психопрофиль. Даяну наталкивают на определенные мысли, исподволь заставляют о многом задуматься. Она уже сомневается, хотя еще не понимает в чем.
– О, Господи… – Лена поежилась, снова представив себя на месте Даяны. – Скажи мне кто неделю назад, что я буду пытаться разобраться во взаимоотношениях тысячелетних вампиров, я бы только пальцем у виска покрутила. А вот пришлось…
– Не нам судить о данных свыше испытаниях. – Юкио улыбнулась. – Нам важно с честью из них выйти.
И это говорит пятнадцатилетняя девочка? Лена долго, задумчиво смотрела на миниатюрную японочку, постепенно понимая, что мило выглядящий ребенок – на самом деле нечто куда большее, чем кажется на первый взгляд. Ведь права, если разобраться. Она вздохнула, встала и решительно вышла из комнаты. Увидев горящий надеждой взгляд Даяны, покраснела, но подошла к критянке.
– Извини… – глухо сказала Лена. – Я пыталась тебе помочь, но не смогла. Это не в моей власти. Иди и вынеси все положенное тебе с достоинством. Будь сильной.
– Благодарю, что пытались, госпожа… – мертвым голосом ответила пошатнувшаяся Даяна, не вытирая потекших по лицу слез. – Я постараюсь… Я…
Она не выдержала, упала на стул и затряслась в рыданиях. Сатиа при виде этой картины злорадно оскалилась, Мари с Эдной непонимающе поглядывали то на госпожу, то на свою плачущую подругу. Настя заинтересованно наблюдала за происходящим, недовольно хмуря брови. Знакомая картина. Лена с досадой поняла, что мать потребует все рассказать, и заранее приготовилась к неприятному разговору.
– Даяна, следуй за мной, – заставил всех вздрогнуть холодный голос Юкио.
– Не надо… – провыла та, сползая со стула и становясь на колени. – Умоляю, не надо…
– Ты слышала, что я сказала? – в голосе японки появилась угроза. – Мне повторить?
– Нет… – обреченно прошептала критянка, с трудом вставая на ноги.
Юкио быстро вышла из покоев Лены, Даяна уныло плелась за ней, продолжая хрипло рыдать. На прощание она бросила на Лену отчаянный, молящий взгляд, от которого ту передернуло. Ей даже показалось, что в глазах вампирши блеснуло разочарование.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась Настя, провожая их хмурым взглядом. – Почему она плачет, Лена?
– Я тебе потом все объясню, мам. – Ее дочь поморщилась. – Тут сложная ситуация, в двух словах не расскажешь.
Потом она повернулась к довольно улыбающейся Сатиа и негромко сказала:
– Пусть она сволочь, но стоит ли так радоваться чужой беде?
– О чем это вы, госпожа? – растерянно спросила персиянка.
– Да все о том же. – Лена скривилась. – Насколько я понимаю, над Леей и сейчас издеваются?
– А откуда вы знаете о Лее? – Сатиа совсем перестала что-либо понимать.
– Неважно, – холодно бросила Лена. – Так вот, я хочу забрать Лею к себе пятой горничной. Здесь ее тронуть не осмелятся. Так?
– Здесь не осмелятся… – подтвердила персиянка, продолжая потрясенно смотреть на госпожу.
– Иди и приведи ее! – приказала Лена. – Не мой, не переодевай, приведи такой, какая она есть сейчас. Поняла?
– Да, госпожа! – с бесконечным уважением поклонилась Сатиа и бегом рванулась прочь из комнаты.
– Лена! – Настя хмуро посмотрела на дочь. – И все-таки, что это значит?
– Да так, разбираюсь с несколькими неприятными вещами во взаимоотношениях моих горничных. – Лена скривила губы. – И беру к себе еще одну девушку, над которой постоянно издеваются. Беру, чтобы защитить.
Бывшая учительница не стала настаивать на подробном рассказе, понимая, что такой разговор лучше вести наедине. Но решила с дочери не слезать, пока та не расскажет все. Каким-то очень нехорошим душком потянуло, надо в этом разобраться. Как там Лена говорила? Сатиа на все готова, чтобы Даяне неприятности доставить? Да, персиянка откровенно радовалась слезам подруги. Но при чем здесь японцы? И что они заставляют делать Даяну? Из-за чего та так страшно, так обреченно рыдала? Все-таки холодная жестокость, царящая в этом доме, сильно не нравилась Насте.
