Сумерки. Сумерки за окном. Сумерки медленно сменяются ночью, все, что должно было произойти за день, уже случилось… так все или нет? Спят ведь уже важные государственные чиновники, министры и советники его величества. Спят многочисленные фрейлины королевы. Спят церемониймейстеры, камердинеры и шталмейстеры. Спит в полном составе весь Геральдический совет. Кстати, и король с королевой уже…
— Ты тоже почувствовала? — вмиг охрипшим голосом поинтересовался король Илген у жены. Новенький «Этре» лежал на его ладони, грозно сверкая воронеными боками. Королева Кериан коснулась еще одного такого же пистолета, удобно расположившегося в кобуре у ее правого бедра, и победно улыбнулась. Отличное все же платье — в этих складках и кружевах не то что пистолет, любовника спрятать можно. Любовник ее величеству ни к чему, тогда как пистолет… И ведь никто ничего до сих пор не знает! А значит, и враги — враги, которые ей отнюдь не приснились, не знают. Зато ей теперь точно известно, что они есть. В его величестве эльфийской крови куда как меньше, и все же королеву совсем не удивил вопрос супруга, заданный в ответ на «маленький невинный подарок», преподнесенный любимой супругой. Не «зачем», не «почему», не «откуда такие деньги, ваше величество» — вопрос единственный и по существу. Главный, можно сказать, вопрос. «Ты тоже почувствовала?» Он означает, что и его величество что — то такое почуял, а значит, было что чуять, не могло же показаться им обоим!
— Да, любимый, — со вздохом ответила она. — Почувствовала. Давно уже чувствую. Но они опоздали. Я успела первая. Никто не знает про эти пистолеты. Они опоздали, кем бы они ни были!
— Про эти пистолеты? — вопросил король.
— У меня и Ильтара — такие же, — ответила королева. Король вздохнул и слегка расслабился. Улыбнулся.
Смутная сеть беспокойства, залегавшая где — то в глубине его глаз, медленно утонула. Она не рассеялась, нет, но… стало немного легче, снова есть чем дышать, и не мечутся, словно безумные, мысли в тревоге за родных, как раньше.
— Как тебе это удалось? — спросил король, любуясь совершенными формами «Этре».
Королева подумала, что точно так же он любуется ею, когда они остаются наедине в супружеской спальне, переставая быть королем и королевой, становясь наконец любящими супругами… подумала и расхохоталась.
— О! Это было вовсе не сложно! — улыбнулась она, припоминая, как какой — то любитель девиц, переодетых в мужское платье, попробовал ее облапать в темном переулке и как она безо всякого сожаления оставила его посреди означенного переулка с пулей в брюхе. Нет, это не показалось ее величеству трудным. Скорей уж забавным.
Она быстро пересказала мужу несколько наиболее веселых эпизодов из своих похождений.
— У меня теперь немного меньше бриллиантов, — сообщила она. — Зато есть нечто куда лучшее. Как выяснилось, бриллианты совершенно не защищают от страха, тогда как пистолеты…
— Бедная моя, сколько же тебе пришлось пережить… — пробормотал король Илген. Похоже, он вовсе не разделял мнения жены о том, что все это было забавно и почти безопасно.
— Ну что ты. Это было совсем не страшно. То, чего я боюсь… оно больше и страшнее…
— Я тоже боюсь этого… невесть чего, о чем я даже понятия не имею. — Король Илген обнял супругу. — Но вместе мы справимся, верно?
— Верно, — прижавшись к нему, шепнула она. — Вместе мы справимся с чем угодно.
— Особенно вооруженные твоими пистолетами, — улыбнулся король. — Кстати, кого ты подозреваешь? Кроме врага ведь должен быть и предатель, верно? Иначе ты бы просто воспользовалась собственными средствами или потребовала денег у казначея. Так кого ты подозреваешь?
— Кого — то, — вздохнула королева. — Если бы я знала кого… я бы просто сказала тебе, и мы не мучились бы страхом и неизвестностью.
