Ах, какой у него был смех – серебряный, звенящий, заразительный. Шафф чуть не подавился кассией от острейшего приступа зависти. Когда-то маг несколько десятков лет вырабатывал легкость и изящество движений, шлифовал манеры и учился быть непринужденным. А для эльфа все это так же естественно, как дыхание. Вот он сидит напротив, одетый как попало, в какие-то тряпки с чужого плеча, и всей роскоши – платина волос, но кажется, будто принц с ног до головы облачен в королевские одежды. Нет, скорее даже в доспехи, которые хоть и инкрустированы серебром и бирюзой, а выдержат удар булавы.
«Ничего, ничего, красавчик! Поглядим, кто будет смеяться дольше и громче, – разозлился Глашатай Ночи. – Хромоногий принц – прекрасная тема для драмы. Жаль, не родилась пока новая сочинительница Саганар».
– Рад, что вы в хорошем настроении, ваше высочество.
– А что еще остается пленнику?
– Ну-ну! Не преувеличивайте! При чем здесь плен? Лишь приглашение в гости. Уверяю, вам понравится.
– Я все равно сбегу, – весело пообещал принц.
– Не выйдет, – заверил его Шафф. – Я не Сигирин, и хисарская история со мной не повторится. И уж тем более не Могенсай. Летунов в нашем мире мало, и не скоро наступят те времена, когда двуногие покорят небо. И ваша верная освободительница не явится на помощь. Не в ее интересах. А если явится, то...
Глаза их встретились.
...она молчит, плотно стиснув разбитые черные губы... липкие от крови волосы намотаны на руку в кожаной перчатке... голова откинула назад так сильно, что шея вот-вот сломается... но она молчит... пустые глаза с кровавыми белками между воспаленными веками... кровавая слезинка на щеке... душа, готовая истечь в желанную щель между мирам и оставить искалеченное тело на потеху безразличным палачам... но нет... душа тоже умрет... навсегда...
Рот Яримраэна наполнился кровью из прокушенной губы. Он был наслышан о нравах оллавернских магистров, чтобы не считать себя безумцем, помешанным на пытках. Но... нет страшнее палача и дознавателя, чем колдун.
Глава 6
ДВАЖДЫ БЛУДНЫЙ СЫН
Чужак сошел на берег ранним утром и прямиком направился в портовую корчму под названием «Треска». Из поклажи у него имелись только тощий заплечный мешок да меч в изрядно потертых кожаных ножнах.
«Наемник», – определил хозяин «Трески», глянув на пришельца. Среди земляков Кандер-корчмарь считался тангаром просвещенным и бывалым. В свое время ходил он и в Ветланд, и в Маргар, а однажды повидал и сам Орфиранг. То, что Орфиранг он наблюдал ровно столько, сколько потребовалось купеческой тикке, чтобы пройти полным ходом мимо столичного порта, Кандер-корчмарь не уточнял. Да и в чем разница, собственно говоря, дорогие мои?
– Парень – вояка, точно вам говорю, – рассказывал потом корчмарь своим благодарным слушателям. – Куртка кожаная, пояс с серебряными заклепками, «орочий хвост» на макушке, нос крючком, что у твоего сокола, а морда вся в шрамах. И руки в шрамах. Мне ли наемника не опознать? Еще, пожалуй, тот головорез. На пальцах кольца с каменьями людской работы. Награбил, знамо дело. Однако ж за пиво и закусь платил исправно. Серебром игергардским, новым, свежей чеканки. Сдачи не стал брать. Цельный ягр, между прочим. У таких деньги завсегда имеются. А потом куда пошел – не знаю.
– К Тору пошел, – буркнул один из выпивох.
Молодая женщина в синем потрепанном платье вешала белье, подпирая провисающие веревки палками-распорками. Пестрая маленькая собачонка вертелась около ее ног, норовя перевернуть корыто.
– Сударыня?!
Она уставилась на незнакомца круглыми от испуга глазами. Собака разинула пасть.
– Д-да?
– Не подскажете ли, где живет Торвардин, сын Терриара?
– То-то-торвардин?
Чужак в кожаной куртке терпеливо улыбнулся и кивнул. «Может, заика?» – подумал он.
