В следующую секунду я узнал, что мое отношение к детям возмутительно. И вообще, меня отправили помогать людям, а я целую неделю брюхо чесал и в лошадку играл. Отлично, значит, из области искаженной реальности мы вышли, жаль только Шорох подзабыл, до какого места мне его мнение (представьте себе комедию: потустороннее существо критикует черного мага за разгильдяйство). Он даже был бы прав, если допустить, что я вообще собирался работать в праздники. У местного 'надзора' десять лет было, чтобы во всем разобраться, так нет, за всю контору должен работать один бедный студент, ха!
К вечеру ребята ожили ровно настолько, чтобы съесть кашу, посмотреть закат, сказать 'Ах!' и забраться в спальники. Лепота. В качестве последнего штриха я надел на шею Петрику амулет, отвращающий комаров (а не то к концу похода мои белые будут похожи на леопардов) и забрался под одеяло. В аккуратной ямке тлели угли костра, насекомые подлетать ко мне не решались (очень правильная позиция), охрану дальних рубежей нес пес-зомби и вообще – жизнь удалась.
Я впервые понял, что не жалею о том, что стал магом. Это давало некоторую свободу, что ли, уверенность в будущем. Глупо ведь иметь Силу и не владеть ей, да? Теперь я мог бы забить на все и отправиться в бездомные странствия по просторам Ингерники, не опасаясь одиночества и темноты, не беспокоясь о средствах…
Опять вклинился недовольный Шорох (скучно было без него) и сообщил, что все мои размышления – голимая дурь. Мне, по его понятиям, пора было детишек не развлекать, а делать, и, если уж спать на природе, то с фигуристой телкой и в одном спальнике.
С некоторым обалдением я понял, что нежитя интересует секс. Он, понимаешь, соскучился по этому ощущению. Просто… что такое! Пошел вон, грязное животное!!
Шорох злорадно дал понять, что в такое время и в таком месте (ночью, перед обычным костром) у меня нет повода выпендриваться.
Тогда я сознаюсь в некромантии и окончу жизнь на электрическом стуле!!!
Шорох испуганно отступил, забившись в недоступную глубину сознания и возмущенно транслируя оттуда похабные картинки. Господи, и откуда он такого нахватался? Четвертушка уж на что любитель, но и он у себя такого не хранит… Столько народа боится эту тварь до икоты, а у нее только пошлятина на уме! И что мне делать, когда у меня действительно появится телка, спать втроем?
Ночью мне приснился Шорох в банке. И что характерно: банку помню отчетливо, а как посадил его туда, вспомнить не могу.
Надо ли говорить, что мои белые вернулись в интернат героями? Усталые, счастливые, с карманами, набитыми всякой дрянью (камушками, дохлыми жуками, прошлогодними шкурками змей), они видели настоящую лису и нашли перо орла (что орлиное – это я сказал). Обратно мы шли медленнее, но без долгих привалов, от чего были на месте еще до обеда. На ходу я вдохновенно врал про Остров Короля, про свою работу в 'надзоре', про злобного начальника (наконец-то!), который и есть настоящий черный маг, про классную жизнь в городе Редстоне, которому только с погодой не повезло, а пацанята сочувственно охали и задавали сотни бессмысленных вопросов. Мы специально сделали крюк, чтобы войти через главные ворота, я сдал детей с рук на руки Фоксу и облегченно вздохнул. Тем для обсуждения им хватит на неделю!
– Вы перебаламутили всю нашу школу, – заметила миссис Хемуль, но недовольной она не выглядела.
То ли еще будет!
– Лучше почините ограду, в задней части несколько секций опрокинулось, – сердечно посоветовал я, – будет нужно замкнуть периметр и не получится.
Она очень серьезно меня поблагодарила. Лючик устроил в сквере подобие митинга (даже старшеклассники подтянулись), Фокс поволок Петрика мыться, я подумывал о том, чтобы завалиться спать, но скрепил сердце и отправился в город – пришла пора заняться делом, знать о котором детишкам не обязательно. Сделаем Шороху приятное!
