сильная, — ни малейшего желания закурить не возникало, ну вот совершенно.
Для управления махиной требовалось пять человек: капитан за штурвалом руля направления, по бокам два помощника за штурвалами рулей высоты и два механика, по одному на каждую сторону. В задней части гондолы были две каюты для отдыха смены экипажа и грузовой отсек. Сейчас груза не было, зато смен экипажа было аж две. Баки общей вместимостью три тонны располагались вдоль киля.
Наконец слегка заморив червячка любопытства, мы спустились на землю и отправились морить другого червяка, желудочного. Для этого команда дирижабля была разделена — графа повели мы, а остальных сбежавшиеся на зрелище наши летчики. Причем повели не в летную столовую, а в трактир за пределами аэродрома, то есть явно гостей собирались поить. «Не переусердствовали бы», — с беспокойством подумал я.
— Ну, дорогой граф, — сказал я, когда мы подняли бокалы с шампанским, — поздравляю вас с установлением мирового рекорда дальности. У моих самолетов есть свои преимущества, но в этом вопросе им далеко до вашего воздушного корабля.
Граф сиял. Я его прекрасно понимал, очень даже было чем гордиться.
— Должен выразить вам свое восхищение господином Циолковским, — сообщил нам Цеппелин ближе к десерту. — Его идеи относительно аэродинамики, а особенно их демонстрации на моделях в аэродинамической трубе, очень помогли в постройке. И он поделился со мной своей мечтой относительно межпланетных полетов. Зная ваши, господин Найденов, способности и упорство, я даже начинаю думать, а не входит ли полет на Луну в число ближайших задач российской авиации?
— Ближайших — нет, — вздохнул я, — а вот наши дети, они, скорее всего, слетают. Если не дети, то уж внуки наверняка.
— Позвольте вмешаться, — поднялся Гоша. — Дорогой граф, разрешите в ознаменование вашего беспримерного перелета сделать вам небольшой подарок! — И протянул Цеппелину невзрачную бумажку, наряд на получение четырех движков Т-2. — Эти двигатели вдвое мощнее ваших, что даст не только дополнительную скорость, но, главное, возможность использовать их на неполной мощности, а это в несколько раз увеличит ресурс.
— О, это очень хорошо, — обрадовался граф, — а то во время полета у меня возникли проблемы с одним из моторов…
Тут он немного ошибался, Тринклер успел осмотреть его движки, и на самом деле у него только с одним из четырех моторов все было в порядке. Два других уже просились в ремонт, а третий — на помойку.
— И еще вопрос, — продолжил Гоша, — как вы смотрите на увеличение уставного капитала нашего акционерного общества?
Цеппелин смотрел положительно, но обсуждение деталей происходило на непонятном мне наречии, и я вышел покурить, благо до дирижабля теперь было около километра. Красивая хреновина, вынужден был признать я. Разумеется, ее боевая ценность близка к нулю, одной зажигательной пули хватит для могучего бабаха, но не войной же единой жив человек! А так — поставить нормальные моторы — и на обслуживание вилюйских приисков… Да и недавно я прочитал, что в Польше есть какая-то шахта, в рудничных газах которой чуть ли не десять процентов гелия! Найти, купить… А если владелец окажется замешанным в беспорядках, то и просто отобрать. Наладить добычу, и над сибирской тайгой можно будет летать уже как белому человеку. То есть перед стартом не обновлять завещание, а спокойно тащить на борт ящики с сигаретами, а потом во время долгого перелета время от времени выходить на балкон и напевать песню «Над тайгою повис туман…».
Глава 36
— Все-таки жаль, что мы не строим дирижаблей, — вздохнул Гоша, когда LZ-2 с графом на борту, взрыкивая только что установленными новыми моторами, взял курс на запад.
— Зато вон скоро купим сразу три, — заметил я. — Самим все строить у нас пока руки коротки. Ладно дирижабли — мы и дюраль из Германии везем!