— Ничего. Страх, разделенный пополам, — это только половина страха, — утешил его величество. — А неизвестность, разделенная пополам, — нечто такое, что может быть разгадано. И мы сделаем это. Однако… — Его величество на миг задумался и озабоченно потер лоб. — Однако пропажу твоих драгоценностей нужно как — то легализовать, — добавил он. — Рано или поздно о ней станет известно, и обязательно обвинят кого — нибудь невиновного. Служба безопасности будет шастать туда и сюда, а тот, от кого мы таимся, может насторожиться. А то и вовсе догадается, особенно если пропавшие драгоценности будут найдены, а суммы, за них вырученные, совпадут с теми, что были отданы неким молодым человеком за баснословно дорогие пистолеты. Если то, чего мы боимся, и впрямь реально, то либо оно очень серьезное, раз существует и даже смеет нам угрожать — а секретная служба до сих пор ничего не знает… либо как — то связано с самой секретной службой. Тогда дела и вовсе плохи. Даже один — единственный предатель на достаточно высокой должности — уже большая беда.
— А если обвинят кого — то другого, это будет просто мерзко.
— Ты же знаешь, я никогда на такое не пойду, — покачал головой король. — У меня уже есть один несправедливо обвиненный. На всю жизнь хватило.
Он прикрыл глаза.
Королева знала, кто сейчас встал перед внутренним взором его величества. Капитан третьей гвардейской роты. Тот самый капитан. Всех спасший, выигравший битву, а с ней и войну. Несправедливо обвиненный, оклеветанный, преданный всеми, в том числе и своим королем. Не было тогда другого выхода. Просто не было…
— Словом, этот вариант отпадает, — жестко сказал король Илген.
— Даже не рассматривается, — кивнула королева Кериан. — Но, может быть, просто потерять шкатулку?
— Во — первых, ее все равно найдут. Потерять что — либо бесследно не так — то просто. А во — вторых, за все наши вещи кто — нибудь отвечает.
— Подарить кому — нибудь, кому можно доверить такую тайну? — предложила королева. — Подарить в закрытой шкатулке и попросить молчать, что в ней один лишь воздух?
— Хорошо бы, но… служба безопасности на всякий случай проверяет не только входящие, но и исходящие.
— Это еще зачем? — удивленно нахмурилась королева. — Они нас охраняют или сторожат? Боятся, что мы передадим на волю какую — нибудь записку?
— Не думаю, что они делают это с какой — нибудь особенной целью, любимая, — развел руками его величество. — Правило старое. Еще при прадедушке введено, но отменять его сейчас…
— Будет выглядеть подозрительно, и шкатулку все равно на всякий случай проверят, — согласилась королева Кериан. — А мы не можем знать, не будет ли среди проверяющих предателя.
— Вот именно. Итак, задача пока не решена. Продолжаем думать. Что такого могло случиться с твоими драгоценностями?
— Ну не съели же их! — с досадой воскликнула королева Кериан.
— Что?! — выдохнул его величество, уставившись на супругу как на воплощение Богини. — Что ты сказала, любимая?!
— Глупость, — смутилась королева, но выражение лица супруга не изменилось. — Глупость я сказала, — недоумевающе повторила она.
— Не — ет, — во взгляде короля светилось благоговение, — это была не глупость. Это было откровение.
— Не поняла? Я сказала, что их съели. Какое же это откровение? Разве можно съесть драгоценности?
— Самое настоящее откровение! — с восторгом воскликнул король. — Потому что их на самом деле съели! Вот именно, что съели, любимая! Именно так и запишут разные хронисты в своих претендующих на историческую объективность записях… такого — то числа, такого — то года в королевстве Ирния случилось досадное происшествие!
Королева не стала повторять, что она ничего не понимает, а просто ждала дальнейших объяснений.
— Я подарю тебе… завтра же… — частил тем временем его величество. — Какой у нас завтра праздник?
