Впереди показались какие-то скалы. Невысокие, но если нам не удастся забраться мгновенно, муравьев они не удержат…
– Когда добежим, оставите Мика мне!
Мы уже мчались по твердому. Начался пологий подъем. Десять-пятнадцать метров – и нам придется взбираться вверх…
И тут свет померк. В прямом смысле слова. Красное небо сверкнуло – и уже через секунду вернулось темно-серое. И вновь стало невообразимо далеким.
Не знаю, отпустили ли Кесса с Олмом Мика или нет, но лично мои глаза, хоть и неплохо обычно видевшие в темноте, сразу к ней привыкнуть не смогли. Я пробежал еще немного, потом ударился обо что- то и стал падать… Киото такого расслабления не одобрил бы, но слишком уж все произошло неожиданно. Я упал. Не рискуя вскакивать, я решил сначала перевернуться на спину. Черное пламя вновь окутало руку…
Муравьи больше не преследовали. Клекот с силой давил на уши, но они не могли преодолеть барьера. От облегчения я рассмеялся. Мы вновь споткнулись о стену, и она опять спасла нас.
– Кай, у тебя истерика? Помнится, ты с пониманием относился к дружеским пощечинам…
– Пошел ты…
– Ну, а теперь почему нас не сожрали? – От всего пережитого Кесса выглядела немного сумасшедшей. Впрочем, ее это не портило.
– Стена – это барьер. Судя по всему, от этих муравьев. Чтобы они вообще все тут не уничтожили.
– А едят-то они что?
– Черт его знает, – пожал я плечами, – землю, камни, друг друга….
Ну а что? Экономика должна быть экономной. Это мне еще Ирвин рассказывал.
Глава 5
Прошло еще девять или десять дней. Местность поменялась опять: мы видели третье лицо Черной Земли. Пустое черное пространство и… ДЕРЕВЬЯ. С тех пор как мы вышли из леса, нам встретилось всего шесть или семь штук, но каких! Одинокие исполины – вымороженные дубы. Хотя… возможно, они назывались как-то по-другому.
Массивный серый ствол на высоте шести метров переходил в десятки и сотни скрученных изогнутых отростков-веток. Снизу переплетение выглядело невероятным темным клубком. Черный солнечный шар на каменном постаменте, где вместо языков пламени – темные полосы, ветки.
Еще начались скалы. Вертикальных стен нам не встречалось, но и пологие колючие горки замедляли движение. Приходилось карабкаться. Скалы росли из камня островками: зачастую их можно было обойти, но так везло редко.
У нас не стало факелов: на попытки что-нибудь от них отломить или отрубить ДЕРЕВЬЯ не реагировали. Зато ничто не препятствовало темно-серому свету далекого неба: почти не возникало теней. Мы могли видеть на тридцать пять метров.
Изменилось и еще кое-что. Простор на смену мелким, хитрым и ядовитым созданиям принес больших, тупых и… по большому счету, не имело значения, насколько они были ядовиты.
…– Рано или поздно он устанет. – Кесса держалась за ветку обеими руками.
– Уже час прошел, – заметил я.
– И чего ему от нас надо? – Голос Мика звучал немного обижено.
Мы сидели на дереве. Ствол трехметровой толщины торчал прямо из камня и, к огромному нашему удовлетворению, совсем не качался, хотя обычный дуб на его месте…
– Твою ма… – Нас тряхнуло особенно сильно. Мик соскользнул на несколько сантиметров, но все же сумел удержаться. Что интересно, ни само дерево, ни камень под ним, как мне казалось, от ударов не колыхались, тем не менее, с каждой попыткой нас подбрасывало сильнее. Я сделал вывод, что трясся весь полуостров.
– Крепче держись.
«Прыгающий носорог» – название придумала Кесса – брал новый разбег. ДЕРЕВО росло на некрутом склоне, утыканном мощными каменными буграми. Могло показаться, что места для разгона тут нет, но только не для «носорога».
