Он натянул поводья, обернулся – оказывается, звал его сам Магистр.
Чародей стоял, сложив на груди руки, и, окруженный гвардейцами, отчего-то казался едва ли не выше их на голову. Хотя Квентис и отбирал для своих полков самых крепких и рослых парней из всех уголков Империи.
«Магия?!! Морок?» – он бросил быстрый взгляд на Шенома Тэра. Министр то и дело промакивал лоб платочком, губы тряслись… Тьфу! И это – глава канцелярии тайного слежения?..
– Что тебе, предатель? – высокомерно процедил Квентис. Он окинул Магистра как можно более презрительным взглядом, но тому, видать, было наплевать на все взгляды на свете и на своего Императора в частности.
Кто-то из гвардейцев замахнулся на Магистра алебардой, Квентис поднял руку – мол, пусть преступник говорит… все равно – недолго ему уже осталось.
– Вы еще помните принцессу из народа дэйлор? – с изрядной долей сарказма в голосе поинтересовался Магистр, – о, право же… Я дурак. Ваше величество не может не помнить той высокомерной нелюди, ведь так?
Квентис скрипнул зубами, развернул коня и направил благородное животное прямо на мага. Гвардейцы торопливо расступались, давая дорогу.
– Говори же, – зло бросил он в бледное, словно застывшее лицо, – говори!
Магистр ухмыльнулся.
– Перед тем, как отправиться в долину предков, принцесса предрекала гибель Империи, – громко сказал он, – лично я склонен верить в последние пророчества дэйлор. А вы, ваше величество?
У Квентиса потемнело перед глазами. Проклятый чародей! Воистину, он не мог найти более удобного момента, чтобы напомнить… Перед верными гвардейцами, перед министром… И, конечно же, Квентис прекрасно помнил и белое личико, исчерканное дорожками слез, и безумный взгляд, и страшный серебристый смех…
Он улыбнулся, надеясь, что улыбка получится весьма зловещей.
– Ты расскажешь все это с подробностями, маг. Моему министру, лорду Тэру. Под пыткой.
Магистр пожал плечами.
– Уж не думает ли ваше величество, что Магистра Закрытого города можно пытать?
Не замахиваясь, Квентис опустил хлыст на спокойное – а оттого еще более ненавистное лицо. Чародей даже не дрогнул, продолжая нагло ухмыляться. А вот рука, сжимающая хлыст… Квентису померещилось, что к ней приложились раскаленными щипцами. С трудом удержав рвущийся из горла крик, он разжал пальцы; хлыст упал на мостовую, и кто-то бросился его подбирать.
В ярких глазах Магистра сверкнуло торжество.
– Тебя будут пытать, – прохрипел Квентис, – запомни это.
И, развернув Ворона, всадил ему в бока шпоры.
Стук подков по булыжникам смял, заглушил последние слова Магистра.
– Ну что ж, пусть попробуют, ваше величество.
…Гиллард падал.
Он успел увидеть наверху мозаику зеленой листвы и грязно-серого неба, метнувшийся куда-то вбок ствол ясеня, такой теплый на ощупь… Осталось только услышать хруст собственных позвонков, и…
Земля ударила предательски больно; маг вскочил, с недоумением ухватился за ремень – неужели лопнул? Но нет. Край был мастерски срезан, и Гиллард непонимающе уставился на него, словно узрил одно из помянутых чудес Хаттара. Внезапно темная масса бросилась на него сбоку, сильные руки сграбастали за ворот; на лицо обрушился чудовищной силы удар – и все померкло.
…Очнулся среди травы. Рядом, напустив на себя самый невозмутимый вид, сидел на корточках Гор и полировал лезвие ножа. Гиллард попробовал шевельнуться – тщетно. И руки, и ноги оказались крепко связанными.
– Эй. Развяжи меня.
Кочевник спокойно посмотрел на него, и Гилларду стало стыдно. Оттого, что, натворив кучу бед, хотел смыться, как самый распоследний трус.