Ну с дюралем я несколько прибеднялся, тут все обстояло неплохо. Собственно, мы его получали практически на халяву, в счет оплаты патента. Секретить состав сплава смысла не было, его и без нас бы через год с небольшим изобрели.
— А наш дальний «Пересвет», я смотрю, почти сделан? — вернулся к местным реалиям Гоша.
— Через неделю должен полететь. Самое главное, моторы я привел в порядок.
— А что ты с ними почти месяц возился, вроде же готовые купил? — продемонстрировал полное незнание русской техники двадцать первого века цесаревич двадцатого.
— Готовы они были только в любой момент развалиться, — пояснил я. — Такую технику надо разбирать до винтика сразу после покупки.
Речь шла о производимом в единственном экземпляре ВИП-«Пересвете» для дальних перелетов. От обычного он отличался крыльями несколько уменьшенной площади и с нормальным профилем, а также качеством отделки. После лакировки все поверхности полировались, стойки были каплевидными в разрезе, колеса имели обтекатели… По трудозатратам он тянул на четыре обычных самолета. Ну и моторы у него предполагались не наши георгиевские Т-1, а похожие на них внешне от «Урала» — естественно, мотоцикла, а не автомобиля.
Когда мы, проводив графа, направились во дворец, Гоша с ехидным выражением лица осведомился:
— И что же это ты так скромничаешь, не говоришь, что тут уже у тебя дети есть? Или, хотя… — Он открыл планшетку и глянул на какую-то бумагу. — Отчество не совпадает, так это кто, внук? Ну ты даешь…
— Какой еще, в дупу, тут может быть внук? — офигел я.
— Неужели самозванец? — огорчился Гоша. — Надо же, а так все убедительно написано… и с авиацией тоже связан, весь в тебя! Или он тебе, наоборот, прадед? На вот, почитай, от кого мне тут прошение пришло.
Я взял документ и первым делом глянул на подписи. Командир Учебного воздухоплавательного парка полковник А. М. Кованько и преподаватель оттуда же инженер-капитан В. Ф. Найденов… Небось действительно надоело ему уже всем объяснять, что он мне не родственник. И что они пишут? Ага, спрашивают, не пора ли этот парк в ИВВФ перевести, в целях расширения и улучшения… логично. И еще что у них есть наработки по аэрофотографии, ею как раз Найденов и занимается. Совсем хорошо, и как это я до сих пор до того подразделения сам не добрался? Там две с лишним тысячи человек, в наших условиях это совсем не лишнее.
— Замечательно, — отдал я документ высочеству, — сразу почти готовая еще одна летная школа и исследовательский центр кроме того. Вместо воздушных шариков мы им десяток «Святогоров» дадим и дирижабль имени графа Цеппелина, будет питерский филиал нашей конторы.
— Не любишь ты воздушные шары, — констатировал Гоша.
— А за что их любить? Летит, понимаешь, летит, а потом ка-ак лопнет! Я, еще когда в детстве книгу про Незнайку прочитал, сразу к этим аппаратам недоверием проникся.
Этой весной на Оке, недалеко от Георгиевска, чуть ниже железнодорожного моста, вдруг стало оживленно. Распугав всю рыбу, почти постоянно летали гидропланы. Пару раз они пытались потонуть, но спасательная команда оказалась на высоте. Если погода была нелетная, ерзал туда-сюда громко чухающий моторный катер. На нем проходил ресурсные испытания одноцилиндровый двухтактный дизель, он же тринклер, а сам катер в основном запускал опытные образцы торпед. Некоторые из них вели себя уже вполне прилично, но натурные пуски, то есть с поражением целей, мы решили на тихой среднерусской речке не проводить, а то тут потом не то что рыбы — головастика не найдешь. И вот теперь на берег приволокли еще один механизм, напоминающий гибрид телескопа, подъемного крана и пушки. Установив
