прикидывающийся им слуга. Сядешь в нее, кучер знает, куда тебя отвезти. На всякий случай запомни название улицы – Приречная. Двухэтажный дом с красной черепичной крышей и мансардой, ты его узнаешь, это одно из самых уютных и красивых строений. Охранные заклинания сняты, дверь закрыта, ключ под нависающей над крыльцом балкой. Впрочем, ты же около моего особнячка бывал, найдешь, если что.
– А потом? – спокойно поинтересовался альм, когда я выдохлась и замолчала.
– Потом? – Об этом, честно говоря, я не думала. Главной проблемой было вытащить Вэррэна из подземных казематов. А в более отдаленное будущее я заглядывать не решалась,- Не знаю. Куда захочешь, туда и денешься. Могу даже денег немного одолжить, если нужно.
– Ты понимаешь, что помогаешь тому, кто пытался тебя убить? И попытается еще, если сумеет выбраться отсюда живым.
– Я столько раз прохаживалась по самому краешку Мрака вековечного, что очередной угрозой меня не напугать, усмехнулась я в ответ.- Кроме того… Наверное, я не слишком хорошо осознаю то, что происходит, ведь на меня лично не охотились еще никогда, обычно роль жертвы доставалась моим клиентам.
– Ты ненормальная,- с тоскливой обреченностью вновь констатировал Вэррэн, возвращая мне кулон,- Чем ты так приглянулась моему брату?
– Откуда же я знаю? – Я небрежно передернула плечами и, подойдя к двери, выглянула в коридор. Голоса мы старательно понижали, но осторожность еще не вредила никому. Хотя вряд ли тюремщики будут долго любоваться на то, как заключенный и посетительница сидят и разговоры разговаривают. Вот если бы мы дрались или целоваться начали – это да! Это было бы и любопытно, и познавательно. А на мирно беседующих представителей разумных рас смотреть не слишком интересно.
– Зачем ты надела такое роскошное и вызывающее платье?
– Ну уж от тебя я ожидала вопроса поумнее,- фыркнула я, с трудом удержавшись от упоминания о стоимости всего этого великолепия, купленного исключительно для организации побега из подземелий под Неартой.- Дорогой наряд привлекает внимание.
– Правильно. А разве оно нам нужно? – ласково, как у несмышленого маленького ребенка, поинтересовался Вэррэн.
– Ты не понимаешь. Взгляды притягивает платье, а не внешность той, которая в него одета. Вот спорим – ни один тюремщик не запомнил ни цвета моих глаз, ни длины волос, ни лица, разве что в общих чертах?! Они, все как один, дружно пялились на наряд, то ли поражаясь расточительству знати, то ли воображая в подобном великолепии своих жен и подружек. Значит, и к тебе присматриваться будут не особенно. Ну надевай амулет, и начнем.
– Погоди.- Альм встал (у человека никогда бы не получилось так легко и мгновенно перетечь из сидячего положения в вертикальное) и придержал мои руки, уже пытающиеся накинуть ему на шею шнурок,- Почему ты это делаешь?
– Ты так похож на него… – глухо выдавила я, отворачиваясь, чтобы не утонуть в привычных, почти родных глазах цвета застывшей под холодным ветром речной воды,- А я его люблю.
– Да? А почему тогда?…
– Потому что себя я люблю немножко больше. Вернее, так мне казалось в тот момент,- Я извернулась и набросила на альма кулон. Шнурок застрял на остром левом ухе, я дернула вниз и, не обращая внимания па открытые в недоуменно-протестующей полуулыбке клыки, аккуратно заправила за воротник и прихлопнула сверху магическую побрякушку. Ладонь почувствовала вкрадчивое, постепенно нарастающее тепло – амулет активировался и начал свое дело. Ну что ж, хоть занимательным спектаклем развлекусь…
Картина и впрямь была хоть куда. Принцип действия подобной магии я примерно представляла, и один раз даже испытывала на себе, но воочию со стороны сей процесс лицезрела впервые. Зрелище, впрочем, оказалось не для слабонервных. С черепа альма постепенно стекала пепельно-серая кожа. Заодно она прихватила с собой невероятные белые глаза с нервными подвижными точками зрачков и внушающие невольную оторопь клыки. Под всем этим великолепием обнаружилось вполне нормальное и даже довольно симпатичное, до отвращения знакомое мне человеческое лицо с небольшим шрамом на виске и кривовато подведенным правым глазом. Как всегда, не то красилась в спешке, не то потом уже косметику размазала. Длинные иссиня-черные волосы Вэррэна наполовину укоротились и посветлели, будто цвет кожи перебрался на замысловатую косицу альма. Когти стали более плоскими, исчезла их недобрая длина и несвойственная моим соплеменникам хищная заостренность. Глаза словно грозовой темнотой налились – ирреально-белый уступил место темно-коричнево- му цвету, похожему на горький шоколад или новомодный кофе. Вот хвост никуда не делся, он только полинял и шевелился настороженно. Зато явные особенности людской расы и вторичные половые признаки проявились во всей красе. Теперь Вэррэн казался испуганно нахмурившейся девушкой-полукровкой с ярко выраженными чертами и альма, и человека. Впрочем, если не присматриваться, он вполне сойдет за самую обычную девицу, особенно если не будет размахивать направо-налево хвостом и постарается демонстрировать на недоумевающем лице хоть чуть-чуть более спокойное и приличное выражение.
Я, в душе прихихикивая и веселясь, полюбовалась на почти полную свою копию, которая так и осталась выше меня примерно на полголовы, с неудовольствием отметила, что талию бы мне не помешало иметь и потоньше, и спокойно констатировала:
– Очаровательно. Снимай одежду. Да не стесняйся ты, это же мое тело!
Вэррэн глянул на меня как на исконного врага всего альмовского народа. Понимаю. Согласия-то своего он на это превращение так и не дал. А теперь уже было поздно. Вагонетка, как говорят гномы, ушла, и рельсы травой поросли.
– Ужас, ужас… – забормотал несчастный альм, то ощупывая себя (то есть, можно сказать, меня), то порываясь стянуть с шеи кулон. Я быстро пресекла эти возмутительные попытки помешать осуществлению моего плана и притопнула ногой:
– Поосторожнее! Я же и обидеться могу! Возможно, до первой красавицы королевства мне и далеко, но не такая уж я страшная, чтобы охать и причитать, как на поминках! И не хватайся за лицо, не размазывай косметику!
– Как вы, женщины, живете?! – возопил в приступе отчаяния Вэррэн, беспомощным жестом обхватывая себя за плечи. Я отметила, что ногти у него все-таки слишком странные для человека, а на суставах сохранились тоненькие пленочки пепельно-серой кожи. Не забыть бы ему сказать, чтобы руки в муфте прятал.
