роду. Если их убить, пресечется род и исчезнет имя. Староземью ничто не будет угрожать. Вот.
Друзья переглянулись, тихо радуясь, что хозяева замка их не слышат.
– Печально, но он, кажется, прав, – вздохнул бывший наставник.
– Нет, неправ! – поспешил возразить Аолен. – В рассказе была упущена важная деталь. Имя должно быть предано забвению – так сказано в рукописи. Сами понимаете, за одну ночь название графства не забудется!
– Какая жалость! – сказал Хельги весело. У него отлегло от сердца. Очень не хотелось убивать гостеприимных хозяев.
Помолчали, переваривая информацию. Потом опять заговорил Орвуд:
– Хоть бы представлять, сколько их будет. Сотни, тысячи…
– Ну тысячи – вряд ли! В здешних лесах столько оборотней не прокормится! – ответил Хельги со знанием дела. – Скорее сотни.
– Не более сотни-другой, – уточнил Аолен. – Оборотней никогда не бывало много. Самое большое поголовье в староземских лесах насчитывалось в пятьдесят втором веке, перед тем как мой народ начал с ними войну. Но даже тогда их было тысячи две-три. При этом стаи их всегда оставались разрозненными, никогда, даже в самые труднее моменты, не действовали сообща. Мы и теперь будем иметь дело не со всеми оборотнями Староземья, а с местной стаей. Я в этом совершенно убежден!
– Разве жалкая сотня оборотней способна перекусать десятки тысяч населения? – усомнился гном. – Что-то не верится!
Глаза сильфиды оживленно сверкнули.
– А это легко проверить экспериментально! – выпалила она. – Пусть Хельги обернется волком, а мы будем изображать беззащитное население. Посмотрим, скольких он успеет укусить за минуту…
– Ну вот еще! – Хельги не дал ей договорить. – Глупость какая! Не стану я оборачиваться! Фу!
Сильфида сделала большие глаза – сама невинность!
– Так ведь ради спасения Мира!!!
– Ради этого я тебя и не оборачиваясь могу укусить! В нормальном виде!
– В нормальном у тебя не та реакция, что в волчьем. Не будет чистоты эксперимента.
– У меня в любом виде одинаковая реакция!
– Не может такого быть!
– Отстань! – рассердился урожденный спригган. – Надо думать, а не кусаться! Чисто теоретически уж по одному-то человеку в минуту оборотень в состоянии искусать, какая бы реакция у него ни была, верно? Это шестьдесят человек в час. Стая в сто оборотней за час перекусает шесть тысяч. Значит, со всеми причитающимися жертвами расправятся менее чем за пять часов! Чистая арифметика! И не надо мне оборачиваться!
– Это при условии, что все жертвы сконцентрированы в одном месте и не сопротивляются! – Если Энка начинала спорить, ее было не остановить. – А у нас все наоборот. Жертвы рассеяны по территории, и вряд ли они станут сидеть сложа руки. Тем более что на драконье серебро еще не вышел запрет. Оно в каждом доме есть.
Но Хельги ее слова не смутили:
– Вот именно! Значит, оборотням невыгодно рассредоточивать силы. Они станут нападать всем скопом. И наверняка начнут с замка – так символичнее. Это ведь не просто охота, а своего рода ритуал. Я так думаю.
– Остается надеяться, что оборотни думают так же. – Сильфида любила, чтобы последнее слово в споре оставалось за ней.
Рагнар повеселел:
– Ну с сотней-другой оборотней мы справимся! Если разделить, не больше двух десятков на нос придется. Перебьем.
Но Аолен с сомнением покачал головой:
– Не сражался ты с северными оборотнями! Это достойный противник. И не забывай, нельзя допустить, чтобы тебя укусили! Нас ждет очень тяжелая битва. Готовьтесь.
Косматые, серые твари выходили из лесу, ступая бесшумно, как тени. Головы их были опущены низко к земле, глаза отсвечивали желтым.
Их в самом деле оказалось немного – по прикидке Рагнара, две сотни. Но, глядя на них, Хельги с ностальгией вспомнил вилктаков Инферна – Аваллона. Там были обычные, мирные селяне, ну разве что случалось им иногда в мохнатом виде побегать. Теперь наемникам встретилась совсем другая порода – чудовищные варги. Те, для кого зооморфный облик стал привычным, кто почти не вспоминал о своей второй, человечьей сущности и жил по законам и обычаям волчьей стаи.
Хельги брезгливо морщился, глядя на них.
За всю свою жизнь он превращался в зверя не более десяти – пятнадцати раз. Главным образом в детстве, если хотел проникнуть туда, куда малолетним фьордингам, равно как и спригганам, проникать не следовало. Например, в чужой курятник. (Не то чтобы он особенно любил сырые яйца, просто папаша-ярл в наказание за очередную выходку – запущенных в постель пауков на неделю оставил подменного сына без еды.) В Сером Дольмене приходилось участвовать в обрядах, когда оборачивались все. Это было скучно и глупо. Что за удовольствие выть на луну ночь напролет? Какая от этого польза? Он и не выл, просто делал вид. А старший маг потом удивлялся, отчего дела не ладятся.
Став взрослым, он никогда больше не оборачивался целиком. Только частями, да и то в случае горькой необходимости.
