, чтобы справиться с третьей гвардейской, этих одолели бы не просыпаясь. Вот только они и без того не спят.
«Вот и все. Атаки на правом не будет. Там даже не шевелится ничего. Его величество, верно, изволили передумать. Или до сих пор утешаются с любовницей».
Вражеская гвардия грамотно охватывает позицию.
Отступать поздно.
Отступать некуда.
Эта авантюра сорвалась, несмотря на все затраченные усилия. Сорвалась по вине одного — единственного человека. А вместе с этой авантюрой проиграно и все сражение. Выхода нет.
Кто — то из ребят начинает орать непристойную солдатскую песню про грудастых красоток. Остальные подхватывают. Им уже никогда не придется обнимать красоток. Несколько похабных строк — все, что им осталось. Несколько похабных строк — длиной во всю оставшуюся жизнь.
— Заряжай! Огонь! Заряжай! Огонь! Заряжай…
Вражеская гвардия с ревом набегает на нас. Два противоположно направленных огня столкнулись. Оба умрут.
— Огонь! — в последний раз яростно рычишь ты, отбивая тяжкий удар чужой шпаги.
«Шалишь, брат, так просто меня не взять! Я рядовым в гвардии начинал, словно простолюдин. Не веришь? Графский сынок, да чтоб не оруженосцем при важном рыцаре, не адъютантом какого — нибудь генерала, а рядовым? Да — да, и так бывает… у меня, знаешь ли, был очень хороший отец, он все понимал правильно. Хочешь сказать, я слишком молод, чтобы это было правдой? Верно. Молод. И, может быть, даже слишком, а только все это правда. Равно как и то, что я не принял ни одной поблажки. Ни одного незаслуженного повышения. Все положенные ступени я прошел честно. И быстро. Как и положено графскому отпрыску, собирающемуся стать графом. Так что не очень — то рассчитывай на этот свой финт правой. Видали мы таких!»
— Господин капитан, прикройте! Я еще разок… — Один из твоих людей тащит к пушке очередное ядро.
«Прикроем. Еще как прикроем! Всего — то четыре противника. Нет. Пять. Пять противников. Все равно ерунда. Каких — то три пропущенных удара — для гвардейца это совершенные пустяки! Четвертый пропущенный, пятый… что — то я сегодня не в форме… а в спину бить неблагородно, господа… Впрочем, вас слишком много, чтобы я мог оказаться лицом к лицу со всеми вами, верно? Это вас оправдывает, господа… Несомненно, именно так вы и считаете. Шестой пропущенный… за шаг до преисподней, какая разница? Я еще жив, господа! Я все еще к вашим услугам!»
Мир странно вздрагивает и на секунду делается ослепительно — белым. Белизна становится черной, и мир умирает.
