скотина, что сегодня я хорошенько врезал ему. И врежу еще раз, если он осмелится попасться мне на глаза.
– Вот как? – Лицо у Дирона после моих слов сделалось таким несчастным, что на миг мне стало его жалко.
Но я тут же строго одернул себя. Он сам виноват. И даже то, что юноша находился под воздействием смертельного заклинания, искажающего чужие слова, его не оправдывает. Иногда полезно бывает понять, что не следует пить с кем попало и что попало.
– Я поговорю с ним еще раз, – наконец твердо пообещал Дирон. – Очень и очень серьезно поговорю. И если окажется, что он ловко задурил мне голову, то…
Дирон не закончил фразу, но по тому, с каким мрачным видом он сжал кулаки, стало понятно, что ничем хорошим для Ромуала этот разговор не закончится.
– Ну что же, – продолжил юноша. – Сейчас я предлагаю перебраться в обеденный зал. Я еще не завтракал, а на голодный желудок думается плохо. Потом продолжим нашу познавательную беседу.
Я горестно вздохнул. Опять потеря драгоценного времени. Но с другой стороны – не все ли равно? Я выжат сейчас как лимон. Ни крупицы магической энергии. Даже если удача улыбнется и неведомый колдун сам придет ко мне и признается во всех злодеяниях, то я ничего не смогу с ним сделать. Пожалуй, только посохом по голове огрею, если преступник вдруг потеряет бдительность и предоставит мне такую возможность.
– Я уже завтракал, – вяло признался я. – Но составлю компанию. Быть может, кого-нибудь из твоих родственников удастся разговорить.
Дирон весело щелкнул Ташу по носу, но неожиданно нахмурился и повернулся ко мне.
– Кстати, – с внезапно проснувшейся подозрительностью вымолвил он, – ты говорил про дневники Северянина. Они в самом деле были у тебя? Или ты так сказал, лишь чтобы отвлечь мое внимание?
– Не дневники, – неохотно поправил я. – Но весьма любопытные записи. Твой прадед, между прочим, уверял меня, что в дневниках нет ничего интересного. Мол, это заметки по хозяйству и ничего более.
Дирон изумленно вскинул бровь, но задать нового вопроса просто не успел, потому что через секунду дверь в комнату с оглушительным грохотом распахнулась, и на пороге возникла бледная, растрепанная Бирия в измятом черном платье. Она огляделась по сторонам, явно не узнавая ни Дирона, ни Ташу. Затем наткнулась взглядом на меня, издала душераздирающий визг и кинулась ко мне, выставив перед собой кухонный нож.
– Ты! – верещала она, опасно размахивая перед собой остро наточенным лезвием. – Ты убил моего сына! Моего Ромуала!
Когда на тебя несется разъяренная женщина, вооруженная ножом, время странно замедляет свой ход. Говорят, в такие мгновения перед глазами проносится вся жизнь. Не знаю, может быть, у кого-то происходит именно так. Мне же в голову пришла целая куча совершенно нелепых мыслей.
«Как глупо получается, – подумал я. – Так и не узнаю, кто стоит за вызовом демона. И кровью залью все кресло. Некрасивая смерть».
Откуда-то издалека, словно из другого мира, послышался испуганный возглас Таши и негодующий – Дирона. Я же абсолютно спокойно смотрел в глаза смерти, которая приняла облик заплаканной, измученной женщины. Никогда не думал, что погибну от руки обезумевшей от горя матери, потерявшей своего ребенка.
А в следующий миг пришла долгожданная холодная ярость. Я жутко разозлился. И на самого себя, что впутался в столь опасное и таинственное дело. И на Ташу, которая, собственно, и завлекла меня в этот дом. И на Дирона, из-за которого сейчас я остался без малейшей возможности для защиты. Удивительно, только на Бирию злости не было. Но позволить ей себя убить я просто не мог.
Перед глазами мелькнула сталь. В последний момент, когда женщина уже не могла изменить направление удара, я немыслимым движением извернулся на кресле, пропуская нож сбоку. Лезвие порвало рубашку, небольно чиркнуло меня по предплечью и прочно засело в кресле. Бирия дернула на себя нож, но потерпела неудачу. Боги, видимо, в этот момент как раз снизошли до невезучего некроманта и впервые за долгое время позволили удаче улыбнуться ему хоть в чем-то.
