мороженое, но вместо этого дали простой стакан молока. Они поселились на территории дипмиссии недалеко от Садового кольца. Их радушно приняли все сотрудники посольства и наперебой предлагали свои услуги для ознакомления с нравами и обычаями новой страны проживания. Маша вместе с родителями посетила «Спасо-Хаус» – и пока Александр Морозов вел приватную беседу с послом, его жена, миловидная интеллигентная женщина, устроила Маше с матерью небольшую экскурсию по своей резиденции.
– Этот особняк был построен в 1914 году по заказу фабриканта Второва, – непринужденно вела светскую беседу жена посла, неспешно ведя их по парадным залам дворца.
Дом и в самом деле поражал воображение, помпезный, изящный, построенный в стиле неоампир. Резные двери, великолепная лепнина потолков, фризы, «обманки», ниши с «ракушечными» завершениями, обилие хрусталя и бронзы – везде чувствовалась умелая рука и неуемная фантазия мастера.
– А это зал, где мы даем приемы, еще мы называем его бальным, – они прошли в великолепный, беломраморный зал с прекрасными коринфскими колоннами, высоким сводчатым потолком и веерообразным окном с ярко-голубыми шторами.
– Великолепно, не правда ли? Только посмотрите на эту люстру, ее изготовил знаменитый серебряных дел мастер Мишаков.
– Интересно, во сколько обходится это «великолепие» нашим налогоплательщикам? – поинтересовалась Маша, когда они покинули «Спасо-Хаус», чем вызвала улыбку у родителей.
– Во сколько бы ни обходилось, поверь, это все окупается сполна, – пояснил отец. – Ведь это лицо государства.
– Но в других странах, где мы жили, государство обходилось более скромным фасадом…
– Это Россия, – улыбнулся отец. – Здесь все по-другому, тут любят показную роскошь, и если ты придешь к кому-нибудь в дом, то тебя накормят самым лучшим образом, даже если потом вся семья останется без еды. Здесь это называется «не ударить в грязь лицом».
Обустроившись на новом месте, Маша с матерью отправились изучать город. Первым стал Кремль – величественная крепость из красного кирпича, сердце древнего города, и Красная площадь.
– Здорово! – захлебываясь от восторга, дала свою оценку девочка.
– Здесь пролито столько крови, что название стало воистину пророческим. – Надежда Николаевна сняла солнцезащитные очки. В свои сорок она все еще славилась загадочной и какой-то неземной красотой. Огромные аквамариновые глаза, нежная белая кожа с легким румянцем, большие чувственные губы. На нее оглядывались не только мужчины, но и женщины. Маше было приятно, когда ей говорили, что она похожа на мать.
Они отправились через Александровский сад к Кутафьей башне и зашли за кремлевскую стену. Немного побродив по старинным мостовым древнего Кремля, где каждый камень был пропитан историей и является безмолвным хранителем чужих тайн, они вернулись на Красную площадь.
– Странно, – удивилась Маша. – Почему говорят, что Москва стоит на семи холмах? Я не вижу здесь ни одной возвышенности.
– Эта легенда родилась в конце пятнадцатого века, когда Москва стала столицей. Вот тогда-то по аналогии с Римом, стоявшим на семи холмах, и стали говорить о семи холмах, на которых вырос город, видимо для придания большей значимости.
Маша, увидев огромную очередь в Мавзолей, предложила матери посмотреть на бренное тело вождя всех народов.
Надежда Николаевна отказалась.
– На сегодня хватит, давай лучше заглянем в магазин, а затем отправимся домой.
Они зашли в большой торговый центр, под названием ГУМ. Старинное здание с ажурными переходами напоминало бурлящую реку, где в беспорядочном потоке шли, толкались, переглядывались и ругались люди. При всем многообразии лиц, типажей и, наверное, характеров всех их объединяло какое-то одинаковое уставшее и задумчивое выражение лиц, что делало посетителей торгового центра похожими друг на друга. Такое Маша видела только в Китае, когда утром или вечером несется поток велосипедистов в синих робах. Но больше всего ее поразили очереди.