– Там... В конце улицы... У бухты, – выдавила из горла молодуха и ткнула пальцем куда-то вдаль.
– Спасибочки, красавица.
Чужак отвесил тангарке легкий поклон. С пьяных глаз, не иначе. Он шел по узкой улочке, провожаемый недоуменными взглядами женщин и стайкой детишек, пыливших чуть позади, на безопасном расстоянии от странного гостя.
Дома тангары строили добротно. Нижний этаж из тесаного камня, а верхний – из дерева, под неизменно желтой черепицей островерхой крыши. Окошки узкие, как бойницы, забранные ажурными решетками, двери окованы медью, что городские ворота. Без тарана и не ворвешься, коли хозяева пускать не захотят. На каждом подоконнике короб с цветами, даром что ранняя осень. Такие дома, похожие один на другой, как родные братья, стояли в каждом тангарском квартале в любом городе, где жили представители этого славного племени. А жили тангары практически везде. Это в Темные века они ютились в своих подгорных городах, покидая их ради торговли или войны, а как только стало возможно, старейшины двинули свои общины в вольный мир, который, несомненно, приобрел от знаменитого тангарского трудолюбия и неизменности следования традициям.
Чужак остановился возле дома, где над дверями висела дубовая доска с искусно вырезанными рунами на эйлсооне. Надпись означала родовое имя хозяев. Пока пришлый чесал затылок, размышляя, каким из двух дверных, молотков стучать, дверь распахнулась сама. На пороге стоял ясноглазый широкоплечий юноша. Так, должно быть, выглядел Тор в пору своей ранней юности. Те же золотистые кудри, ореховые глаза под длиннющими ресницами, пушистая поросль на щеках. «Наверное, младший братец», – решил чужак.
– Что вам угодно, сударь? – спросил молоденький тангар.
– Я ищу Торвардина, сына Терриара, внука Энардина, – вежливо, как полагается, спросил пришлый.
Рев из глубины дома, раздавшийся следом за этими словами, возвестил, что тот явился по адресу. На порог вылетел сам Тор, голый по пояс, в кожаном фартуке, и, не тратя даром слов, сгреб гостя в могучие объятия. Пока мужчины бурно обнимались, юноша восторженно таращил глаза. Еще бы, товарищ Тора собственной персоной. Сколько раз вечерами младшенькие пробирались в спальню Тора, чтоб мучить того бесконечными расспросами о подвигах в далеких странах. Первые полгода после возвращения бедняга практически не высыпался, удовлетворяя безграничное любопытство братьев. И вот теперь молодой тангар безошибочно определил в человеке-чужаке Мэда Малагана, островитянина с Эрмидэев.
– Мэд, дружище! Какими судьбами?! Вот так встреча! – гремел голос Тора. – Заходи в дом! Эй, Лэн, не стой столбом, кликни мать, чтоб собрала на стол. Гость в доме!
Лэнниард мигом рванул с места – оповещать домочадцев, что к Тору приехал боевой товарищ. А Тор первым делом повел гостя в горницу к деду, соблюдая священную тангарскую традицию. Главой дома считался именно старый Энардин. Мэд ожидал увидеть убеленного сединами старца с бородой до колен, а встретил его кряжистый широкоплечий муж, которого и дедом-то с трудом назовешь. Даже борода у него была не слишком седая. Теперь Мэд Малаган увидел, каким Тор станет на старости лет. Впечатляющее зрелище. Энардин крепко сжал эрмидэйцу руку, сурово вглядываясь в лицо.
– Благослови тебя Святой огонь, парень. Друг моего внука станет и моим внуком! – гаркнул он и мощно шлепнул Мэда по спине, едва не сломав тому позвоночник.
– Да осторожнее, дед, – предупредил Тор, видя, как Малаган охнул от удара. – Так человека можно и зашибить. Отвык от людей, что ли?
Семейство Тора собралось за столом в полном составе, оказав гостю немалую честь. Даже хозяйка дома – мать Торвардина облачилась в алый праздничный наряд из сыновних заморских подарков и села за общий стол. Мэд знал: присутствие женщины означает, что он принят в семью как ее полноправный член.
