чихнула.
– Чего завтракать-то, коли обед уж позади?
Граф насмешливо приподнял бровь и ехидным взглядом на филейную часть тетки дал понять, что, судя по этому заду, обедов в нем довольно много… Та злобно вспыхнула и удалилась на кухню, раздраженно гремя тарелками.
– Сейчас пойду посмотрю, что осталось, – сонно пообещала девушка, нога за ногу удаляясь вслед за разносчицей.
Маги переглянулись.
– И что, здесь всегда так? – вполголоса спросил граф.
Дисцитий неуверенно пожал плечами:
– Не помню. Я здесь-уже полгода как не был.
– О-о-о… Семейная жизнь? – усмехнулся маг.
Григ мысленно выругался и промолчал. Вопрос «семейной жизни» в последнее время стал слишком больным, чтобы его мог трепать первый встречный. Маг, словно почувствовав настроение дисцития, на ответе не стал настаивать, с умеренным любопытством наблюдая за медленно ползущей по стойке мухой.
Та была на редкость толстой, зажравшейся и ступала враскорячку, чтоб не растрясти набитое под завязку брюхо. Да и приблизившуюся к ней руку заметила только тогда, когда та уже ловким щелчком сбила ее со стойки. Впрочем, муха и на полу чувствовала себя неплохо. Во всяком случае, попыток взлететь не предпринимала.
– Концептуально, – негромко заметил маг.
Девушка в колпаке здраво рассудила, что одной ей с такими настырными посетителями не управиться, и призвала подругу в качестве моральной и физической поддержки. Впрочем, та оказалась куда более живой и сговорчивой, что несказанно порадовало как Грига, так и графа.
– Чего господа желают?
– А что у вас есть? – здраво ответил вопросом на вопрос маг, рассудив, что школьная столовая – это вам не придворная корчма, где можно заказать и тагра в белом винном соусе, лишь бы деньги заплатил.
– Каша утренняя, молочная, – живо защебетала девушка. – Потом, хлебцы ржаные, рыба вчерашняя, с ужина осталась…
– А позавчерашнего ничего нет? – язвительно осведомился граф.
Девушка в интонациях разбиралась не очень хорошо. Точнее, вообще никак.
– Ну… Если вы желаете, борщ, кажется, оставался… Да, Лиина?
Лиина, успевшая снова задремать, прислонив голову к стене, сонно подтвердила.
– Печально…
Маг старательно пересмотрел и перенюхал предложенные на выбор семнадцать блюд, брезгливо скривился и кивнул Григу:
– Пошли отсюда…
– Ну вот и кто они после этого? – с чувством высказалась в пустоту Лиина, оставшись одна.
ГЛАВА 5
Магистры бывают разные. Кто-то огреет молнией по лбу за один поворот головы к соседу, а другой будет терпеливо объяснять тему полуспящей аудитории. Кто-то, не давая отвлечься, сыплет шутками, а кто-то бубнит всю лекцию на одной ноте, причем настолько низкой и тихой, что записывать умудряются только первые парты, да и то через фразу.
Магистр Иствиг относился к проделкам дисцитиев весьма лояльно, чем заслужил их искреннюю любовь и почти уважение. Да и сам был, признаться, порой не прочь поглазеть в окно в ущерб своему и без того тоскливому и бестолковому предмету.
А посему неудивительно, что вот уже половину лекции дисцитии слушали унылые байки о фантомах и духах вполуха, куда с большим интересом глядя на улицу. А там было на что посмотреть!
Погода словно взбесилась. Не прошло и третьей седмицы осени, а на едва-едва пожухлой траве… лежал иней. Белый, болезненно серебрящийся острогранными звездочками причудливых снежинок. И это в праздник-то Плодородия!
«Подумать только, сколько молитв сегодня будет вознесено селянами! – мысленно фыркнул магистр Иствиг. – А как же иначе – дурной знак, гнев богов…»
Из соседнего корпуса в компании какого-то незнакомого мага вышел Григ. Дисцитии завистливо вздохнули. Вообще-то ему сейчас тоже полагалось бы сидеть на лекции…
Дети должны любить учебу.
Эту фразу с первого курса усердно вдалбливали в неокрепшие умы дисцитиев магистры и домн директор. Небезуспешно, кстати.
Но беда в том, что Грига уже давным-давно нельзя было считать ребенком, так что он придерживался совсем иной точки зрения. Учеба, как и воспитание человека, начинается с детства, а потом достает его всю жизнь.
Так неужели есть что-то дурное в том, чтобы на пару часов избавиться от этой унылой кармы? Тем более тут такой уважительный повод…
Вчерашнее поле боя превратилось в одно смердящее, залитое кровью, слизью и еще какой-то не поддающейся идентификации гадостью пятно. Разложившиеся, иссеченные в клочья тела тагров расстилались сплошным скользким ковром. Стараться обходить их было бесполезно, так что даже брезгливый на такие вещи Григ вскоре оставил бесплодные попытки. Маг изначально не обращал внимания на подобные мелочи.
Впрочем, кое-где попадались и недобитые вчера ночью, до сих пор не издохшие твари. В этом Григ убедился лично за какое-то мгновение до того, как клыки тагра должны были сомкнуться на его лодыжке. Материализованный даже не мыслью, а ее молниеносной тенью клинок со свистом отсек башку гаду. Тело дисцитии презрительно отпихнул ногой.
– Хорошо бьешь, – даже не обернувшись, признал граф. – Кто учил?
Григ с сомнением осмотрел заляпанный слизью и кровью клинок, но дематериализовывать не стал. Береженого бог бережет. А вооруженному и богов не надо.
– Магистр Вийрн.
Маг беззвучно пошевелил губами, повторяя имя и словно пытаясь припомнить, встречался ли он с таким. Но не припомнил.
– Он лучший боец в Обители?
Григ с сомнением оглядел подозрительно целую тушку тагра и, не рискуя проверять степень жизнеспособности прицельным пинком, на всякий случай обошел по дуге. Зря старался: белые глазницы пустотой глядели в небо. Огненный сгусток выжег всю тварь изнутри за считаные мгновения.
– Нет, не он. Лучший – Дирельт, – машинально ответил дисцитии и тут же спохватился: – А вы разве сами не знаете?
– Знал бы – не спрашивал.
– Но… Разве вы не учились в Обители? – недоуменно нахмурился Григ.
– Нет. – Маг скользнул по лицу дисцития странным, необъяснимым взглядом. – Я издалека.
Григ приставать с расспросами не стал. Любопытства дисцитиям было не занимать, но они еще с первых курсов привыкали удовлетворять его иными способами. Вопросы – ответы, это слишком скучно. А порой и опасно.
Граф спокойно шел по телам тагров, что-то непрерывно высматривая между ними. Григ покорно плелся следом, слабо представляя себе, что маг собирается найти в этой отвратительной мешанине трупов и грязи. Едва ли потерянную вечером монету.