Долго ждать не пришлось, не прошло и десяти минут, как Сатиа вернулась, ведя за руку хрупкую, как тростинка, девушку с перепуганными, большими глазами. Лена внимательно оглядела свое новое «приобретение». Прямые черные волосы, явно семитская внешность – оливковая кожа, нос с легкой горбинкой, пухлые губы. Однозначно еврейка, но очень красивая. Или арабка. Состояние девушки заставило Лену скрипнуть зубами. Избита до синевы, взгляд затравленного зверька, вся дрожит. Обнажена и жутко грязна, да что там, от Леи несло такой вонью, что Лена поморщилась. Ощущение, что бедняжка долго находилась в канализации. При виде госпожи девушка рухнула на колени и принялась целовать пол перед ее ногами.
– Немедленно прекрати! – возмутилась Лена. – Не смей унижаться!
Услышав недовольство в голосе госпожи, Лея испуганно запищала, забилась в угол, закрыла лицо руками и принялась дрожать, глухо подвывая.
– Господи, да кто ж это девочку так запугал? – Настя встала, с искренней жалостью смотря на еврейку.
– Даяна со своими суками! – зло бросила Сатиа. – По заслугам ей, паскуде, все! Гадина какая!
– Что с ней делали? – холодно спросила Лена.
– Госпожа, не стоит о таком рассказывать, честное слово… – Персиянка поежилась. – Сейчас я ее из канализационного коллектора вытащила, а до того…
Она снова вздрогнула.
– А почему же ты ее не защищала, раз она твоя подруга? – Лена бросила на нее жесткий взгляд.
– Мак-Ардоу запретил, – неохотно ответила Сатиа, поморщившись. – Сказал, что раз бесполезная тварь не может сама отбиться, то заслуживает своей судьбы. А как кого убить надо, чтобы никто ничего не заподозрил, так все равно Лею посылал. Ни один арвад лучше нее этого делать не умеет. Все так обставит, что не придерешься: сердечный приступ – и никаких улик.
– Убить?! – взлетели вверх брови Насти. – Вот эта вот несчастная девочка – наемная убийца?!
– Госпожа, мы – вампиры. – Персиянка тяжело вздохнула. – Мы все жили чужой смертью. Спасибо Повелителю за то, что снял с нас эту ношу.
– Ясно, – кивнула бывшая учительница. – Приготовьте-ка ванну, ее вымыть надо. И одежду какую- нибудь.
Она решительно подошла к Лее, не обращая внимания на запах, идущий от нее. Села рядом, обняла девушку и принялась нашептывать ей на ухо какие-то ласковые слова. Та сперва замерла, как испуганный зверек, а потом немного расслабилась и снова разрыдалась, уткнувшись в Настино плечо носом. Настя сама отвела Лею в ванну, залезла туда вместе с ней и осторожно вымыла избитую и изрезанную девушку. У той почему-то не заживали мгновенно раны, как у остальных вампиров. Настя только качала головой, начав понимать по характеру этих ран, что творили с несчастным существом. Лена стояла рядом и тоже все видела, горя гневом. Да, Даяна тысячу раз заслужила своей судьбы. Права Юкио. Больше она за эту сволочь заступаться не станет.
Сатиа принесла откуда-то вонючую желтую мазь в стеклянной банке и принялась смазывать кожу тихо скулящей Леи, глухо ругаясь сквозь зубы.
– Почему у нее раны не заживают? – спросила Лена.
– Есть одно паскудное зелье, – зло буркнула персиянка, продолжая осторожно растирать подругу. – Если его скормить вампиру, то потом месяц так будет. Да и чувствительность к боли возрастает в несколько раз. Инквизиторы когда-то придумали. Я им лет пятьсот назад попадалась, на своей шкуре испытала, каково оно. Чудом сбежала. После того в Россию и перебралась – здесь об инквизиции и слыхом не слыхивали.
Лею одели в пижаму и уложили спать в одной из спален покоев. Та все порывалась упасть перед госпожой на колени и униженно благодарила за то, что ее вытащили из рук подруг Даяны. Девушку едва сумели успокоить и заставить выпить чашку грога со снотворным. В конце концов, бедняжка уснула.