– Госпожа Миральда слишком долго искала тебя, – негромко сказал Гор, продолжая полировать и без того сверкающее лезвие, – я не могу позволить, чтобы она плакала… из-за твоей слабости.
– Ты ничего… не понимаешь, – выдавил Гил, – я…
Гор, полюбовавшись игрой кровавого заката на стали, убрал нож.
– Отчего же, понимаю. Но этот выбор не достоин настоящего мужчины.
Гиллард вздохнул. Нет, невозможно ничего объяснить этому урожденному жителю равнин…
– Если ты поклянешься, что не будешь больше пробовать удавиться, я разрежу веревки, – внимательный взгляд Гора впился в лицо, так и норовя добраться до самых сокровенных мыслей, – я не хочу, чтобы Миральда видела тебя связанным равно как и не хочу, чтобы она увидела тебя болтающимся на суку.
Маг вздохнул еще раз. И правда, что это нашло на него, что он едва не удавился? Будь здесь Геллер, наверняка бы сказал что-то вроде «если совершаешь непоправимую ошибку, то должен сделать все, чтобы исправить последствия содеянного»… Быть может, и вправду есть возможность остановить дикую орду, катящуюся темной волной на юг?..
– Клянусь, – твердо сказал он, – я больше не буду пытаться уйти.
Гор безмолвно достал из-за голенища сапога нож и двумя ловкими ударами перерубил путы.
Потом они молча сидели у костра, дожидаясь Миртс и Миральду; у Гилларда все вертелся на языке вопрос – отчего, собственно, Гор решил сопровождать его мать, самую что ни на есть болотную ночницу и как получилось, что она им не отобедала? Но потом решил, что спросить можно у Миральды, но никак не у этого молчаливого гиганта.
… Они появились, как только спала кровавая пелена заката. Болотная ночница и высший вампир шли, обнявшись, словно близкие подруги; от подобного зрелища кровь стыла в жилах. Гор вскочил на ноги, кинулся было к ним, но Миральда сделала предостерегающий жест.
– Ни шагу дальше. Не подходи, иначе…
Миртс промурлыкала что-то невнятное.
А Гиллард, встретившись взглядом с Миральдой, понял, что она уже знает о происшедшем.
– Матушка…
Она не ответила, тяжело уселась на замшелое бревно, которое приволок к костру Гор и обхватила голову руками.
– Мы чувствуем это, – в голосе ее звучали нотки усталости, – то, что происходит… будит во мне жажду, которую трудно побороть.
Миральда взглянула на Гилларда в упор, и тому показалось, что в огромных, залитых тьмой глазищах плавает алый туман. Он невольно опустил голову.
– И что теперь? – Миртс простерла руки над огнем; тонкие пальчики просвечивали розовым, и было видно каждую жилку. Гиллард невольно удивился тому, что эти же изящные руки без труда управляются с двумя мечами.
– Я не знаю, – глухо сказала Миральда, – не знаю… А что
Гиллард только покачал головой.
– Если бы я мог отдать свою жизнь и все это остановилось бы, то я не раздумывал бы минуты.
– Да… – ночница задумчиво перебирала серебристые локоны, – но вся беда в том, что мы не знаем, помогла бы такая жертва или нет. Наверное, нужно что-то предпринять, но я не имею ни малейшего понятия, что мы можем сделать.
И она, подтянув к груди колени, зябко обхватила их руками.
– Мое заклинание рассыпалось, – прошептал Гилларда, – но они… орда пошла дальше. На юг.
– Мы это уже поняли, еще когда спали, – заметила Миртс, – твое заклятье, похоже, сыграло такую же роль, какая отводится одному-единственному камешку в основании пирамиды… И, знаешь ли, мы с твоей матерью не отказались бы быть сейчас вместе
Сапфировые глаза вампирессы хищно полыхнули.
