небытию и забвению. Пришло время воздать ему той же монетой. Взгляните на этот мир. Где все? Что осталось от многоцветья народов, когда-то населявших эти земли? Вот, смотрите.
В колдовском блюде вновь поплыли видения и образы. Картина сменялась картиной, на чудесном фарфоре мелькали горы и пустыни, поля и леса, реки и моря. Каждую из картинок Кащей сопровождал кратким пояснением.
– Вот земля индийская. Там неспокойно, там воюют. До недавнего времени Мухаммед Гури насаждал там слово Магомета – сейчас же там мутит воду Кутб-ад-Дин. Наги, когда-то жившие в горах Гималайских, якши, бродившие по лесам Декана, ракшасы, населявшие Ланку, – все они давно исчезли с лица земли. Остались одни только люди. А вот желтые воды Хуанхэ. В Чайном Царстве войн нет, там пока что спокойно. Корё и Бохай, Ляо и Си Ся, Цзинь и Хоушу, Чу и Хань, У и Минь, Уюэ и Ень: у всех у них сравнительно тихо. Правда, им неизвестно, что спокойной жизни осталось уже недолго – на полуночь от их земель зреет новая грозная сила. Темучин, избранный Чингисханом, уже скоро извергнет в мир свои орды. Но нам это малоинтересно. Берега Наньхая и Хуанхая тоже давно заселяют одни лишь люди. Последние тэнгу еще ютятся в дремучих лесах – но и им осталось совсем недолго. Их время на исходе.
Кащей помолчал, глядя на блюдо. В бесчувственных глазах на миг промелькнула какая-то тень – бессмертный царь не на шутку рассвирепел.
– Крхм! Аррм! Аррм! – откашлялся Репрев, поднимаясь из глубокого кресла. Его голос больше напоминал собачий лай. – Царь! Аррм! Аррм! Рразреши! Аррм! Рразреши задать вопрос! Вопрос! Вопрос! Когда! Аррм! Когда! Когда мы выступаем? Аррм! Аррм!
Кащей Бессмертный медленно повернулся, внимательно глядя на одного из своих воевод. Мохнатые уши Репрева встали торчком, в крохотных черных глазках застыло ожидание.
Среди войск Кащея псоглавцы занимают третье место по численности, уступая лишь навьям и татаровьинам. Невысокие, сутулые, покрытые шерстью. Холода им нипочем, но они тем не менее тепло одеваются, носят вяленые сапоги, кольчуги, округлые шлемы, украшенные разноцветными перьями. И в сражении псоглавцы хороши. Но вот на людских языках говорят с превеликим трудом – морды у них действительно скорее песьи, чем человеческие. Репрев один из всех умеет говорить по-настоящему чисто, да и то все время сбивается на гавканье и рык.
– Мы никуда не выступаем, – коротко ответил Кащей. – Хек. Хек. Хек.
– Но! Но, царь! Аррм! Аррм! Как же так? Аррм! Зачем! Зачем же тогда! Зачем ты ррр… рразоррил Ррратич?! Аррм!
– Именно для того и разорил, – спокойно объяснил старик в короне. – Чтобы не нужно было никуда выступать. Оттого и дожидался смерти князя Берендея.
– Ну, не то чтобы дожидался… – злобно хихикнул Карачун.
Кащей смерил морозного демона равнодушным взглядом, и тот оконфуженно замолк, растирая вечно ледяные ладони. Бессмертный царь не любил, когда его посланцы понапрасну болтали о выполненных заданиях.
Пусть и очень умело выполненных.
– Великий князь Глеб еще сравнительно молод, – снова заговорил он. – И как и его братья, он отличается горячностью – зачастую действует прежде чем подумать. Узнав о разоренном Ратиче и смерти князя Игоря, он соберет все войска, до которых дотянется в кратчайший срок, и бросится мстить. Бросится сюда, в мое царство, под стены Костяного Дворца. А здесь я неодолим. Мы встретим его. И раздавим. А уже потом спокойно двинемся на Тиборское княжество. Голое. Беззащитное. Обезглавленное. Это будет хорошая и легкая победа. Первая в бесчисленной череде побед.
Кащей вновь провел кончиками пальцев по блюду. Теперь там отражались уже привычные и знакомые картины – леса и поля русичей.
– На что похожа сейчас Русь? – задал риторический вопрос он. – На лоскутное одеяло, сшитое гнилыми нитками. Дюжина княжеств, населенных родственными народами. Все они родня друг другу, но согласия между ними нет ни в чем. В каждом княжестве сидит Рюрикович. Они меняются вотчинами, как сапогами, перекраивают границы вдоль и поперек, дерутся за каждый город, за каждое село. И каждый из них втайне лелеет мысль остаться единственным из Рюриковичей, взять всех остальных под свою руку. Для нас это очень хорошо – соседи не придут на помощь Тиборску. Владимир и Новгород предпочтут спокойно выжидать, кто из нас пересилит.
– Так почему бы просто не нахлынуть на Тиборск всей лавиной? – брюзгливо пробасил Тугарин. – Да что от них останется, когда по ним пройдутся наши орды? Один Горыныч перебьет всю княжью дружину! Зачем все эти вавилонские хитрости? Меч на меч – чтобы по-честному! Честь ящера…
– Ты прав, – кивнул Кащей, поднимая узкую ладонь. – И неправ. Прав в том, что одолеть войско князя Глеба в его нынешнем состоянии будет детской забавой. А неправ в том, что думаешь лишь одним днем. Ты считаешь, я собираюсь ограничиться одним только Тиборском? Нет. Мой замысел – полностью стереть с лица земли весь человеческий род. И вот это – задачка куда как потруднее. Если составить вместе все людские армии, сколько их есть, моя орда рядом с ними просто потеряется. Помните Крестовые Походы? Помните, сколько народу тогда нахлынуло на сарацинские земли? А в нашем случае может получиться и еще хуже – если мы слишком быстро разворошим этот муравейник, человеческий род может и позабыть мелкие распри. Как бы они ни враждовали друг с другом, мы для них – враги пострашнее. Мы – другие. Мы – не люди. И именно потому мы не должны раньше времени показывать, насколько в самом деле велика моя сила. Тиборск – первый ход. Следующим станет княжество Владимирское, вотчина сильнейшего из нынешних князей – Всеволода Многодетного.
– Большое Гнездо, – поправил Карачун.
– Не имеет значения. Хоть Большое Дупло. Хек. Хек. Хек. Важно то, что люди не должны слишком быстро раскусить нас. Пусть до поры полагают, что я не слишком силен – пока возможно, мы будем расправляться с ними поодиночке. Нельзя дать им понять, насколько в самом деле велика угроза. Будем выжидать. Будем имитировать слабость. Будем двигаться осторожно, беречь силы. В конце концов, торопиться мне некуда, я же Бессмертный.
– Но не все здесь бессмертные… – уныло сгорбился Соловей Рахманович.
– А всем и не нужно. Хек. Хек. Хек.
Кащей поднялся с трона, оглядывая соратников. Тугарин со скучным видом обтачивал когти длинным кинжалом. Хан Калин преданно смотрел в рот властелину. Соловей подслеповато моргал единственным глазом, тоскливо кривя губы. Репрев негромко взрыкивал, морща низенький мохнатый лобик. Яга Ягишна
