сломал шею. Лошадей достать не удалось, но одну сумели разгрузить. К исходу второго дня уставшие люди достигли края ледника и спустились с него. Во время спуска еще один человек сломал ногу и его погрузили на одну из лошадей. Правда, герцог отчего-то приказал, чтобы эту лошадь вели с собой разведчики. А на следующее утро вообще велел переформировать караван – в отличие от того, как было раньше, выставив в голову каравана не наиболее опытных, а, наоборот, самых молодых из числа своих слуг. На ветеранов дохнуло опасностью, но никто из них не подал вида. Наоборот, в их сердцах появилась слабая надежда, что господин хочет сохранять их до последней возможности. И это было важнее тех, как на самом деле все понимали, мнимых привязанностей, которые за время этого похода образовались между старыми и молодыми стражниками. Так что, когда утром последнего (как потом выяснилось) дня похода герцог взмахнул рукой, приказывая трогаться, две части каравана тронулись в путь с совершенно разным настроением. Молодежь – гордо подбоченясь и рисуясь друг перед другом, а ветераны – настороженно нахохлясь и сторожко глядя по сторонам.
Последний участок пути они преодолели часа за четыре. По сравнению с тем, что уже остался за спиной, он был не слишком тяжелым. Более того, в самом конце они выехали на то, что можно даже было бы принять за дорогу или по крайней мере широкую утоптанную тропу. И это означало, что, скорее всего, они могли бы достигнуть этого места с гораздо меньшими трудностями. Если бы двинулись другим маршрутом. Но тут возникал вопрос, почему герцог, зная это, все-таки двинулся другим путем. Впрочем, наверное, у него были для этого основания. К тому же и сама тропа выглядела не слишком-то привычно: сколько люди ни приглядывались, так и не смогли обнаружить на ней ни единого следа от колес или даже копыт… Но это было видно и понятно ветеранам, которые благоразумно помалкивали. А молодежь просто бурно радовалась тому, что долгая и трудная дорога, похоже, скоро закончится, а сейчас можно вновь взобраться в седло и продолжать путь, не напрягая натруженные ноги.
Все произошло, когда тропа еще больше расширилась и, свернув, нырнула в широкую расщелину, сразу за которой скалы расступались, образуя небольшое ущельице, по обеим сторонам которого высились крутые, отвесные каменные склоны. Разведчики из числа молодых стражников, ведя в поводу коня, на котором восседал стражник со сломанной ногой, въехали в расщелину, не шибко оглядываясь по сторонам, а вслед за ними туда же втянулся и весь остальной караван. Измиер настороженно огляделся и, вскинув руку, энергичным жестом указал на одну из скальных стен, приказывая каравану сместиться к ней. Ибо другая была сплошь изрезана расщелинами и провалами, которые, несмотря на ясный день, заполнял густой сумрак. И в это мгновение из сумрачных расселин показались огромные глыбообразные фигуры. Несколько мгновений все ошеломленно пялились на них, а затем кто-то отчаянно закричал:
– Тролли!
Все смешалось. Кое-кто попытался повернуть лошадь, надеясь проскользнуть назад, кто-то, наоборот, выпрыгивал из седла в надежде забиться в какую-нибудь щель, кто-то просто орал, суматошно дергая повод. Старые стражники, так же как и все, поначалу уставившиеся на оживший кошмар любого солдата, быстро спешились и, повинуясь энергичным жестам джерийца, сомкнули вокруг герцога кольцо, быстро выстроив «ежа» и… оставив за сомкнутым строем почти две трети отряда. Впрочем, все понимали, что против троллей «еж» был не слишком эффективен. Троллю достанет силы швырнуть такой осколок скалы, что в «еже» тут же образуется сквозная брешь. Только строй латников, вооруженных специальными тяжелыми, так называемыми башенными щитами, мог бы некоторое время сопротивляться атаке троллей. А самым лучшим, что было у людей против этих тварей, был удар сомкнутого строя панцирников. Но здесь не было ни латников с их щитами, ни панцирников. И потому оставалось только надеяться на то, что господин знает, что делает. А еще на то, что две трети отряда, безумно мечущиеся сейчас между куцым строем стражников и приближающимися троллями, послужит для тварей достаточным угощением. И они вполне успеют насытиться, прежде чем доберутся до горстки людей, защищающих своего господина.
