Рудя вернулся на закате, примерно в то же время, когда мы собирались отплыть на лодке к «Левиафану». Но, поскольку остров он покинул не с помощью кольца, оно вернуло его в случайно выбранную точку, каковой оказался склон Озерной горы. Браве риттер немедля отправился к терему, благо несколько раз ходил на гору и дорогу знал. Поспел как раз к тому моменту, когда Настя, вернувшись, металась по терему, крутя в пальцах кольцо.
Как выяснилось, именно он неприметно подогнал тучи, которые скрыли меня и Баюна от случайных взглядов во время побега с галеона. Они с Настей вообще неплохо освоились с магической «спецтехникой» – девушка уверенно работала с зеркалом, а Рудя, наблюдая за приближением флота викингов, исподволь готовил погодный браслет к какому-то сокрушительному действию.
Когда утихла первая радость, когда он вкратце рассказал о своем плавании с де Фужером, появился Баюн, и все пошло по второму кругу. Прыгая, как мячики, забрались наверх и котята, восторгов прибавилось, и даже Настя оторвалась от зеркала ради спасенных заложников.
Несколько минут, которые Баюн провел наедине с детьми, он использовал довольно продуктивно. Теперь они не галдели все разом, а только по очереди, и первым делом вежливо представились взрослым:
– Рыжая спинка, очень рад.
– Пла… Мягкая лапка, большое спасибо.
– Длинный хвост, счастлив познакомиться. И так далее.
Ну ладно, мои ребята, они в чудеса верят, а я-то чего растаял? Только что рычал про себя: Чудо-юдо, мол, поберегись! За время этой мелодраматической сцены викинги успели выстроиться по обе стороны от «Левиафана», а галеон спустил на воду шлюпки, битком набитые вооруженными людьми. Четыре длинноствольных орудия нацелились на берег, около них замерли канониры с факелами наготове. Почему еще не стреляют? Наверное, пока все спокойно, дают время десанту подойти поближе.
Шлюпки и драккары с высокой осадкой дружно вспенили волны веслами и двинулись к острову, как по карте, обходя отмели.
– Так, все наговорились? – спросил я, может, несколько грубее, чем следовало. – Для самых внимательных напоминаю: нам пора сматывать удочки и крутить педали.
– Удирать? – воскликнул Рудя. – Ни за что! Мы будем сражаться!
– Сражаться, сражаться, подеремся с Черномором… – Котята, как и детята, любят играть в войнушку. Хотя так же слабо ее себе представляют. – Покажем ему пса бесхвостого!..
– Дети, не ругайтесь при женщине! И кто вас научил таким словам?
– Один дядя на корабле, с противной дудкой. Он говорил, что скормит нас бесхвостому псу, – наябедничала Мягкая лапка.
В янтарных очах Баюна проскочило что-то такое… Хотя почему я должен жалеть этого сволочного боцмана? А вот не фиг детей пугать, получай теперь лютого недруга…
Стоп, куда-то совсем не в ту сторону меня занесло.
– Погляди сюда, – подозвал я Рудю к зеркалу. – Видишь? Это почище катапульт.
– Слишком далеко, – возразил он.
Но тут, присмотревшись, мы увидели, что «Левиафан» не стоит на месте, а смещается левее. Вот оно в чем дело!
– С этой стороны турки заходили, там глубже. Корабль сможет подойти совсем близко. Кажется, фарватер для ван Хельсинга – не секрет.
– Все равно. Я уже придумал, я так делал… Вот смотри, я им сейчас… Настя, покажи мне палубу!
Девушка, уже державшая на руках двух или трех котят, подошла к зеркалу, и увеличила изображение «Левиафана», так что отчетливо стали видны орудия с расчетами. Руди наморщил лоб, сосредоточился и прикоснулся к браслету.
Надо отдать должное, он прекрасно натренировался и действительно неплохо подготовился к бою. Исподволь собранные им тучки мигом сгустились в грозовой фронт и породили электрический разряд небывалой мощи.
