смешался. Пауза затягивалась.
– Так что ты решил? – наконец спросил помощник Творца, невольно перенимая бесстрастное выражение лица своего визави. – Темьян, ответь, ты с нами?
И Темьян ответил…
Похоже, только теперь Творец узнал, что такое настоящее бешенство. ЕМУ казалось, еще миг – и ЕГО хватит удар. ЕМУ недоставало слов, чтобы выразить свое отношение к тому, что только что произошло.
ОН не мог ругаться – ОН позабыл все ругательства. ОН не мог говорить – ОН растерял все слова. ОН не мог дышать – ОН разучился это делать.
Стиснув кулаки, ОН с яростью смотрел на своего оплошавшего помощника. ОН доверил ему всего один разговор из трех. Самый простой разговор! И Бродарь бездарно провалил его. Провалил! Такой разговор! И это имея на руках два сильнейших козыря! Первый, разумеется, Нефела. За возможность быть с ней Темьян готов перевернуть небо и землю. А второй – леденящий кровь рассказ о судьбе Мьюлы. Темьян должен был почувствовать жгучую ненависть к Высшим и страстное желание отомстить за мать.
Да, расчет был точен, и только Бродарь виновен в неудачном исходе разговора. Очень жаль, что Зверь не прибил его на месте, как и собирался. Но Бродарь оказался ловчее и буквально выкинул Зверя из чистилища.
Все. Теперь Темьяном невозможно будет управлять. Отныне он становится не только ненужным, но и опасным. Значит, умереть должны все трое: и Волшебник, и Должник, и Зверь.
Ладно, нужно успокоиться. Ничего еще не потеряно. Все еще можно поправить. Нужно только непременно уничтожить эту назойливую троицу. И у Творца есть кое-кто, способный с легкостью сделать подобное.
Творец злорадно ухмыльнулся: то-то будет неприятный сюрприз для Темьяна, когда он увидит, с кем именно ему придется иметь дело!
Да, наверное, пора вводить его в игру… Хотя… Нет, еще рано. Еще не испробованы остальные возможности. А козырной туз, он на то и козырной, что появляется в последний момент, когда уже раскрыты все карты. Появляется и запросто бьет козыри противника!
Ладно, игра продолжается.
– Ступай, – почти спокойным голосом сказал Творец Бродарю, – я хочу остаться один.
Бродарь с видимым облегчением бросился к дверям. А Творец задумчиво походил по комнате, вспоминая.
Мать Темьяна… Мьюла… То, что услышал от Бродаря Темьян, было правдой лишь отчасти. Да, действительно, ее путь однажды пересекся с двоими Высшими. И действительно, в этой истории хватало и крови, и подлости, и предательства… и самопожертвования, и мужества, и любви. Вот только о последних трех моментах Темьяну как раз знать было не обязательно…
Часть пятая
ПАРЯЩАЯ СРЕДИ ЗВЕЗД
Гонит рок нас по жизни битой, как мячи,
Ты то влево, то вправо беги – и молчи!
Тот, кто бешеный гон в этом мире устроил,
Он один знает смысл его скрытых причин.
1
С высоты драконьего полета город напоминал кружево, небрежно брошенное посреди темно-синей глади Океана: сотни звездочек-островков причудливых форм соединялись перешейками и мостами в единое целое под названием Армион. На некоторых островках размещался целый квартал, на других – всего одна улица, но особой роскошью считалось, когда крошечный островок занимал один-единственный особняк.
Город-кружево являлся столицей Дарии – самого крупного государства Островного мира. Армион строился больше ста лет по единому проекту, разработанному высшими магами-архитекторами Дарии. Здесь имели право селиться только представители самых древних родов аристократии, в жилах большинства из которых текла благородная кровь королей. Менее знатные селились на небольших островках-усадьбах, причудливыми кляксами разбросанными по Океану на небольшом расстоянии от столицы. Чем дальше от Армиона, тем беднее острова. Их набережные уже не прятались в гранит – его заменял обычный камень, а дома строились не из мрамора, а из простого кирпича-сырца или дерева. Множество островов вообще не подвергались декорации, сохраняя свой первозданный облик – скалистые, песчаные или галечные берега и заросли нетронутого леса вперемешку с расчерченными бороздами рисовыми полями и плантациями сахарного тростника – на юге, полями пшеницы и ячменя – севернее. Некоторые острова покрывали горы, изрытые каменоломнями, шахтами и рудниками. Самыми ценными были те, где разрабатывались жилы розового нефрита. Один из таких островов под названием Тавага и был родиной Мьюлы.
2
– О чем мечтаешь? – Звонкий голос подруги вывел Мьюлу из задумчивости. – Небось о танце с наследным принцем на сегодняшнем балу, а?
– Не угадала, Дира.