В этот момент первые твари добрались до того места, где скопилась большая часть обезумевшего людского стада. Некоторые из тех, кто завернул коней, попытавшись сбежать, уже попали в лапы живым глыбам, но о том, что с ними происходило, можно было догадываться только по звукам, доносящимся из-за поворота, – отчаянным крикам людей и испуганному ржанию лошадей, заканчивающимися одновременно с треском ломающихся костей и чмоканьем разрываемой плоти. А теперь все увидели то, как все это происходит. Головная тварь резко выбросила лапы, поймав сразу двоих. Причем один из стражников оказался сразу же раздавлен. Все услышали хруст ломающихся ребер, и в следующее мгновение отчаянно вопящая голова стражника безвольно обвисла. Второй, прихваченный не так плотно, визжа, попытался вырваться из сцапавших его пальцев, больше похожих на черенки галерных весел, изо всех сил дрыгая ногами и цепляясь за огромный камень, но тролль, нахмурясь, резко дернул. Визг стражника перешел в вой, а тролль озадаченно уставился на ногу, оставшуюся у него в руке. Сам же стражник рухнул на тот самый камень, за который цеплялся. Впрочем, его свобода длилась недолго. Его тут же сцапала следующая тварь и, так же как и первая, сдавила, ломая ребра, а затем, урча от удовольствия, откусила голову, и присосалась к обрубку шеи с торчащим из нее позвоночником, жадно всасывая бьющий из нее фонтан крови…
Бойня утихла только через час. К тому моменту снег в круге выстроивших «ежа» стражников, старых ветеранов, видевших не одну битву, был полностью заблеван. Герцог и сам не менее трех раз вынужден был поддаться позыву опорожнить желудок. Уж больно страшным и кровавым было пиршество троллей. Герцог, с осунувшимся от рвоты лицом, некоторое время изучал уже слегка поднасытившихся тварей. А затем коротко приказал:
– Разомкните строй. Мне надо выйти.
Стражники безропотно разошлись. Ибо всем было понятно, что строй сейчас никак не служит им защитой. Скорее он помогал им более успешно цепляться за жалкие остатки самообладания, не позволяя броситься в панике куда глаза глядят с неминуемым результатом – оказаться в пасти очередной твари.
Герцог сделал несколько шагов вперед и остановился, прикидывая расстояние до ближайшей живой глыбы. Многим было известно, что тролли туговаты на ухо, но вот насколько это точно, никто не знал. Герцог глубоко вдохнул и заскрежетал, надсаживая горло, на том языке, который, как ему представлялось, был родным языком троллей.
Некоторое время ничего не происходило. Твари все так же увлеченно хрустели костями людей и лошадей. И герцог решил, что тугоухость троллей даже несколько преуменьшена, но затем тролль, на которого он ориентировался с самого начала, выплюнул из пасти тщательно обсосанный панцирь и, повернув морду в сторону Эгмонтера, пророкотал:
– Ты говоришь на нашем языке?
Герцог кивнул:
– Да.
Тролль отвернулся и некоторое время молча сидел, обдумывая столь удивительный факт, а затем вновь повернул морду к Эгмонтеру:
– Зачем ты пришел?
– Я должен встретиться с вашими шаманами.
Тролль вновь задумался. Его ответ прозвучал, когда герцог уже начал терять терпение:
– Шаманам нет дела до людей. – Тролль приподнялся на нижние лапы и неторопливо двинулся к герцогу. Тот сглотнул. Сейчас! Если он ошибся и неправильно просчитал реакцию троллей, этот момент будет не только концом его путешествия, но вообще концом герцога Эгмонтера.
– Я принес им известие о древней реликвии вашего рода, которую они давно ищут.
Тролль никак не отреагировал на его слова, продолжая молча приближаться. Герцог почувствовал, как у него холодеют и подгибаются ноги, но упрямо вскинул голову и остался на месте. Он ДОЛЖЕН был рискнуть. Ибо будущее величие требует от своих соискателей рискнуть многим, дабы получить еще больше. Тролль остановился, и чудовищная пасть нависла над головой герцога. На Эгмонтера пахнуло жутким смрадом. А затем пасть произнесла:
– Хорошо. Я отведу тебя к шаманам…
К шаманам Эгмонтер попал только на следующий день. Вечером им разрешили разбить лагерь. К удивлению герцога, тролли сожрали не всех даже из той части отряда, что была им самим предназначена на заклание. Несколько человек сумели забиться между камнями, и тролли их не учуяли. Ну еще бы. В том месте до сих пор стоял густой смрад. Так что спустя некоторое время после того как люди запалили костры,
