размышляя над ему одному ведомыми вещами, но его испуганно окликнула служанка:
– Ваше величество. Эвелина…
Император, грубо оттолкнув женщину, поспешил в мирное сонное тепло избы. Там, в самой дальней комнате, на смятой, мокрой от пота простыне металась в бреду девушка. Она все силилась и силилась открыть глаза, вынырнуть из глубокого колодца беспамятства, но неведомая сила крепко держала ее в плену. Запекшиеся от жара губы пытались выговорить какое-то слово, взмолиться о чем-то, но рождался лишь тихий болезненный стон.
– Спи, девочка, спи,– вполголоса уговаривал император, укрывая худенькое тело ученицы одеялом.– Ты все равно ему не поможешь.
А недалеко отсюда, в соседней деревушке, по улицам уже мчалась призрачная кавалькада всадников в белом. Матери испуганно укрывали детей одеялом, молясь, чтобы отряд проехал дальше, минуя их дом. Они не знали, что всадникам плевать на робкие молитвы крестьян. Незваные гости уже увозили законную добычу императора – маленькую девочку, которая, не понимая, что происходит, плакала и рвалась обратно, к брату. Впрочем, кому какое дело до слез несмышленого ребенка.
Рик, стоя на коленях посреди лужи жидкой грязи, куда его отшвырнули, как щенка, выхватывая из рук самое дорогое, что у него было,– сестру, медленно разжал ладонь. Тихо звякнув друг о друга в полете, ему под ноги скользнули несколько золотых монет с выгравированным на них четким профилем императора. Мальчик, запрокинув голову к далеким безразличным небесам, страшно, бесслезно завыл от отчаяния.
Эвелина вздохнула. Она чувствовала себя еще очень слабой после приступа непонятной болезни, настигшей ее в деревне. Первый день недомогания девушка до сих пор вспоминала с ужасом. Страшная слабость, которая пригвоздила ее к постели, не позволяя шевельнуть и пальцем. Тошнота, закручивающая внутренности в один тугой шар, так что даже вздохнуть было сложно. Эвелина могла только спать, обессиленная борьбой с собственным телом, которое отказывалось ей подчиняться. Но и забытье не приносило желаемого облегчения. Будто чужая воля вмешивалась в разум девушки, искажая привычные очертания реальности, рождая зыбкие видения на грани полусна. Эвелину мучили кошмары, до жути правдивые. Иногда она не могла отличить – что произошло на самом деле, а что промелькнуло в воображении. Но чаще всего девушка видела в горячке Рика. Мальчик что-то силился ей сказать, взмолиться о чем-то, но губы его лишь смешно и беззвучно двигались. И тогда Эвелина принималась плакать. От безысходности, от невозможности помочь. От отчаяния.
Император прилежно ухаживал за своей ученицей. Он не желал применять магию, говоря, что в таких случаях от нее бывает больше вреда, чем пользы. Чтобы лечить, надо знать причину болезни. А куда прикажете направлять энергию, если суть скрыта глубоко в душе?
Эвелина не настаивала. Присутствие императора неожиданно стало ей противно. Когда правитель ненароком прикасался к ней, поправляя одеяло или отпаивая теплым куриным бульоном, она еле сдерживала гримасу отвращения. Прохладные руки Дэмиена не остужали жара, а, наоборот, словно усиливали. И тогда девушке казалось, что напротив нее сидит не красивый статный мужчина, а полуразложившийся труп с червивыми ледяными отростками вместо пальцев.
Если император и почувствовал перемену отношения к себе, то не показал виду. Он все так же ласково улыбался, заботливо поднося очередную чашку травяного отвара, все так же внимательно следил, чтобы девушка выпивала лекарство до дна. Откуда Эвелине было знать, что она очнулась намного раньше положенного времени, и странная реакция организма – всего лишь ответ на все новые и новые порции сонного зелья, которым ее продолжал усердно потчевать наставник.
Болезнь закончилась так же внезапно, как и началась. Через некоторое время Эвелина вдруг с удивлением ощутила, что может вновь управлять своим телом, будто ничего и не случилось. Она долго не решалась встать, сидя на самом краешке кровати, боясь, что силы неожиданно покинут ее. Но вскоре любопытство возобладало над здравым смыслом. Девушка осторожно поднялась и, накинув поверх простой льняной рубашки длинную пушистую шаль, сделала пару неловких шагов к порогу. Когда до двери оставалось совсем чуть-чуть, в комнату быстрым шагом ворвался император.