Мьюла стояла у огромного, во всю стену, окна и смотрела вдаль. Отсюда, с пятого – жилого – этажа Академии, открывался дивный вид на утреннюю столицу, но девушку сейчас интересовал не город. Она разглядывала пенные, беспокойные, подкрашенные восходящим солнцем в лазоревые цвета океанские волны, уносясь мечтами туда, где среди бескрайних водяных просторов притаился маленький шахтерский островок. Девушка вздохнула, отошла от окна и присела к изящному резному столику возле зеркала.
– Я хочу домой…
– О нет! Опять! Да еще и с утра пораньше! – Дира вскочила с тахты и картинно заломила руки. – Ты зануда, Мьюла. Ты изводила меня своим занудством все пятнадцать лет обучения. Я терпела, потому что ты моя соседка по комнате и…
– И делала за тебя все контрольные по природной и боевой магии, – ехидно подсказала Мьюла.
– Нет, не поэтому! – возмутилась Дира. – А потому, что ты моя подруга и я люблю тебя. И если я не скажу тебе правду, ее не скажет никто. А правда в том, что ты – симпатичная молодая девушка – проводишь свою жизнь на тренировочных площадках с мечами в руках, или за книгами в библиотеке, или в тоске по дому, вместо того чтобы отплясывать на балах, посещать приемы и фуршеты, кружить парням головы и радоваться жизни.
– Ты это делаешь за двоих, Дира. Сколько у тебя сейчас поклонников? Трое? Четверо?
– Двое, но речь не обо мне. Не уводи разговор в сторону, Мьюла. Лучше скажи, когда ты в последний раз целовалась с парнем и целовалась ли вообще?
– Дира!
– Что – Дира? Я уже двадцать лет Дира!
– Двадцать три, – поправила ее Мьюла.
– Это неважно. – Дира, одергивая коротенькую шелковую ночную сорочку, подошла к сидящей у зеркала Мьюле, обняла за плечи и проникновенно сказала: – Пойми, подруга, тебе не всегда будет двадцать… три. Лет через десять ты спохватишься, пожалеешь, что даром растратила самые чудесные годы своей жизни, но будет уже поздно.
– Ты мудра не по годам, – фыркнула Мьюла.
– Я целительница, – пожала плечами Дира. – Меня учили врачевать не только тело, но и душу. И как целительница, я советую тебе: хотя бы на сегодняшний вечер забудь свое занудство, стань легкомысленной и взбалмошной, вспомни, что тебе двадцать… э… три, что вечером бал выпускников. На балу будет наследный принц, не говоря уже о прочих – не наследных, а также… – Дира сделала многозначительную паузу. – Говорят, что кое-кто из Высших почтит бал своим сиятельным присутствием. Говорят, что трое дейвов уже прибыли в Армион. Одна женщина и двое мужчин.
– Про женщину не скажу, а мужчины точно прибыли, – помрачнела Мьюла и машинально потерла рукой шею с едва заметной ниточкой свежего шрама.
– Откуда ты знаешь? – удивилась Дира, не заметив судорожного жеста подруги.
Мьюла замялась:
– Ну… Встретила их вчера у ректора Стауна.
– У ректора? – переспросила Дира. – И как они? Симпатичные?
– Да… не знаю… не запомнила… не разглядела… – забормотала Мьюла, пряча взгляд.
– Наверняка симпатичные, – сделала вывод Дира. Все дарианцы знали, что дейвы, в отличие от амечи, умеют принимать облик по желанию. Среди амечи попадались всякие – высокие и низкие, худые и полные, смазливые и страшненькие, а дейвы в человеческом обличье были все, как один, красавцы и красавицы. – Да, они-то как пить дать симпатичные. А ты растяпа. Такой случай упустила! Надо было не только их разглядеть, но и себя показать. В выгодном свете.
От ее слов Мьюла содрогнулась и прижала руку к животу, словно ощутила внезапный приступ боли. Дира снова ничего не заметила. Она повертелась, принимая изящные позы, демонстрируя, как надо было кокетничать с дейвами. Мьюла поглядела на подругу, на ее сияющие глаза и подумала, что если бы сейчас наступила ночь, синие глаза Диры осветили бы комнату ничуть не хуже свечей.
– Остынь, Дира. Высший не самая лучшая компания для смертной. Мы слишком разные. – Мьюла снова потерла рукой шею, затем подреберье и помотала головой, отгоняя страшные воспоминания. – Они…
– Что – они?
– Ну… Даже если ты понравишься кому-нибудь из них, это не продлится долго. Несколько месяцев – от силы год, а потом…
– Плевать на потом! Ты не понимаешь. Пусть год, но какой! Путешествия, миры, все блага и тайны вселенной! Говорят, Высшие очень внимательны и щедры. Помнишь, Парина рассказывала, что знакомая ее знакомой…
– Я помню, – с досадой перебила Мьюла. Она взяла костяной гребень и принялась расчесывать волосы, желая успокоиться. Ее так и подмывало рассказать правду о своей вчерашней встрече с дейвами, об их «внимательности и щедрости», но она не хотела расстраивать Диру. – Я помню слова Ларины, но «знакомые знакомых» всегда несут всякую чушь.
– Э нет! – Дира