Стальные когти царапнули землю, взметнулась каменная пыль, из отверстий под матово-бледным рогом вырвался темный пар. Существо сделало несколько коротких прямых скачков, выбив десяток глубоких колдобин, – и только тогда прыгнуло по-настоящему. Четыре метра полета – и «носорог» отталкивается от первой глыбы. Каменная горка разлетается в крошку, но длится уже второй прыжок. На этот раз в семь метров. Третьим движением «носорог» оттолкнулся на десять метров, четвертым – на двенадцать, пятым – всего на четыре…
Кессу сумел удержать Олм: его ноги сцепились с веткой почти монолитно, а вот мы с Миком полетели назад. Падать с высоты восьми метров было бы больно, но так далеко мы не улетели. Одна из веток поймала сначала меня – я врезался в нее спиной, – а потом и Мика – он упал на меня. Любви к нему это не прибавило, но сталкивать его вниз я все же не стал. Наоборот…
– Идиот, не за волосы же!
Нет, он еще недоволен!
Когда мы вернулись на прежнее место, «носорог» уже готовился к новому удару. Как и бессчетное количество раз до этого, бронированному созданию столкновение прыти не убавило. Скорее уж наоборот: с каждым ударом атаки становились акцентированее. Двух-, а может быть, и трех– или четырехтонное тело врезалось в монолитный ствол, отлетало от него на одну или две дюжины метров и спустя всего пару секунд, требующихся, чтобы дважды мотнуть тяжелой башкой, возвращалось в исходную позицию. В итоге, как бы это ни было несправедливо, головы болели у нас, а не у него.
– Кай, может, еще раз колдануть?
В первый раз я попытался сразу после того, как мы оказались на дереве, и о правое веко «носорога» разбились одна за другой три стрелы Олма. Я бросил в чудище черный шар. Темное пламя рассыпалось по черно-коричневой броне. Оно трещало, пока в бессилии не отпустило. Первой мыслью было сразу же попробовать что-нибудь помощнее – вроде того, что помогло нам спастись от муравьев, но, подумав, я решил не спешить.
Я стал помаленьку разбираться в том, что это все такое – энергия, Сила, Искусство. Не в терминах, конечно, а в самой сути. Это было похоже на келото, что помогало. Хотя и отличий оказалось немало.
Очень сложно выразить в словах то, что только чувствуешь. Не объяснить, какое это чудо – еда тому, кто никогда ничего не пробовал. Тут необходим собственный опыт.
«Впитать энергию», «сформировать заклинание» – нет слов для описания подобных вещей. Лично мне казалось, что самое простое объяснение: магия – это когда в голове появляется что-то вроде полупрозрачной стеночки, и у человека становится две памяти. В одной – все то, что и обычно: мысли, воспоминания. В другой – мое заклинание: энергетический круг. Смысл в том, что и первая, и вторая память постоянно со тобой. В этом заключалось и отличие магии от келото, и их похожесть. С одной стороны, я постоянно чувствую их, с другой, келото и саабат – это почти всегда инстинкт, а в магии важен интеллект и важна фантазия. Ну, и, конечно, ни там и ни там невозможно обойтись без терпения. Если Черта был прав насчет того, что у каждого мага подход индивидуален, – таким был мой способ.
«Колдануть еще разок» я, конечно, мог, но что делать, если нам встретится еще один такой же, а я уже весь истрачусь на первого? Определить усталость в келото было легче легкого: в какой-то момент ты просто теряешь возможность двигаться. В Искусстве это правило действовало так же: энергия едина, нельзя сначала махать до одурения мечом, а потом, когда устанешь, взять и переключиться на магию. Усталость заставляет забывать о той «второй» памяти, в которой хранится заклинание. Чем больше истощение, тем сложнее добиться нужного уровня сосредоточения.
– Нет. Нужно что-то придумать такое…
– Что?..
– Что-то.
– Понятно.
