оси полотна, плюс-минус двадцать градусов. Значит, надо заранее проложить к предполагаемым позициям рельсы, и чтоб в конце они раздваивались. — Я быстро пририсовал к железной дороге несколько раздвоенных на концах отростков. — Вот примерно так, — пояснил я, — и чтобы можно было простреливать любое опасное место бухты. Разумеется, корабли в состоянии сменить позицию, но и поезду для этого потребуется ненамного больше времени.
— Та-ак, — склонился над картой Каледин, — я посчитаю примерное количество позиций и рельсов для прокладки путей к ним. Нужно еще будет заранее оборудовать наблюдательные пункты для оповещения о кораблях и для корректировки… кстати, где и когда можно посмотреть и заказать потребную для этого оптику?
— Давайте завтра устроим экскурсию, — сделал пометку в блокноте я. — Продолжайте, пожалуйста.
— И еще в случае необходимости эти подвижные пушки смогут, подъехав поближе к переднему краю, обстреливать районы сосредоточения японцев… Да, так оборона уже переходит в плоскость возможного.
— Кстати, — вспомнил я, — у вас будет еще одно оружие против пехоты — мины-лягушки. Показать пока не могу, так что вот вам рисунок… — Я быстро набросал эскиз. — Вот такая банка прикапывается в землю, чтобы этот штырек был почти на поверхности. Каждые две за эти рычажки соединяются тросиками. Если кто-то наступит на штырек или потянет за трос, мина выпрыгивает примерно на метр вверх и взрывается, давая при этом прорву осколков. Думаю, что в радиусе пяти метров в результате этого события выжить будет проблематично.
— Интересные лягушки, — усмехнулся Каледин, — вы их так назвали за способность прыгать?
— И за зеленый цвет. Думаю, тысяч от трех до пяти таких попрыгуний к началу военных действий у вас будет. И еще, вы нужное количество пулеметов уже прикинули?
— Да. Надо двести штук — по пулеметной роте в каждом батальоне. Полный список необходимого стрелкового оружия будет примерно через неделю, а потом перейдем к артиллерии.
Глава 38
Приехавший через три дня Гоша чуть ли не прямо с вокзала пригласил меня ужинать. Мне в общем-то было абсолютно ясно, что именно ему не дает покоя, поэтому я сразу сказал:
— Сам будешь задавать вопросы или мне еще по твоей физиономии придется мысли читать? В принципе дело не больно сложное, так что решай.
Высочество решилось:
— Слушай, я, в конце концов, имею право знать… как сын, наконец. У тебя с маман — это серьезно?
— Блин, ну мне же не семнадцать лет, — возмутился я, — чтоб в таких вопросах яйцами думать! Разумеется, серьезно.
— А…
— А ты случайно не слышал, что любовь — чувство камерное и нежное? Я надеюсь, что смогу составить счастье оказавшей мне честь своим выбором даме. Все, дальнейшее обсуждение этой темы я согласен вести только в деловом ключе.
— Ну разумеется, — с облегчением согласился Гоша. — Извини, я не хотел тебя задеть… А в деловом ключе — маман просила меня выделить ей самолет, чтобы иногда летать в Георгиевск.
— Вот на ВИПе пускай и летает, — предложил я, — только экипаж надо соответствующий подготовить. Это я сделаю, будет у нас экипаж номер один.
«Так, — подумал я, — экономку теперь надо сменить на управляющего… не фиг давать повод ревновать по делу. И кстати, надо будет познакомить императрицу с Татьяной и в самых общих чертах объяснить, кто она такая. Заодно посмотреть на реакцию. Если она окажется положительной, то Мари (в процессе углубления знакомства мы, естественно, перешли на «ты») — точно наш человек».
После ужина, не откладывая дело в долгий ящик, я вызвал из Михаиловки одну из находящихся там Таниных девочек, сержанта Кузнецову, — пусть императрицу возит женский экипаж. Летает она нормально, еще потренируется конкретно на этом «Пересвете» — машина в пилотировании несложная. Второго пилота она сама себе подберет, пожалуй… Маршрут пусть изучат до последнего кустика, я уж не говорю про места для вынужденных посадок. Парашюты… пусть тренируются хватать в охапку пассажира и прыгать с ним на одном, два раза по пятьдесят килограмм — это еще не перегруз. На маршруте посадить наблюдателей, чтобы радировали, как летит борт, и несколько групп быстрого реагирования на случай вынужденной посадки… Все. Или пропустил что-нибудь? Ну конечно, у нас-то этот «Пересвет» и охраняется, и обслуживается на уровне, а вот в Гатчине это придется организовать. И пожалуй, не к первым полетам, но нужен сменный экипаж. Берем блокнот, пишем… Очень, кстати, против склероза помогает. На чем Мари в Гатчину ездить будет, на карете? Хорош же я гусь, любовнице чуть не забыл автомобиль подарить! В нашей Москве бы меня точно не поняли. Значит, срочно делаем длиннобазную бронированную «Оку» с нормальным мотором, даже две, Гоше тоже нужно, а то эсеры уже шевелятся. И пару обычных в Питер, для охраны. Охраняет официально пусть первый отдел, это его прерогатива, а где там «шестерка» суетиться будет, следует отдельно подумать. Только вот ведь гадство, и Ники же придется такую «Оку» дарить, иначе неудобно как-то! Ну эту уж с георгиевским мотором, и пусть для нее «шестерка» пару водителей и столько же механиков готовит.
Однако претворение всех этих планов в жизнь требовало времени, и в середине мая императрица приехала в Георгиевск еще на поезде. Естественно, на вокзале было достаточно охраны… Я вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что беспокоюсь не о том, что какие-либо эксцессы могут нарушить наши планы, а просто за симпатичную мне женщину. «Охренеть», — подумал я, подгоняя свою «Оку» прямо к вагону.
— Рада вас вновь видеть, господин Найденов, — сказала императрица, протягивая руку для поцелуя.
— Ваша радость ничто перед моей, ваше величество. — Я совершил предложенное действие, но тут сбоку произошло какое-то шевеление. — Минутку…
Ко мне уже подбежал сотрудник «шестерки» и шепнул пару фраз.
— Все в порядке, это просто какой-то идиот попытался нас сфотографировать, не получив предварительно санкции.
— И что? — с интересом спросила Мари.
— Да ничего особенного, слегка дали ему в ухо, говорят, что через полчаса придет в себя, — пожал плечами я. — А вот что фотоаппарат расколотили об рельсы, это они зря, нехорошо на путях мусорить.
— Строго тут у тебя, Джордж, — сообщила мне дама, когда мы уже сели в машину.
— На том стоим. — Я воткнул вторую передачу. — Тебя как везти, потише или побыстрее?
— Побыстрее. Говорят, ты, когда один, ездишь с совершенно невероятной скоростью! Я тоже так хочу, — улыбнулась императрица и придвинулась поближе.
— Тогда держись крепче… да, за меня тоже можно.
Я притопил газ. Вполне умеренно, без фанатизма — чай, не Витте катаю, восьмидесяти за глаза хватит.
Сегодня у Гоши был присутственный день, то есть он обязан был, как дурак, с четырех до восьми торчать в приемном парке и слушать изъявления верноподданнических чувств, а также принимать прошения. Моя вахта была через две недели, и чувств мне, слава богу, никто пока не высказывал, да и прошений несли мало. Зато в изрядном количестве тащили кляузы — буквально с первого же приема, как будто их годами копили специально для меня.
Императрица, переодевшись и слегка отдохнув с дороги, отправилась поддерживать сына в его
