То есть только мы с графом и альмом. Прочим пришлось ночевать за стенами: прямо за нашими спинами ворота захлопнулись. Стража, вежливо пояснив: 'Стемнело. Приходите завтра!' – стала перед ними неприступными монолитами, готовясь, чуть что, грудью защитить родной город от пытающихся прорваться в него приезжих.
Вэррэн оглянулся и нервно передернул плечами:
– А если бы мы не успели?…
– Да ладно тебе,- легкомысленно отозвалась я.- Мы уже в городе, так зачем задумываться, если бы да кабы?
– И куда теперь?
– А куда милорд Торин прикажет.
Графенок надулся от сознания собственной значимости, но не успел он раскрыть рот, как я спокойно продолжила:
– Но сначала нужно отыскать хорошего врача для бедного коня.
– А потом? – тут же влез Торин, не желающий сдавать любезно предоставленных ему позиций лидера.
– На постоялый двор, вестимо. Или в гостиницу какую-нибудь.- Я слегка пожала плечами, удивляясь аристократенковой глупости. Ну куда еще можно отправиться такой оригинальной компании в незнакомом городе вечером? Не в публичный же дом, в самом деле…
Лорранский слегка надулся. Потом воспрянул вновь:
– А можно, я гостиницу выберу?
– Да пожалуйста.- Я покосилась на своего подопечного и вздохнула. Ну как дитя, честное слово! Даже не знаю, смеяться или плакать мне порой над этим странным человеком хочется. И ведь достанется же такое сомнительное сокровище в мужья кому-нибудь, будет не защитой и опорой, а обузой, ребенком до седых волос…
Хранители Сенаторны смотрели на нас с небес: врач и маг по совместительству, специализирующийся на болезнях животных, был найден на удивление быстро, и сумму за свои услуги он запросил вполне пристойную. Правда, на этом свое везение наша компания и исчерпала: полный лысоватый мужчину назначил коню припарки на больное копыто, какие-то травы и корешки в дополнение к обычному рациону и полный покой как минимум на две недели.
От него мы вышли в расстроенных чувствах.
– И что, мы так здесь все это время и просидим? – донельзя печальным и тоскливым голосом поинтересовался Торин, оглядываясь по сторонам и с неудовольствием морща нос. Турец был городом хоть и большим, но ничем особенно не примечательным. Он не мог похвастаться ни огромными храмами, ни древними замками, ни садами, ни театрами, ни домами развлечений, ни какими-либо кустарными ремеслами. И уж где-где, а здесь Торину застревать точно не хотелось. Он предпочел бы дожидаться выздоровления своего скакуна в Каленаре, Тинориссе или той же Кларрейде. Но увы…
Мне тоже совершенно не улыбалось задерживаться на одном месте так долго. Что ни говори, а молодой, не приспособленный к жизни щеголь с деньгами и вечно хмурящейся 'подружкой', у которой на плече меланхолично вылизывает крылья хищный демон,- это не та компания, которая будет незаметна в любом окружении. А уж если за ними след в след тащится мрачный, поразительно красивый альм, то становится ясно, что повышенного внимания со стороны окружающих не избежать.
– Нет. Так надолго здесь оставаться небезопасно. К тому же не так уж далеко мы от Каленары убрались. Купим тебе коня взамен пострадавшего и продолжим путь. Только пообещай обращаться с ним хорошо и бкть внимательным! А то тебя страшно на дорогих породистых животных сажать…
Я поймала себя на том, что говорю с Торином, как с малолетним ребенком – мол, не плачь, лапочка, куплю тебе новую игрушку, только ты не сломай ее, как старую,- и поспешно закрыла рот, опасаясь, как бы аристократенок не разобиделся. У него это легче легкого. Впрочем, мой подопечный оскорбляться и не думал: он оживленно вертел головой, высматривая гостиницу, которую, как я и обещала, мы с Вэррэном торжественно доверили ему выбрать.
Надо было, конечно, не быть такой легкомысленной и не позволять не шибко умному, обожающему публичность и развлечения Торину подыскивать нам пристанище на ночь. Но что сделано, то сделано. Попробуй теперь слово поперек скажи, так он же склоку начнет или разнюнится, да так, что я света белого не взвижу. Поэтому я лишь страдальчески поморщилась, когда празднующий свою значимость Лорранский торжественным кивком выказал свое желание свернуть на улицу, которая, как сообщали вывески на домах, называлась аллея Мечтателей. Как правило, так именуют далеко не самые бедные кварталы, следовательно, цены в местных заведениях могут оказаться весьма отличными от разумных.
Как выяснилось, я не ошиблась. Аллея Мечтателей оказалась очень красивым и примечательным местом, засаженным кленам и липами, уже начавшими убираться в багряные и золотистые осенние наряды. Дома были солидными, добротными, не слишком роскошными, но и не бедными. В них вполне могли жить купцы, судьи и прочие почтенные, достойные и серьезные господа. Шушере вроде воров, даже разбогатевших, стражников, ремесленников, семей обозников здесь делать нечего. Наемники, в том числе из других рас, на эту аллею явно не забредали. И благодарение за это богам, ибо та вывеска, которая красовалась на стене приглянувшейся Торину гостиницы, лично у меня вызывала какие угодно чувства, кроме положительных. Она гласила 'Пьяный орк', и лично я, если бы была орком, при виде ее наверняка не выдержала бы и полезла в драку. Причем в драку большую и серьезную, в которую в конце концов оказались бы втянуты все окружающие и которая наверняка закончилась бы смертоубийством, ибо такой потрясающей по бездарности вывески мне лицезреть еще не доводилось. На едва ли не аршинную заглавную руну названия, висящего на совершенно гладкой стене и подсвеченного магией, опирался выпиленный из дерева и мастерски раскрашенный тип, долженствующий, видимо, изображать того самого пьяного орка.
То ли неведомый мне художник никогда не видел представителей этой степной расы, то ли обладал изощренным чувством юмора и стремился с ними поквитаться за давнишние обиды, но жуткая образина с пивной кружкой и чудовищных размеров воблой в руках была похожа на орка примерно так же, как я на представителя любой из разумных рас – го есть две руки, две ноги, одна голова. На этом сходство, собственно говоря, и заканчивалось. Внушительный хвост непонятного создания с вывески мог посрамить любого альма, борода лопатой вызвала бы приступ жесточайшей зависти у каждого гнома, ошеломляющие черные зенки без зрачков оскорбили бы всякого эльфа, тонкий породистый нос восхитил бы человека, а жуткие клыки, которыми щерилась огромная лягушачья пасть, впечатлили даже Тьму – вонато затопталась