Лейтенант обнаружился в офисе – предприимчивый маг рисовал агитационные плакаты, ориентируясь на иллюстрации в краухардских брошюрах. Получалось даже внушительнее, чем в оригинале. И что характерно: такого, как он, никакой 'откат' не берет.
– Контора, в ружье! – объявил я с порога. – Пошли улики собирать.
Он заметался по офису как вспугнутый кролик.
– Замри! У тебя телега на примете есть? Вашу машину брать нельзя, она нас демаскирует.
– У племянника двуколка.
– Подходяще! Бери и едем.
Лошадь – не автомобиль, запрягать – полчаса. К тому моменту, когда недовольный Альфред вернулся с экипажем, Кларенс набил в чемодан целую походную лабораторию, от лупы до спиртовки, причем, назначение половины предметов осталось для меня тайной. Мы забрались на сиденье и сделали вид, что это нормально: я (свински грязный после двухдневного похода черный) и уважаемый представитель власти едут куда-то вместе по делам.
– Нам надо подобраться к интернату со стороны парка. Сможем?
– Дороги там нет, но я попробую.
Кривой проселок с трудом одолел окружавшие озеро холмы, загнулся крутой петлей и посреди чистой степи исчез, дальше вся надежда была только на крепость оси. Двуколка подскакивала на кочках, юлила между зарослями колючки, вслепую налетала на какие-то ямины и камни, скрытые в траве. Я держал на коленях чемодан, стараясь как-то гасить толчки и удары, не из альтруизма – в противном случае мне пришлось бы править лошадью.
– Еще далеко? – клацая зубами поинтересовался Кларенс.
– Напарник нас встретит.
– ???
– Правь, давай!
О приближении зомби лошадь узнала первой – она начала тревожно всхрапывать и шарахаться из стороны в сторону.
– Все, приехали! Привяжи скотину, дальше пешком пойдем.
– Может, объясните, в чем дело? – недовольно буркнул белый (я вернул ему чемодан).
Я вздохнул и попытался донести до провинциального полицейского всю гениальную простоту моего плана.
– Объясняю, один раз: с этой стороны озера переход к зоне 'отката' очень резкий – мы за три часа вышли к местности вполне нормального вида. Я имею в виду – живность, хищные птицы, кровососущие насекомые. Со стороны чугунки этот переход почти не заметен, поверьте мне на слово. Отсюда мораль – пентаграмма, создавшая щит, находилась где-то здесь.
– Надо было взять для поисков больше народа, – когда белый начинает огрызаться, он находится в крайней степени раздражения.
– Не ссы, начальник! Мой напарник здесь уже осмотрелся.
Кларенс выглядел не убежденным.
Макс появился из-за кустов совершенно бесшумно, от протяжной грации его движений хотелось развернуться и убежать. Натуру не спрячешь! То, что под взлохмаченной бурой шерстью скрывается монстр, было не видно, но ощущалось (а колючек-то, колючек в шубе, мама дорогая!). Белый настороженно прищурился и стал бессознательно вытирать ладонь о карман куртки (наверное, у него там какой-то амулет). Впрочем, есть ли смысл от него шифроваться? Все мы в одной лодке, это факт. Я подозвал Макса и представил лейтенанту:
– Знакомьтесь, мой напарник, – Кларенс наклонился погладить собаку, – он – зомби, – закончил я, хватая за локоть пошатнувшегося лейтенанта. – Тихо, тихо! Он ручной.
Макс стряхнул на бок челку и с интересом скосил на Кларенса белесый неживой глаз, начальник михандровского НЗАМИПС безуспешно пытался восстановить дыхание. И этот тип состоит на жаловании в 'очистке'!
– Я, конечно, знал, что все черные с приветом, но не до такой же степени!!
– А что, – искренне оскорбился я, – начальство разрешило.
– Но нежить!!!