От слабости и пережитого напряжения постыдно дрожали все конечности, когда я попытался выбраться из кресла и удалиться на максимально возможное расстояние от разъяренной женщины. Говоря совсем откровенно – сбежать, рискнув прослыть трусом.
– Стой! – взвизгнула Бирия, угадав мой маневр, и растопырила пальцы, явно собираясь вцепиться мне в горло. – Тогда я тебя задушу!
– Не надо, – выдохнул я, безуспешно пытаясь оттолкнуть фурию от себя. И что прикажете делать в такой ситуации? Не бить же ее кулаком в лицо. Женщина как-никак. К тому же явно не осознает, что творит. А пощечиной в данном случае вряд ли удастся ограничиться.
Если бы у меня было достаточно сил, то я без особых проблем справился бы с ситуацией. Просто заломил бы руки Бирии назад так, чтобы она не смогла до меня дотянуться. Но последствия снятия заклинания еще давали о себе знать. От каждого резкого движения перед глазами темнело, а в ушах раздавался неприятный звон. Только в обморок мне для полного счастья бухнуться не хватало!
Спасение пришло со стороны. Дирон, наконец-то опомнившись, подскочил к мачехе и оттеснил ее от меня.
– Успокойтесь! – строго приказал он, зажимая Бирию в углу и не давая ей вновь броситься на меня. – Что случилось?
Женщина издала еще один душераздирающий вопль, от которого волосы у меня на голове встали дыбом, и неожиданно затихла. В изнеможении опустилась на пол, закрыла руками лицо и тихонечко завыла. Именно завыла, а не заплакала. Так, наверное, волчица оплакивает своего детеныша – с безнадежной черной тоской и горечью.
– Да что случилось-то? – Дирон сел на корточки перед мачехой, явно сильно напуганный ее реакцией. – Что с Ромуалом?
Бирия протяжно вздохнула, борясь со спазмом в горле, и чуть слышно вымолвила:
– Он мертв. Мой мальчик мертв. Его убил этот черный колдун.
И женщина обвиняющим жестом ткнула указательным пальцем в мою сторону.
– Это неправда! – решительно вмешалась Таша. – Вулдиж не мог этого сделать! Мы все утро не расставались. С самого рассвета. Вулдиж его только за завтраком видел. Но когда мы уходили, с Ромуалом было все в порядке!
– То-то же и оно, – грустно усмехнулась Бирия. – Или хочешь сказать, твой ненаглядный женишок не ударил моего сына напоследок?
– Да, я его ударил, – вмешался я, увидев, как Таша замялась. – Но не убивал же!
– Мой сын так и не пришел в себя после этого. – От негромких слов Бирии меня резко бросило в жар.
Как это – не пришел? Быть такого не может! Да, я немного подправил удар магией, но совсем чуть-чуть. Ромуал должен был прийти в себя максимум через пару минут. Хотя челюсть у него еще долго бы болела, но по справедливости он заслужил намного более суровое наказание.
– Широн отволок его в комнату, – тихо продолжила женщина, внимательно рассматривая свои руки. – Я помогала ему, чём могла. Потом отлучилась за полотенцем и холодной водой, чтобы приложить к синяку. А когда вернулась – мой сын уже не дышал. Он даже не пришел в себя! И все из-за него!
Я протяжно застонал от ужаса. Я убил человека? Какой кошмар! Если инквизиция узнает об этом, а она наверняка узнает, даже гадать не надо, то меня в покое не оставят. В процессе расследования наверняка всплывет, что я прибег к помощи магии. И это будет означать смертный приговор для меня. Подобного святые отцы не прощают. Никакие оправдания и смягчающие обстоятельства не помогут. Маг, который хоть однажды убил обычного человека при помощи своего дара, более недостоин жить.
М-да, Вулдиж, вот и спета твоя песенка. Какая разница, в облике кого придет смерть – слуги Темного Бога или верного служителя церкви? Итог-то будет один, как ни крути и ни оправдывайся.
– Вулдиж, что с тобой? – встревоженно спросила Таша. – Тебе плохо?
– Нет, мне хорошо, – сквозь зубы прошипел я. – Мне просто замечательно. Подумаешь, погибнуть в
