личике отразилось такое умиление, что Василиса невольно вздрогнула. Яга Ягишна обернулась к ней, ласково ухмыльнулась и спросила:
– Что, красавица, спросить чего хочешь?.. Этому, чаю, сестрица моя тебя тоже не учила?..
– Не учила…
– Ну так смотри, да учись теперь – лучше уж поздно, чем совсем никогда. Раз во сто лет петух может снести яйцо – да не простое яйцо, а спорышок. И петух тоже должен быть не просто петух – непременно черный, да семигодовалый. Вот я, вишь, нужный срок-то по таблицам высчитала, да и дождалась-таки…
– Чего дождалась?
– Да за что ж тебя Премудрой-то прозвали, дурышша?! – неожиданно разъярилась баба-яга. – Волос долог, ум короток! Василиск из этого спорышка выйдет, василиск! Вначале нужно его в навозе горячем напарить, чтоб подрос малость, а потом… потом его шесть недель девица должна под мышкой таскать… М- хм-м… Где б нам девицу подходяшшу взять?.. Ты, я думаю…
– Что ты, бабушка! – едва не рассмеялась Василиса. – Какая я тебе девица?! Я вовсе даже вдовица!
– И то верно… Да и морока это лишняя – с девицей… Того и гляди, как бы та спорышок-то не раздавила, не попортила, не выронила… Шесть недель не всякая выдюжит… Нет уж, мы иначе высиживать станем… Где ты там, моя красавица?..
Баба-яга просеменила к огромному сундуку и бережно достала оттуда лубяной короб. На дне, устланном мхом и листвой, важно пялила глаза здоровущая жаба. Она смерила Василису презрительным взглядом, надула на горле пузырь и гордо пробасила: «КВА!».
– Ах ты, люба моя!.. – умилилась баба-яга, целуя жабу в темя. – Вот и пришло твое времечко!.. Рада ли, дорогая?..
Поглаживая и щекоча крохотное чудище, Яга Ягишна осторожно перенесла его на стол – в заготовленное гнездо. Жаба равнодушно уселась там, еще раз басисто квакнула и замерла неподвижно.
– Прелесть, правда ведь?.. – просюсюкала старуха, перемешивая в ковше навоз. – Сейчас спорышок наш дозреет, подложим под наседку… Жаба – она лучше всякой девицы василиска высидит, хоть и подольше сидеть будет. Не шесть недель, а все двенадцать, пожалуй… ну да ничего, Кащеюшка у нас терпелив на изумление, торопиться не любит, торопливцев не уважает… Хум-хум, а это что ишшо такое?..
Василиса прислушалась. В самом деле – последние минуты к ветру, свищущему в щелях, присоединился еще какой-то звук. Тоже свист, но громче, басовитее – так свистит камень, выброшенный катапультой.
Баба-яга, прихрамывая, подошла к окну и приложила ладонь ко лбу козырьком. Василиса, ежась от холода, встала рядом с ней и удивленно ахнула. По темному небу неслась летучая звезда с длиннющим хвостом.
Она все приближалась и приближалась, пока не стало ясно, что это вовсе не звезда, а нечто еще более диковинное – скрюченный горбатый карлик, летящий на собственной бороде. Седые волосы развевались пышным шлейфом, коротенькие пальцы колдуна сжались в кулачки, морщинистое лицо исказилось в злой торжествующей усмешке.
– Встречайте гостей, хозяева любезные!.. – донес ветер.
– Джуда, старый негодник! – раскрыла приветливые объятия Яга Ягишна. – Сколько лет, сколько зим!
Крохотный старичок подлетел к мрачной башне и замедлил ход. Один виток вокруг каменной громады… другой… и вот, подобно сове, влетающей в дупло, колдун Джуда влетел в распахнутое окно, на лету обворачивая бороду вокруг талии.
– Душенька моя Яга, любовь молодости моей, как давно мы не виделись! – пропищал карлик, чмокая зардевшуюся старуху в щеку. – Десятилетия прошли, а ты ничуть не изменилась – все хорошеешь, все краше становишься!
– Ну полно, полно тебе, старый потаскун!.. – замахала на него баба-яга, улыбаясь кривыми зубами. – А ведь наш Кащеюшка как раз к тебе в гости полетел – виделись ли?
– Виделись, виделись, был он у меня! – закивал Джуда, рассеянно снимая с полки одну из чародейских книг. – Но где же сам батоно Кащей?.. Обрадовать его хочу – тронул он мое сердце, не усидел я в своем мачубе, все хорошо обдумавши! Силы мои слабы, возраст велик, хвори точат мое малое тело, но все ж в работу пока еще гожусь – чем смогу, помогу батоно Кащею в его деле благочестивом!
– Правильно выбрал, вижу теперь – удалец ты хоть куда!.. – обрадовалась старуха, потирая сморщенные ладошки. – Настоящий джигит, красавец, орел горный, быстрокрылый!
Василиса Премудрая задумчиво переводила взгляд с бабы-яги на карлика-колдуна, не понимая ни слова. Речь меж этими двоими велась на каджвархвали – увы, княгиня почти не владела этим древним наречием Каджети. Так, пара простеньких фраз, не более того…
Джуда почувствовал, что на него смотрят, и тоже обратил взор к Василисе. В злобных глазах разного цвета промелькнуло узнавание и радость – как будто этот карлик уже когда-то где-то видел молодую княгиню. Морщинистое лицо исказилось в похотливой гримасе, толстые губы изогнулись в довольной ухмылочке, он быстро что-то залопотал, обращаясь к бабе-яге. Та ответила на том же наречии и непреклонно покачала головой. Джуда продолжал настаивать, даже рубанул воздух ладонью. Яга Ягишна погрозила ему пальцем и что-то сурово сказала – Василиса явственно различила слово «Кащей». Джуда слегка поутих, но бросать на княгиню зазывные взгляды не перестал.
– Бабулечка, а что это за уродец такой? – тихо спросила княгиня.
Сморщенное личико Джуды немедленно исказилось в злобной гримасе. Да, говорить по-русски он не говорил, но понимал все отлично – каждое словечко.
– Пойдем со мной, орел, покажу тебе твою горницу, – взяла карлика под руку Яга Ягишна. – Кащеюшка- свет еще не воротился – дела у него, задерживается. Но уже скоро будет, совсем скоро – с ним все и обговоришь ладком… А покудова отдыхай. Не приказать ли вина доставить?
