– Да брось ты, что еще за секреты, – цинично улыбнулся Федор. – Лучше сядь с нами, выпей. А ну-ка, красавица, поищи стаканы, – он подтолкнул белобрысую девицу, та недовольно фыркнула, но лениво встала.
– Там Вера, Вера ждет, – из последних сил сдерживая себя, ровно произнес Костя.
– И что этой б… надо? – прохладно осведомился Федор и небрежно попросил: – Слушай, будь другом, скажи ей, чтоб отстала.
– Ты, ты! – возмущение и гнев буквально кипели в его душе и рвались наружу. – Знаешь, кто ты!
– Ну, и кто? – наливаясь злостью под стихшие голоса собутыльников, грозно спросил Федор.
– Подонок!!! – не помня себя, во весь голос заорал Костя.
– А за подонка ответишь, – Федор поднялся и со всего размаха заехал обидчику прямо между глаз. Костя от неожиданности и боли согнулся пополам.
Первым его порывом было броситься на Федора, но он сразу понял, что ничего хорошего из этого не выйдет, они были в разных весовых категориях. Он смачно сплюнул и почувствовал во рту неприятный вкус крови.
– Ты еще пожалеешь, – еле слышно прошептал он.
На следующий день Костя забрал документы и уехал в родной Владимир, где его сразу же забрали в армию. Потом был Афган, он чудом остался в живых, духи уже чувствовали сладкий запах свободы, поэтому были особенно жестоки, словно напоследок хотели показать все свое могущество и несгибаемую волю. Это было пострашнее, чем конфликт с сокурсником. Вернувшись, Костя решил поступить на журфак, и как «афганец» шел вне конкурса.
2001 г. США. Нью-Йорк
Костя сам не заметил, как заснул. Приземлившись в аэропорту имени Кеннеди и благополучно пройдя все таможенные формальности, они взяли такси и поехали в Бруклин, где в «Holiday Inn» им был забронирован небольшой двухместный номер. Яркий ковролин на полу, две кровати, телевизор, пара стульев, стол, в общем, ничего примечательного. Время уже было позднее, и звонить Морозовым Костя не решился. Они спустились в ресторан, поужинали и пошли спать. Костя выпил снотворное, но и это не помогло, он проворочался всю ночь, ненадолго впадая в краткое забытье, нервное напряжение не покидало его до самого утра, поэтому, когда на электронном табло высветилась цифра – шесть, Костя поднялся. Эдичка, впрочем, тоже, сказывалась разница во времени. Оператор заварил растворимый кофе, заботливо включенный в стоимость номера, а Костя нервно щелкал пультом, перепрыгивал с канала на канал, не зная, чем еще себя занять.
– Костя, ну хватит щелкать, остановись на чем-нибудь, – у Эдички зарябило в глазах.
– Выбери сам, – Костя кинул ему пульт и отправился в душ.
– Глаза красные, как у кролика, – рассматривая себя в большое зеркало, недовольно отметил Краснов и открыл холодную воду.
– Костя, звони, уже девять, – бросил через плечо Эдичка, не отрываясь от телевизора.
– А может, рано, суббота все-таки?
– Ну, рано – извинишься.
– Ты думаешь? – но он уже держал в руках трубку. – Убери звук, – Костя лихорадочно набрал долгожданный номер, гудок, второй. «Ну же».
– Эллоу.
– Good morning.
– Good morning.
– Can I tack to Maria?
– Who is asking?
– My name is Konstanten Krasnov. I am from Russia…
– Вы говорите по-русски?
– Да! – он обрадовался, его познания английского подходили к концу.
– Слушаю вас, – холодный женский голос не располагал к дружелюбной беседе.
– Я из России, журналист, мы снимаем передачу о встречах выпускников, – он торопливо излагал суть дела.
– Моя дочь никогда не была выпускницей русской школы, – Надежда Николаевна не лукавила.
– Да, но она ведь училась, – вступил в спор Костя. – И было бы интересно…
– Это совсем не интересно, – грубо оборвала его Надежда Николаевна. – Моя дочь пережила большую душевную трагедию, и я не позволю вам нарушить ее покой.
– Но, может быть, вы сможете дать нам интервью, – он искал любые способы попасть в дом.
– Ни я, ни моя дочь не намерены давать какие-либо комментарии, – безапелляционно заявила женщина. – И прошу вас больше сюда не звонить!
– Подождите! – но ему ответили короткие гудки. – Сука!!! – выругался Костя, с треском бросив трубку.
– Что? – Эдичка вопросительно кивнул.
– Ничего!
– Ну а что орешь?
– Значит, так! – Костя заметался по комнате. – Мы сейчас собираемся и едем к ним, адрес у меня есть, – он стал торопливо перелистывать записную книжку.
– Ну, а дальше что?
– Приедем, посмотрим! Если понадобится, я возьму этот дом штурмом!
– Это без меня.
– Что? – он непонимающе уставился на оператора.
– Мне проблемы с законом не нужны, – безразлично протянул Эдичка. – Это Америка, нарушение частной собственности, – он назидательно погрозил пальцем. – Домовладелец даже имеет право тебя убить, и ему ничего за это не будет.
– Ты совсем обалдел? Детективов начитался?
– Слушай, я оператор, мне разрешат снимать – я буду снимать, не разрешат – не буду. Ты лучше еще раз позвони, – уже более дружелюбно предложил он.
– Бесполезно, у нее голос, как у прокурора, выносящего смертный приговор, – Костя присел к Эдичке на кровать и заглянул в глаза. – Эдик, ну ты же профессионал! Это ведь сенсация!
– Сенсация будет в новостях, когда два русских придурка окажутся в американской тюрьме.
– Знаешь что, – Костя резко встал. – Я сейчас позвоню Петровичу и скажу, чтобы он прислал мне другого оператора! – совсем по-детски пригрозил он.
– Звони, звони, – Эдик равнодушно передернул плечами.
«Сволочь, скотина! Понимает, конечно, что никто никого не пришлет, вот и куражится», – Костя чуть не расплакался.
– Ну, Эдик!
– Нет! – отрезал тот. – И вообще, ты тут решай свои дела, а я пойду прогуляюсь.
– Нет! – злобно выкрикнул Краснов. – Ты будешь сидеть здесь! У тебя, между прочим, рабочий день.
– Щас! – Эдичка на прощание присел в реверансе и вышел из комнаты.
– Суки, все суки! – Костя в бессильной ярости упал на кровать и расплакался.
– Нет! Это никогда не закончится! – Надежда Николаевна выронила из рук трубку. – Господи! Бедная девочка! – ее губы затряслись, и она тяжело опустилась на стул.
– Надюша, что? Что случилось? – Алекс бросился к жене. – Кто звонил?
– Я этого не переживу, опять все по кругу! – она страдальчески закатила глаза. – Неужели прошлое будет преследовать нас всю жизнь?
– Да кто звонил?
– Алекс! Мы должны спасти ее, – она схватила мужа за руку. – Мы должны ее спрятать!
– Надюша, успокойся, – Алекс в растерянности смотрел на жену.
– Боже, ну за что?! – она вознесла руки к небу. – Что мы сделали, чем прогневали тебя? Если ты хочешь