– Ты встала? – не сумел сдержать удивления Дэмиен при виде своей ученицы, уже довольно уверенно стоящей на ногах.
– Как видите,– измученно улыбнулась девушка.– Надоело валяться кулем. Вы и так слишком задержались из-за меня в этой деревушке.
– Об этом можешь не переживать,– расхохотался мужчина.– Здоровье моей ученицы для меня важнее любых дел империи. Да и спешить нам особо некуда.
– Но все же, – упрямо возразила Эвелина: – Я уже прекрасно себя чувствую. И в силах продолжить поездку.
– Прямо сейчас прикажешь выезжать? – с иронией поинтересовался император.– Или сначала отобедать изволишь и переоденешься во что-нибудь более подходящее для верховой езды?
Девушка с легким смущением плотнее закуталась в шаль, но продолжала с вызовом смотреть в глаза императору.
– Хорошо,– наконец уступил Дэмиен.– Если ты так желаешь, то мы покинем это гостеприимное место. Но с двумя условиями. Во-первых, сейчас я пришлю к тебе служанку. Она принесет одежду. А затем мы с тобой пообедаем. Во-вторых, после трапезы я приглашаю тебя на маленькую конную прогулку по окрестностям. Просто ради того, чтобы быть уверенным в твоих возможностях держаться в седле. Если все пройдет хорошо – завтра мы отправимся в обратный путь.
– Уже? – не сумела скрыть разочарования в голосе Эвелина.– Надеюсь, это скорое возвращение не из- за моей болезни?
– Скорое? – переспросил Дэмиен.– Отнюдь. Два месяца уже миновали. А нам еще надо добраться до Академии. Наверное, твой дядя места себе не находит от волнения – переживает, не обижает ли злобный император его любимую племянницу.
Эвелина промолчала. Меньше всего на свете она думала сейчас о Ронни. Учеба в Академии казалась ей теперь далекой и несущественной. Тяжело будет вновь привыкать к напряженной и душной атмосфере школы после глотка мнимой, но такой сладкой свободы.
– Не волнуйся,– с довольной усмешкой разгадал переживания девушки император.– Мы будем продолжать встречаться на уроках. Думаю, я сумею сделать их более частыми.
Девушка и в этот раз не сказала ни слова. Она не могла понять – радует ее это или пугает. Странное дело, до болезни Эвелина восприняла бы предложение императора как подарок Судьбы, но теперь… В душе пробудилось смутное недовольство происходящим.
– Я подожду, пока ты переоденешься,– сделал вид, будто не заметил сомнений девушки, Дэмиен.
Закрылась за императором дверь, скрипнув напоследок, а Эвелина продолжала растерянно стоять посреди комнаты. Даже веселая болтовня служанки, пришедшей через несколько минут, не сумела вывести ее из состояния непонятной апатии. Эвелине вдруг почудилось, что сейчас ничто не зависит от нее, словно она марионетка в руках опытного и безжалостного кукловода.
Императору не удалось расшевелить ученицу ни за столом, ни на прогулке. Оцепенение, о котором девушка давно успела забыть, вновь заявило на нее свои права. Эвелина была в состоянии лишь односложно отвечать на встревоженные вопросы, а потом опять надолго замолкала. Наконец Дэмиен сдался. Император только издали задумчиво поглядывал на девушку. Остаток вечера прошел в тишине.
А на следующее утро им стало не до лишних разговоров. Правитель, словно боясь опоздать, совершал огромные дневные переходы. От усталости в голове у Эвелины было пугающе пусто. У нее не осталось на раздумья сил.
Дэмиен неизменно ехал возле своей ученицы, следя, чтобы она не упала ненароком с лошади. Но начинать беседу больше не решался. Или не считал нужным.
Когда вдали наконец-то показались стены замка, от которого они более двух месяцев назад начинали путь, на землю упали первые снежные хлопья. К тому моменту, когда небольшой отряд укрылся под гостеприимной крышей жилища, на улице бушевала настоящая метель. Эвелина долго не могла уснуть той ночью, наблюдая, как мечется за окном круговерть снежинок, укрывая землю девственно белым одеялом.
После возвращения в Академию жизнь Эвелины вернулась в обычную колею. Она все так же ходила на занятия, все так же тренировалась в искусстве боя. Уроки императора, наперекор
