пересеченной местности. Любая лошадь уже давно сломала бы себе ноги или сбросила седока. А эти твари легко перепрыгивали препятствия, что попадались на пути, прекрасно различая их в почти полной темноте. Впрочем, это могли быть и ночные животные. Тогда для них сейчас светло, как в полдень. Луна поднялась чуть выше и выбралась из полосы облаков.
Я лежал лицом кверху и любовался ночным небом. А заодно разбирался в сложившейся ситуации.
«Группа захвата» действовала четко и слаженно. За всю «операцию» они не произнесли ни одного слова. Такое же молчание сохраняется и дальше. Ну, это я еще могу понять. Но почему молчат пленники? Ни возмущений, ни угроз, ни мольбы о пощаде. Вот это уже странно. Они не хотят говорить или не могут? И еще одна странность: если охотились за ними, то при чем тогда я? Просто взяли за компанию? Или всё совсем наоборот, и это они нежелательные свидетели? Тогда почему они еще живы? И за что меня арестовали? Почему не предъявили обвинений? Хотя бы формальных. Я так недавно в этом мире, что не успел узнать его законы. Да и совершить что-нибудь такое, из-за чего меня стоило бы... Да я вообще еще не успел ничего, кроме небольшой прогулки по дороге! Или это как раз и запрещено? Тогда где указатель: «За хождение по дороге – десять лет тюрьмы»? А может, все намного проще: здесь хватают всех, кто ходит, а не ездит?.. И сразу становится понятным молчание пленников. Их преступление понятно им и их пленителям, и никаких обвинений не требуется.
Я выбрал самое рациональное объяснение. Но ведь могут быть и другие, более экзотические. Например, в этом мире не пользуются обычной речью – в ходу телепатия. А те «выродки», кто не владеет ею, подлежат аресту. И принудительному лечению или уничтожению. Чтобы не портили чистоту расы.
Тоже объяснение не хуже первого. Только пленный зверь в него не очень вписывается. Или звери здесь также обладают разумом и могут читать мысли? Кстати, о мыслях...
Короткий отрывистый приказ невидимого в темноте командира, и скакуны увеличили скорость. Если их шаг не был вершиной комфорта, то бег мог запросто вытрясти душу.
Луна запрыгала, как теннисный мячик. Звезды в любой миг грозили сорваться вниз, сливаясь то в продольные, то в поперечные полосы. Сетка пыталась разрезать тело на мелкие квадраты.
Я закрыл глаза, стало только хуже. «Боже! А я-то думал, что не страдаю морской болезнью. Зачем все это?»
«Если они хотят получить плату сегодня, то должны доставить пленников до восхода».
Хранитель отозвался, как всегда, неожиданно.
«Что?.. Куда доставить?»
Общение с Хранителем отвлекало от безумной скачки и от возмущенного этой тряской желудка.
«Не знаю, куда доставить. Я перевел тебе речь их предводителя».
«А разве...»
«Читать их мысли? – Хранитель не стал дожидаться, пока я соберу непослушные слова в более или менее связный вопрос, а потом адресую этот вопрос ему. – А зачем мне их читать? Вряд ли они сильно отличаются от твоих. Закончить побыстрее скачку, вот что хочет каждый из них. В конце пути их ждет плата за пленников, а вот что ждет тебя – неизвестно».
«И ты не собираешься вмешаться?»
«Зачем? – кажется, искренне удивился Хранитель. – Ни мне, ни телу пока ничего не угрожает. А ты сам можешь позаботиться о себе».
«Спасибо! – Я постарался вложить в ответ побольше сарказма. – Просто потрясен твоей заботой и сочувствием».
«Думаю, тебе не нужно ни то, ни другое».
Ответ Хранителя согревал, как глыба льда в морозную ночь.
«Кто они, старик?»
«Не знаю».
«Не знаешь или не хочешь говорить?»
Я решил выжать максимум информации.
«Не забывай, я смотрю твоими глазами. За неимением лучшего. Может, ты успел разглядеть, кто на тебя напал?»
«Какие-то люди в плащах».
Информацией пришлось делиться мне.
«Здесь многие носят плащи. И не только люди. Что еще заметил?»
«Их речь... На каком языке они говорили?»
«Этим языком здесь пользуются все».
«Господи, когда же закончится эта тряска?!»
Даже беседа с Хранителем уже не спасала.
«Хорошо, что я в сетке один и не придется потом извиняться».
Такие мысли появились у меня после очередного приступа рвоты. Пустой желудок пытался вывернуться наизнанку.
Когда мне стало чуть лучше, я сумел расслышать Хранителя:
«Не понимаю, чем ты недоволен? Тебя быстро доставят к месту назначения. Не то что в твоем мире: пленников выстраивали в колонны, сковывали цепью, потом много дней гнали по пустыне... А ты проделаешь весь этот путь за несколько часов. Ну подумаешь, слегка трясет...»
«Слегка трясет?! Да я бы предпочел идти по пустыне несколько дней, чем так “слегка трястись”!»
«Кто знает? Может, твое желание и осуществится. В этом мире хватало пустынь перед моим уходом. Вряд ли все пустыни превратились в цветущие сады...»
Хранитель неожиданно «отключился», оставив ощущение холодного сквозняка под черепом. Эти внезапные «включения» и «отключения» случались довольно часто. Иногда в самое неподходящее время. «Беседа» почти всегда велась по желанию Хранителя и прекращалась, когда тот терял к ней интерес. Мнение хозяина, как правило, не бралось в расчет. Первое время я злился и возмущался по этому поводу. А Хранитель равнодушно отмалчивался. Потом я привык к такой реакции, но так и не избавился от подозрения, что гость каким-то образом находится в курсе всех моих мыслей. Возможно, он и не хочет этого, но подслушивает. А вот собственными мыслями делится только по желанию, умудряясь «глушить» их в другое время.
«Мне было бы намного легче, если бы ты тоже “глушил” свои мысли. Хотя бы некоторые из них», – возмущенно заметил Хранитель.
«Ты бы мог научить меня».
«Такому нельзя научить. Это врожденный талант!»
Меня опять затошнило от высокомерного тона Хранителя. Или от тряски. А может, от того и другого одновременно. Но мне удалось справиться с тошнотой.
«Так уж и нельзя? Человек ведь может научиться плавать, хоть и не рождается с плавниками».
«Возможно, ты и прав. – Кажется, Хранитель был слегка озадачен. – Я подумаю над этим...»
«Подумай. Только не очень долго. Я еще в этой жизни хочу узнать, до чего ты додумаешься».
13
Что-то должно было произойти. Я чуял это так же хорошо, как приближение дождя в родных лесах. Звуки стали громче, запахи сильнее, колючий холодок пробегал по спине, шерсть на
