Некоторым его соплеменникам вроде покойного братца Гуго доставляло удовольствие принимать звериный облик. Они с восторгом рассказывали, как обостряются чувства, меняется мировосприятие, разум уступает место древним инстинктам, а движения становятся уверенными и раскованными – сила и легкость появляются в теле, и приходит ощущение полной, никакими условностями не ограниченной свободы.
Хельги подобного ни разу не испытывал. Ничего у него не обострялось, не менялось и не появлялось. Без полной свободы он спокойно обходился, зато невозможность нормально разговаривать раздражала ужасно! Почти так же, как хвост. Он совершенно не знал, что с ним делать! Болтается сзади бесполезная дрянь, то репьев в нее нацепляешь, то отсидишь с непривычки, то вообще кто-нибудь отдавит!
Нет, он решительно не мог понять звероподобных придурков, осадивших замок! Неужели самим не противно?!
Граф, слуги и гости с замиранием сердца смотрели на них с высоты стен.
От серой стаи отделился огромный, матерый волчище, сделал несколько шагов вперед. Поднялся на задние лапы – и вдруг опрокинулся навзничь, выгнулся, как в эпилептическом припадке.
Подменный сын ярла с отвращением плюнул.
Спригганы превращались в волков и обратно мгновенно, без всяких усилий, и глаз наблюдателя не успевал уследить за стадиями трансформации. Хельги слышал, что у измененных людей процесс превращения растянут во времени, но не ожидал, что это будет настолько неэстетично! Во всяком случае, даже мирный инфернальный вилктак владел искусством трансформации куда лучше средневекового варга.
Тело оборотня дергалось и корежилось, шерсть отваливалась неопрятными клочками. Наверное, ему еще и больно было, потому что он хрипло подвывал. Прошло около трех минут, прежде чем с земли тяжело поднялся черноволосый, кривоногий мужик с отвратительной, грубой физиономией, сохранившей явные звериные черты.
– Фу-у! – сказала Ильза, отворачиваясь, хотя смутила ее, конечно, не физиономия. – Не везет мне! То тролль, теперь еще этот! Смотреть стыдно!
Оборотню стыдно не было. Он приблизился к стенам и низким голосом зарычал:
– Эй, там! Я хочу-у-у видеть гр-р-р-афа Р-Р'Анква-ар-р-р-ра!
Чувствовалось, как тяжело давались ему слова, как неповоротлив был отвыкший от человеческой речи язык.
– А кто ты таков, пес, чтобы граф говорил с тобой лично? – крикнул в ответ Хельги. Он на собственном опыте усвоил – чем наглее ведешь себя с оборотнями, тем лучше. Вежливость тут не срабатывает.
Человек-волк ощерился:
– Я судьба его!
– Поточнее, пожалуйста! – усмехнулась Энка. – Про судьбу любой может сказать!
– Вот-вот! – кивнул демон. – Думается, не по чину тебе разговаривать с графьями.
Вожак растянул губы – это означало усмешку. С речью он уже справился, но мимика пока не давалась.
– Коли так, спускайся! Буду говорить с тобой, щенок! А гр-раф от нас никуда не денется… Ну что ты медлишь? Стр-р-русил?
Хельги обернулся к сестре по оружию:
– Правда, схожу поговорю? Чего со стен орать?
– Пойдемте все вместе, – решила Меридит. – Чему быть, того не миновать.
– Нет!!! Они вас сразу же растерзают! – В отчаянии заламывая руки, выкрикнула юная графиня.
– Не должны! – с великолепной уверенностью ответила Ильза. На самом деле она вовсе не была убеждена в благополучном исходе этого, по сути, безумного предприятия. Просто очень приятно было изобразить бывалого воина перед настоящей кисейной барышней.
Выстроившись боевым клином, ощетинившись драконьим серебром, шли они навстречу смертельной опасности. Из замка выходили через ту самую дверь, что так гостеприимно распахнулась перед ними минувшим вечером. Сзади сразу же лязгнули засовы. Путь к отступлению был отрезан.
– О! А я думал, испужаетесь! – Вожак плотоядно оскалился. И обратился к Хельги: – Это ты, щенок, тявкал со стены? – Он никуда не спешил. Он играл со своей добычей как кот с мышью – так заядлый гурман растягивает удовольствие перед любимой трапезой. Настроение его было почти благодушным, хотелось поболтать развлечения ради. – Чего молчишь? Отвечай, покуда жив.
– Я, – подтвердил Хельги с достоинством.
– Тебя укушу самолично! Будешь моим рабом, – пообещал оборотень. – Будешь у меня блох выгрызать.
– Кусай, – равнодушно пожал плечами урожденный спригган, – только чего ты этим добьешься?
Собеседник дугой выгнул брови.
– Тебе не ведомо, что случается с укушенным? Ты станешь полуночным волком.
Хельги пренебрежительно фыркнул:
– Я и без тебя могу стать волком в любой момент.
Оборотень свел брови к переносице. Уточнил с насмешкой:
– Оборачиваться, что ль, умеешь? Врешь, поди!
