гончар. Покупателей в ближайшую пару лучин все равно, похоже, не предвиделось, рано товар вынес — к вечеру-то наверняка повеселей станет. — Женку себе ищет. Приглашаются все девицы не ниже купеческого сословия и не старше двадцати лет, миловидной внешности.
— И когда этот бал начинается?
— Да поди, уже лучины через три-четыре съезжаться начнут. Сейчас-то все по домам сидят, прихорашиваются. С портнихами да причесухами за месяц вперед уговорились, сегодня свободную и за сто златов не найти, — ухмыльнулся гончар с видом человека, который считает подобные вещи блажью избалованных богатством девок. В лохани искупнулась, щеки-губы свеклой намазала — что еще для красы надо?!
— Ага. — Альк два раза подкинул на ладони монетку, а на третий позволил ей упасть в один из горшков. — Тогда последний вопрос: где тут у вас лавка готовой одежды?
— Ничего у нас не получится, — уныло сказала Рыска, держа в руках платье. Они купили самое простое и все равно — такое роскошное, что девушка боялась даже приложить его к себе.
— Ты уверена?! — встревожился Жар. Если видунья такое заявляет, пиши пропало!
— Нет, — поспешила успокоить его девушка. — Просто… мне страшно.
— Всем страшно, — покровительственно заметил вор. — Я, помнится, когда на первое дело шел, до того трясся, что на следующий день все жилы болели.
— Я про прием! — Девушка так и не рискнула померить платье, отложила на кровать.
— А чего с приемом?
— Ну… я же даже не купеческая дочка!
— Брось, — отмахнулся Жар. — На тебе это не написано.
— Но я не знаю, как себя вести!
— Держись рядом со мной, я буду подсказывать.
— А ты откуда знаешь?
— Ха, да я этих купеческих дочек… — Вор похабно ухмыльнулся. — Не бойся, короче. Главное — в замок пробраться. Или ты и вправду к Шараку в женки захотела?
— Нет!
— Тогда какая разница, что он о тебе подумает? Сурок вон тоже почти купец, а дочки у него — дуры дурами. Неужто ты хуже Диши или Маськи?
Дверь открылась, и вошел Альк. На нем серо-зеленый камзол смотрелся как родной, можно бы даже вышивку не желтыми нитями, а золотыми.
— Лови, — с порога сказал саврянин, взмахивая рукой. Рыска машинально сцапала нечто маленькое, темное и каплющее, но тут же с визгом выронила:
— Она же дохлая!!!
— Конечно, — подтвердил Альк, подходя и наклоняясь за крысиной тушкой. — Я ее из сточной канавы вытащил.
— Зачем она тебе?!
— Какой же путник без крысы?
— Но… она дохлая! — беспомощно повторила девушка.
— Предпочитаешь мучить живую? — И, не дожидаясь ответа, оптимистично продолжил: — Сейчас ты ее высушишь, расчешешь, завернешь, и будет как новенькая.
— Я?! Эту падаль?!
Альк оценивающе покрутил крысу за хвост:
— Обижаешь, она еще почти не пахнет.
— Зачем она тебе?!
— Затем, что приличную девицу должны сопровождать старшие родственники либо пара слуг. На худой конец — путник и духовник, но никак не просто двое мужчин. — Саврянин решительно сунул крысу Рыске в лицо, та затравленно попятилась.
— Давай ее мне, — примиряюще сказал Жар, которому все равно нечем было заняться: все необходимое он уже спрятал под рясой. — Рысь, переодевайся!
Девушка неохотно взялась за воротник рубашки и спохватилась:
— Отвернитесь!
— Ты все равно в одиночку его не наденешь, — отрезал Альк, поднимая платье. — Давай оголяйся.
— Ну хоть зажмурься!
— Чего я там не видел?
Время для споров было неподходящее, и Рыска, повернувшись к Альку спиной, обреченно стянула рубашку. Саврянин тут же нахлобучил на нее платье, одернул.
— Ой, оно с меня сваливается! — Девушка прижала руками сползающую с груди ткань.
— Не свалится. Сейчас корсет затянем… Выдохни!
Рыска выдохнула — точнее, рывок за концы шнура просто вытолкнул из нее воздух. Платье перестало спадать, но плечи все равно остались голыми.
— По-моему, оно мне большое, — нерешительно сказала девушка. — Вон ворот какой здоровенный…
— Это не ворот, а декольте, балда. Оно и должно таким быть.
— Каким?
— Чтобы все мужчины ждали, когда ж платье свалится. — Альк поправлял шнуровку, затягивая ее все сильнее, пока Рыске не показалось, что у нее сейчас хрустнут ребра. Но как раз в этот момент саврянин остановился. Скептически разворошил Рыскины волосы, приподнял одну из прядей, подержал и бросил.
— Можно и распущенными оставить, — неуверенно сказал Жар. — Под весчанку.
— Нет, так она будет слишком выделяться. — Альк ногой пододвинул к девушке стул. — Садись. Где твой гребень?
Саврянин, к изумлению спутников, выгреб из кармана целый ворох костяных шпилек, купленных в лавчонке неподалеку от канавы. Рыска испуганно заерзала, однако Альк хоть и обращался с ее волосами весьма вольготно, но нарочно не дергал и делал все очень быстро.
— Ишь как ладно у тебя выходит, — одобрительно сказал Жар, когда прическа была уже почти готова и девушке казалось, будто ей на голову надели высокую тяжелую шапку. — Будто у заправского цирюльника. Где наловчился?
— А, сестре вечно помогал на балы собираться, — нехотя проворчал белокосый сквозь последнюю зажатую в зубах шпильку.
— У нее чего, служанки не было? — удивилась Рыска.
— Почему, была… Обычная весковая девка, такая же неумеха, как ты, — внезапно вспылил саврянин, с размаху, как кинжал вгоняя шпильку в пук волос.
Девушка пискнула и втянула голову в плечи.
— Я гляжу, тебе это и самому нравится, — ухмыльнулся Жар, и до Рыски тоже дошла причина смущения и злости Алька. Как же, мужчина бабу обихаживает!
— Вставай, — велел саврянин, делая вид, что ничего особенного не произошло.
Девушка послушно поднялась, неестественно прямо держа спину, — но шапка даже не пошатнулась. Ощущение голой шеи было очень непривычным.
Альк осмотрел Рыску со всех сторон, даже на десяток шагов отошел, чтобы целиком охватить.
— Хороша, — довольно заключил он. — Прямо тсаревна.
— Чё, правда? — зарделась Рыска.
С лица саврянина мигом смело улыбку. Он страдальчески скривился:
— Уже нет. Какое чё? Ты кто — благородная дама или коровница из вески? Сморкнись еще в подол! На пол харкни!
Рыска виновато пялилась в пол. Она сама не понимала, почему в разговоре с Альком ее тянет огрублять речь и голос, подражая базарной торговке. Назло саврянину? Так ведь это еще больше убеждает
