или пристрелит Мафея, чтобы не ржал, как слон… то есть конь… когда тут чья-то бабушка готовится хлопнуться в обморок…
Он крепко обхватил девушку за талию и решительно снял с ограды.
— Лола, перестань кричать, это некрасиво. Все, хватит, слона мы посмотрели, теперь пойдем есть мороженое.
— А почему у него пять ног? — не унималась та, ежесекундно оглядываясь на чудо природы, пока Кантор тащил ее за руку прочь от вольера.
— Это не нога, — охотно пояснил Мафей, покатываясь со смеху.
— А что это?
Просвещенный юноша охотно и без смущения объяснил, что это, в исключительно приличных научных терминах.
— А что это значит?
Кантор вздохнул, отвесил зоологу символический подзатыльник и перевел:
— Это такая специальная штука, чтобы ходить замуж. Кстати, ты обещала мне рассказать, помнишь?
— Ой! Да! У Артуро тоже есть такая штука, только маленькая! — Лола тут же забыла про злополучного слона и все с той же детской непосредственностью выложила историю, от которой у Кантора возникло непреодолимое желание все-таки прикончить мерзавца.
Судя по всему, Артуро позарился на особнячок, который можно было либо выгодно продать, либо с не меньшей выгодой превратить в отель для отдыхающих. Пользуясь умственной отсталостью владелицы, он самым пошлейшим образом заморочил ребенку голову и официально зарегистрировал брак. Даже супружеским долгом не побрезговал, скотина, хотя мог бы и так обойтись. Однако выгодное дельце у придурка сорвалось. Придурок и есть, как еще назвать человека, если жизнь его ничему не учит и он повторяет те же ошибки, за которые уже доводилось расплачиваться? Вместо того чтобы тихо и полюбовно со всеми договориться, найти вариант, который всех бы устраивал, Артуро начал качать права и по-хозяйски распоряжаться имуществом супруги. Наличие опекуна он нагло проигнорировал, за что и поплатился. Вопреки его убеждению девяностолетний дедушка вовсе не собирался ни передавать законному супругу права опеки, ни умирать от старости в ближайшее время. Напротив, дедушка очень рассердился, явился лично познакомиться с «наследничком», долго и сильно кричал, а потом супруг несчастной Лолы куда-то бесследно исчез.
— И хорошо, что исчез, — заметил Кантор, выслушав историю до конца и отвлекшись от размышлений, что имела в виду Лола под «маленьким» — вообще или в сравнении со слоном? — Он был плохой.
— Я знаю, — без малейшего сожаления согласилась девушка.
— Зачем же ты тогда вышла за него замуж?
— Так было надо.
— Зачем?
— Чтобы пришел ты, — просто пояснила Лола и, прежде чем собеседники успели осмыслить ее слова и попросить объяснений, вдруг завизжала на всю улицу, тыча пальцем куда-то через дорогу: — Ой, вон там, вон там продается кукла в синем платьице! В той лавке!
— Хорошо, — обреченно кивнул Кантор, уже автоматически выдергивая красавицу из очередной лужи, которую она попыталась измерить. — Сейчас мы пойдем и купим тебе куклу. Мафей, я тебя умоляю, смотайся в этот приют и проверь, не прибыл ли дедушка. Я этого долго не вынесу.
— А назад как? Ориентиры взять? Тут, посреди улицы, не очень удобно…
— А назад пешком! Тут идти всего ничего! Мы купим куклу и будем не торопясь двигаться вперед до ближайшей кондитерской. Догонишь.
Занятый наблюдением за ногами спутницы, постоянно норовившими сунуться в лужу, а также насущным вопросом, подают ли в этой «ближайшей кондитерской» спиртное для успокоения нервных кабальеро, Кантор даже не заметил вывеску «Эликсиры доньи Исидоры», мимо которой они прошли.
ГЛАВА 11
— А теперь мы собираемся кинуть его в шляпу, — сказал Снорк.
— Чтобы он превратился в волшебного зверька, как недавно я, — добавил Мумми-тролль.
Идея разделиться Мафею категорически не понравилась, но повода возразить у него не нашлось. Честно наведавшись к дому Селимы, он выяснил у привратницы, что дедушки нет дома и ему оставили записку с просьбой срочно прибыть для обуздания внучки. Сколько придется ждать — неизвестно, так как почтенный мэтр не держит в доме прислуги и спросить, когда он вернется, было не у кого. И привратница, и нянечки, и управляющая пансионом выглядели такими испуганными, что Мафей не удержался и выделил еще несколько минут для утешения бедных женщин, которым уже виделись пропажа подопечной, скандал и увольнение. Отчитавшись о ходе прогулки, он добавил, что маэстро Диего — человек порядочный и девушку не обидит, а сам он, хоть и ученик, но вполне сумеет справиться с выбросом Силы, если вдруг таковой случится. Только пусть его не задерживают, а то ведь без него Диего не осилит в случае чего.
Скороговоркой выпалив это все и торопливо помахав на прощание, Мафей бросился бегом назад к зоопарку и дальше по улице, не давая уважаемым дамам времени одуматься и спросить: если он такой крутой маг, почему помалкивал и прикидывался посторонним, когда Кантор уводил девушку под предлогом «мы с ней не справимся»?
Мафей и сам не знал, почему тогда не подал виду, что они знакомы, и почему сейчас так боялся оставлять Кантора одного. Вчера он тоже беспокоился, когда они отправлялись на разведку поодиночке и когда ждал товарища в номере. Но сегодня, с появлением Лолы и ее дедушки, беспокойство переросло в настоящий панический страх. Как бы ни уверял Орландо, что сон уже сбылся иначе и бояться больше нечего, зловещая спина мистралийца с косой до сих пор чудилась Мафею на каждом углу.
У витрины с куклами он остановился, чтобы перевести дух и оглядеться. Людей на улице почти не было, и зоркий глаз эльфа быстро разглядел далеко впереди знакомую шляпу. Кантор с Лолой вышли из магазина и, как и было обещано, двигались дальше по той же улице в поисках кондитерской.
И одновременно где-то сбоку, словно ухваченный уголком глаза, опять мелькнул все тот же незнакомый маг с косой.
Мафей стремительно обернулся, но, разумеется, никакого мага не увидел. Обычный старик в скромном сером плаще с капюшоном вышел из магазина эликсиров, спустился с крылечка и прошествовал мимо принца по каким-то своим делам.
«Или надо раскрутить мэтра на теоретический курс пророчеств и предсказаний, — устало подумал эльф, направляясь вслед за Кантором, — или расширить свои познания в школе Чистого Разума. Одно из двух. Либо я не осознаю каких-то значимых вещих явлений, либо у меня начинается паранойя».
Будь у него такой же противный внутренний голос, как у Кантора, —