– Мам, мне кажется, что весь город выстроился в одну большую очередь, – заметила Маша.
Надежда Николаевна промолчала.
– Со школой не получается, – Александр Морозов сидел напротив дочери и виновато прятал глаза.
– Почему? – Маша посмотрела на него своими детскими, беззащитными глазами.
– Понимаешь, у них в школах преподают предметы, которые, по их мнению, несут в себе государственную тайну.
– У них в школах изучают план помещения, где находится «красная кнопка»?
– Нет, конечно, – ее сарказм заставил Александра улыбнуться. – Но у них есть, например, такой предмет, как НВП, – и, предупреждая дальнейший вопрос, пояснил: – Начальная военная подготовка.
– Тоже мне, тайна, – хмыкнула Маша.
– Может, это и к лучшему, – отец взял ее за руку, – походишь в школу при посольстве, тебе ведь нужно готовиться к ASAT (обязательный тест для поступления в колледж).
– Папа! – девочка гневно вырвала руку. – Я и так буду готовиться. Но я хочу в нормальную школу! Я хочу общаться со сверстниками! И, в конце концов, я хочу узнать страну, из которой я родом!
– Хочу! Хочу! – отец засмеялся. – Какой же ты, в сущности, еще ребенок, – он крепко обнял ее и заглянул в глаза. – Завтра позвоню кое-кому. Что-нибудь придумаем!
И он придумал. Маше разрешили ходить в советскую школу, но с рядом ограничений.
Школа находилась недалеко от места их жительства и представляла собой большое трехэтажное кирпичное здание, расположенное буквой П, где во внутреннем дворике находилась большая спортивная площадка. Маша вместе с отцом вошла в огромный холл с мраморным полом. В здании резко пахло свежей краской, немолодая женщина, в синем рабочем халате, неистово натирала окна газетой.
– Извините, – громко обратился к ней Александр Валерьевич. – Как нам пройти к директору?
– Направо по коридору, – она даже не обернулась.
Они последовали ее совету и вскоре оказались перед дверью с лаконичной надписью «Директор школы».
Кабинет был поделен на две комнаты, первая из которых служила приемной и сейчас пустовала. Здесь стоял стол с пишущей машинкой, одну стену занимали полки, заполненные папками, другую – большое и светлое окно, а в углу притулилась деревянная напольная вешалка. Дверь в другое, более просторное помещение была приоткрыта, и они увидели сидящую за большим Т-образным столом пожилую женщину с телефонной трубкой у уха. Она приветливо помахала им рукой и, не прерывая разговор, пригласила сесть. Пока директриса с кем-то на повышенных тонах выясняла отношения, Маша принялась разглядывать портрет нового советского лидера, висевший в золотистой раме напротив нее.
– Здравствуйте, – женщина закончила разговор. – Меня зовут Августа Марковна, а вы, видимо, Морозовы. Мне уже звонили.
На вид ей было около пятидесяти, невысокого роста. Ее круглая фигура сидела на маленьких, тонких ножках, уставшие серые глаза изучающе бегали по Маше.
– Да, хлопот вы нам доставили, – приходится переделывать расписание, чтобы у вашей девочки не было окон.
– Окон? – переспросила Маша.
– Да, чтобы ты не ошивалась без дела и могла раньше уходить домой.
Александр Морозов отдал Машины документы и заполнил соответствующие анкеты. Телефон на столе без перерыва звонил, и Августа Марковна разрывалась на два фронта.
Улучшив минутку, девочка поинтересовалась.
– Скажите, пожалуйста, как нужно одеваться и что иметь при себе?
Раздался новый телефонный звонок, Августа Марковна схватила трубку и, порывшись у себя на столе, протянула ей небольшую брошюрку «Памятка первоклассника».
– Это для тех, кто идет в школу в первый раз, но в принципе изменений никаких нет.
Они поблагодарили и отправились домой.
Маша уже в который раз примерила коричневое школьное платье и, повязав поверх белый