Молния скользнула с черных небес к «Левиафану» и… не произвела ровным счетом никакого действия. Разве только канониры зажмурились, кое-кто закрыл лицо рукой, а немногочисленные матросы, оставленные на судне около ван Хельсинга сотоварищи, вздрогнули. Адальберт – я разглядел его на мостике – уже не вздрогнул.
– Доннер веттер! – выругался Рудя и метнул новую молнию.
И опять никакого эффекта. Ни от третьей, ни от четвертой, направленных соответственно на мостик и на мачты. Будто жидкий, электрический огонь стекал по дереву бессильными струйками, угасая за считаные секунды.
– Но все получалось! – простонал Рудя.
– Уходим, – приказал я. – Быстро вниз, собираем вещи и уходим. Очень, очень быстро! Рудя, не забудь лечебную склянку в шкафчике, Настя, прихвати самобранку. Оружие, личные вещи – быстро!..
Последние слова я кричал им уже вслед. Сам задержался на минуту. Провел лапой по резной раме, прошептал: «Извини» и разбил зеркало на миллион сверкающих искр. Будет чудо – победим и восстановим, а нет, так хоть врагу не достанется.
Впрочем, я зря осторожничал. Когда мы, трое невидимок и восемь четвероногих говорунов, уже отбегали от терема, на «Левиафане» грянуло первое орудие. Ядро прошло над крышей терема, но следующий канонир сделал нужную поправку, и второй выстрел зарылся под фундамент, разнеся крыльцо. Третий продырявил стену, а четвертый к тому же еще и взорвался внутри терема.
В краткой, но эмоциональной форме я предрек «ихнему противному Амстердаму» скандальную известность в некотором будущем и углубился в чащу, догоняя свое пестрое воинство.
ГЛАВА 4
Ты судьбу в монахини постриг,
Смейся ей в лицо просто.
У кого – свой личный материк,
Ну а у кого – остров.
Вот это и называется – все наперекосяк.
Настя не отказывалась покидать остров, просто говорила: да-да, вот сейчас помогу котику укрытие устроить, вот только положу туда рыбки копченой со скатерти, вот только Дымку поймаю, пока Баюн остальных в нору уталкивает…
И практически минуты нет свободной, чтобы обхватить ее за талию и насильно надеть кольцо.
Обескураженный неудачей Рудя был хмур и рвался в бой, и мне пришлось его взять на вылазку к берегу.
Эта вылазка чуть не стала последней в нашей жизни.
Браслет я взял себе, хотя пользы от него уже не предвиделось. Месяц, вырвавшись из плена облаков, осветил невеселую картину. На месте терема дымились развалины. Драккары и шлюпки подошли к самому берегу, но перед высадкой ван Хельсинг провел артобстрел.
Пророкотал главный калибр «Левиафана». Вторым отделением концерта разрядились три десятка «коротышек» – их изобретательно поставили передками на бухты тросов, на колодки, бревна – что подвернулось – максимально задирая дула для увеличения дальности стрельбы.
Субтропический лес наполнился гулом и визгом. Картечь и ядра вырубили широкие просеки в прибрежных зарослях. Содрогнулись кипарисы, сбрасывая мягкие иголки, со скрипом и стоном подломились несколько пальм и упали, отчаянно, как руками, размахивая широкими листьями. Где-то за спинами рванули четыре бомбы.
То, что мы уцелели в этом аду, должно было с лихвой исчерпать лимит чудес на ближайший месяц. Прямо на нас рухнул пирамидальный тополь. Мы едва успели откатиться, и по моей спине хлестнули только концы ветвей.
Пока я выбрался из-под тополя, а Рудя из-под меня, волна захватчиков выплеснулась на берег.
Их было несколько сотен. Разношерстная толпа псевдовикингов, во многом похожая на своих воинственных духовных предков, но уже не брезгующая луками и даже огнестрельным оружием. Я
