– Смута. – Секретарь безразлично пожал плечами. – Кто-то чернь подстрекает к бунту, воззвания и памфлеты едкие на плацах разбрасывает.
– Так что же князь в пору смутную по ночам разъезжает? – искренне возмутился Потемкин. – Жизнь его подвластна матушке-государыне, а не ему лично. Не дело посла шпагой орудовать, иные цели перед ним ставлены.
– Граф д’Аранда, посол гишпанский, укрытия просил, – вступился за шефа секретарь. – У нас гостил, почитай, неделю, но инквизиция ноту прислала, вот и решили от греха подальше его перепрятать. А в приказ посольский, что от Заморья, они не сунутся – от обмена верительными грамотами сами отказались. И караул там грозный, не чета нашему…
Обещанный грозный караул у чугунной ограды отсутствовал. Но стоило выйти из кареты, как пятнисто- серые тени, невидимые доселе на фоне гранитных стен особняка, материализовались словно из воздуха. Угрожающий лязг затворов и бездонные зрачки стволов послужили приветствием для незваных гостей.
– Кто такие и к кому? – Широкоплечий офицер с резкими чертами взирал бесстрастно и холодно. На ощетинившихся гвардейцев светлейшего он даже не взглянул.
– Его светлость князь Потемкин с частным визитом, – с вызовом в голосе доложил адъютант.
Бросив резкую команду на английском, офицер сделал шаг в сторону и в приглашающем жесте раскрыл ладонь.
Пламя камина играло тенями на парчовых обоях уютного кабинета. За кофейным столиком под настенным светильником сидели трое мужчин: русский посол князь Барятинский, шевалье Ив Костилье и полномочный резидент Заморья славный вождь по прозвищу Сладкий Язык.
Мерцал топазом маслянистый коньяк в пузатых бокалах, тлела забытая сигара на краешке черепахового панциря, запах свежесваренного кофе щекотал ноздри, отвлекая от беседы. Впрочем, Денис особо и не вслушивался в спор собеседников. Беглому кабальеро из испанского знатного рода места в раскладах не находилось. Пока не находилось. А что будет дальше, одному Творцу ведомо. Но раз князь просит о помощи, то почему бы и не удружить?
Мысли вождя витали далеко. Эта эпоха поразила его до глубины души. Здесь наемный убийца предлагал дуэль, здесь дворяне – русские, французские, английские – в первых рядах карабкались на крепостную стену и первыми получали мушкетную пулю или каленый клинок в грудь. И лезли не за чинами и наградами, а потому, что они лучшие. Они – дворяне, благородная кровь. И они должны быть лучшими во всем. Даже в смерти.
Да, покупались должности и звания, кто-то искал протекции у августейших особ, не брезгуя подношениями, процветало мздоимство, но… Но были и другие. Те, кто трудился на благо отчизны не из-за имений, поместий и крепостных душ, а по велению сердца и души. И к богатству относился спокойно и даже равнодушно. Рвался во власть не за жирным куском, но за славой для родины. И таких было большинство.
Золотой телец еще не воцарился над миром.
Даже XIX век отличался от этой эпохи. Про более поздние времена не было и смысла говорить. Дениса поразила Златка с ее Заморьем. И у нее были казнокрады, преступники и бездушные чинуши. Но те, кто служил ей верой и правдой, знали одно железное правило. Это правило было вбито в голову и высшему советнику судейского корпуса, и низшему чину полиции. Вбито, выжжено каленым железом. Есть всего один закон – справедливость. А все остальное – лишь комментарии к нему.
Как это удалось сделать молоденькой девушке, он не знал. Но и французы, и сербы, не говоря уже о запорожских казаках, твердо верили в одно – за своей государыней они как за каменной стеной. Значит, задача его усложнялась многократно. Уничтожив одно, он должен сохранить другое. Тот слабый росток нового мира, создаваемого в Заморье, должен дать побеги, окрепнуть и разрастись по всему миру.
Дверь приоткрылась с легким шорохом, выводя из раздумий. Мелькнули рыжие космы, и тихий шепот взорвался в голове:
– Денис Иванович, там Юлия Васильевна приехали. – Алексашка радостно ухмыльнулся и еще тише добавил: – Злые-е!
На секунду показалось, что он сидит у себя в офисе на Невском проспекте. Лишь на секунду. Потому что в следующее мгновение тяжелые створки с грохотом распахнулись и нежные руки обвили шею, не давая вздохнуть.
– Я так и знала, что ты в Париже! Опять на француженок потянуло?
Ухо отозвалось привычной болью. Отстранившись от девушки, Денис жадным взором оглядел ее. Ехидный вопрос не замедлил себя ждать.
– Нравлюсь?
– Очень!
– А ты мне – нет!
– А сейчас?
Он прикоснулся к ждущим губам легким поцелуем.
– Ну так немного лучше, – сварливым тоном произнесла Юлька и смущенно обернулась. Усмехался Потемкин, наблюдая за любовной сценой, с открытыми ртами взирали Костилье и Барятинский, округлив любопытные глаза, глуповато улыбался Алексашка.
Первым пришел в себя русский посол. Растерянность не до конца покинула его, и протокол оказался несколько скомканным, но церемонию приветствия важного гостя он сумел довести до конца. Чем и выручил хозяина, в чьи обязанности, собственно, это и входило.
Встретившись с изучающим взором одноглазого вельможи, Денис неожиданно для самого себя попросил:
– Господа, вы не могли бы нас оставить наедине с Григорием Александровичем? Буквально на несколько минут.
– Начинается, – недовольно пробурчала Юлька, обиженно надув губки. Но длилось это лишь пару мгновений. Озорно блеснув глазами, она весело спросила: – Кто из вас будет меня развлекать?
Раздался дружный смех. Костилье галантно подал руку, Барятинский предупредительно распахнул дверь.
– Спрашивайте, князь, – пододвинув кресло, предложил Денис. Дождавшись, когда гость усядется, налил коньяк в бокалы. – Вижу, что у вас много вопросов ко мне.
Потемкин помолчал минуту, размышляя, осадить ли наглеца за панибратский тон или оставить это без внимания. Не найдя, к чему приравнять статус хозяина, он решил отплатить той же монетой.
– Вопросов много, вождь. Но главный – один.
Денис рассмеялся. Прижав руку к груди, признал:
– Туше… – и спросил уже серьезно: – В чем он заключается?
Фаворит, с одобрением отметив про себя, что в собеседнике нет и тени раболепия, ответил не менее серьезно:
– Нам неизвестны ваши истинные цели. Пока что наш союз выгоден и приносит определенные плоды, но чего нам ожидать в дальнейшем? Хотя бы в ближайшее время… Любой ваш неудачный шаг рикошетом ударит по нашим интересам.
Денис прикурил сигару, пустил колечко и усмехнулся:
– Это несложно. Ближайшее время я буду занят спекуляцией.
– Хотите подзаработать? – с оттенком брезгливости спросил Потемкин.
– Чуть-чуть… – Усмешка стала язвительной. – Миллион-другой. Может, и больше… Как масть пойдет.
Светлейший поперхнулся, недоверчиво покачав головой.
– Такое возможно?
– И не особо сложно. Если знать, где и что произойдет.
– Парижская смута – ваших рук дело? – подозрительно прищурился Потемкин.
– Моих, – не стал скрывать Денис. – Но это лишь одно из звеньев.
– И вы подстрекаете чернь к бунту лишь из жажды наживы?
Аристократия этой эпохи ко многим вещам относилась с болезненной щепетильностью. И вопрос прозвучал с явным осуждением.
