приготовленным, очищенным и охлажденным воздухом, крысы чувствовали себя настолько комфортно, что, расплодившись, стали серьезной проблемой для администрации. Следом за крысами в брошенных штольнях появлялись люди. Это были по большей части бывшие рабочие шахт, которые больше работать либо не хотели, либо не могли из-за увечий или преклонного возраста. Впрочем, последних было мало, редко кто из «оттаявших» доживал до старости, хотя находились и такие. Но большинство среди населения старых штолен составляли все же те, кто сбежал из рабочих казарм или был выкинут оттуда из-за увечья, потому что компании было гораздо выгоднее привозить свежее «мясо», чем оплачивать регенерацию старого. Здоровье во все времена было дорогим товаром. По существу, эти люди были теми же крысами и существовали скорее милостью компании, которая не обращала внимания на то, что из ее энергетических сетей по подпольным самодельным шунтам уходит некоторая часть энергии. Уж чего-чего, а энергии на Рудоное всегда было предостаточно. Зато у компании всегда был некий резерв рабочей силы. Так что если запаздывал очередной транспорт с «мороженым мясом» или на каком-то участке возникал прорыв, компания просто отправляла сотню надсмотрщиков в старые штольни, и спустя несколько часов требуемое количество рабочих рук уже приступало к работе.
Первая штольня называлась так потому, что именно с нее начинались «Копи Рудоноя». Когда-то в ней располагались все административные службы и даже квартиры управленцев, а энергостанция находилась там до сих пор. Так что эта штольня была построена не в пример прочнее других, и поэтому, хотя уже пустовали и Вторая, и Третья, и Четвертая штольни, большинство людей-крыс ютились именно в ней. И среди этих отщепенцев тоже существовало свое сословное деление. Около сотни человек составляли аристократию Первой штольни. Компания устроила в Пятой штольне развлекательный центр с казино и стриптиз-барами, и люди-крысы с наиболее любопытными уродствами демонстрировали там своего рода местную экзотику, придавая особую пикантность заведению, которое, кроме всего прочего, было единственным на всю обитаемую людьми часть Галактики центром развлечений, расположенным в подземной выработке на глубине почти полутора километров. Заправляла всем этим Белобрысая Грета, женщина с обезображенным лицом, о которой ходили слухи, будто когда-то она была секретаршей и любовницей главного администратора, а нынешний свой вид приняла, когда стала слишком давить на шефа. Так это было или не так – точно никто не знал, однако Белобрысая Грета цепко держала в своих пухлых руках все нити полуофициального нищенства, и без ее одобрения ни один из нищих не мог попасть за металлические двери тамбура, ведущего в Пятую штольню. Второе сословие составляли тоннельные воры, ведь, хотя компания закрывала глаза на то, что люди-крысы влезали в ее энергосети, все остальное им приходилось добывать самим. Компания бдительно охраняла свои запасы, а в этом мире человеку было просто не прожить без довольно большого набора относительно сложных приспособлений. Поэтому третьими от верха шли владельцы мастерских, ведь любое техническое устройство требовало подзарядки батарей, к тому же всякий механизм использовался здесь до тех пор, пока не разваливался окончательно. «Оттаявшие» в своем большинстве были представителями дна и в своих родных мирах, а все технические специалисты работали здесь по контракту. Так что людей, хоть немного разбиравшихся даже в простейших приборах, в Первой штольне можно было пересчитать по пальцам. И хотя основная часть мелких мастерских, как правило, выполняла только одну работу – заряжала севшие аккумуляторы, уже это было немало. Ибо тем главным, что превращало человека-крысу из отбросов Первой штольни в уважаемого хозяина мастерской, было наличие отводка от ближайшего энергокабеля. А людей, которые могли правильно подсоединить шунт, во всей Первой штольне было всего трое. И они брали за свои услуги столько, сколько составляла, по их мнению, «справедливая цена». Еще ниже на иерархической лестнице располагались владельцы каких-либо технических устройств, которые могли давать их напрокат, самыми же отверженными были те, что звались «свежее мясо», – новички, которые сбежали из рабочих казарм или от которых «Копи Рудоноя» отказались сами. Таких было большинство, ибо люди-крысы, в отличие от своих четвероногих и хвостатых тезок, редко выдерживали в Первой штольне больше двух-трех лет. Долгожителей было мало, и они были известны всей штольне. Так что хозяева Убогого были люди знаменитые, что, впрочем, никак не отражалось на их статусе и достатке.
Убогий получил работу в крошечной мастерской, принадлежавшей малоприятному субъекту по имени Крысиный Помет. Это было удивительно, но заморозка не только ничуть не повредила Убогому, но даже, похоже, пошла ему на пользу. На его руках каким-то странным образом наросло немного плоти, шрамы подзатянулись, и даже слабость накатывала не так часто, как раньше. И когда Убогий окончательно оправился после «оттаивания», как здесь называли посткриогенный синдром, оказалось, что он уже может довольно крепко держаться на ногах. Хотя выглядел он все еще довольно отталкивающе. В любом месте, кроме Первой штольни Рудоноя, Убогого вряд ли впустили бы даже в заднюю дверь мало-мальски приличного дома, но здесь, среди «оттаявших» самого низкого пошиба, его уродство было скорее нормой, чем исключением. Убогому казалось, что до сих пор он нигде и никогда не встречал такого количества изуродованных лиц, изувеченных или парализованных конечностей, беззубых ртов и лысых черепов. Так что здесь никому не было дела до того, как он выглядит. Поэтому, когда он, пройдя следом за Пристукнутым Питом, бойко постукивавшим своей клюкой из гнутого куска пластиковой трубки, между кучами битого камня, из-за неоднократных камнепадов завалившими нижний уровень Первой штольни, добрался до вывески из потрескавшегося пластика, на котором было грубо намалевано изображение дугового паяльника, то, несмотря на нескрываемый скептицизм хозяина, оказалось, что тут-то он и сможет показать, на что способен. Хозяин небрежно предложил Убогому «посмотреть» галогенный фонарь. Он взял фонарь, повертел его в руках и совсем уже было собрался положить на место, но тут в голове что-то засвербило. Убогий еще раз внимательно оглядел фонарь. Похоже, он когда-то имел дело с подобными штуками. И что- то подсказало ему, что попытка вспомнить это будет не совсем безнадежной. Убогий присел на корточки, отыскал среди мусора на полу расплющенный гвоздь и склонился над фонарем.
Он просидел над ним полтора часа. И когда владелец мастерской уже совсем было собрался дать ему от ворот поворот, фонарь наконец заработал. Сей факт поверг владельца мастерской в изумление, и Убогий был немедленно принят на работу.
Когда Убогий немного разобрался в принятой местными умельцами технологии ремонта и зарядки батарей, то, опираясь на непонятно откуда взявшуюся уверенность в том, что когда-то он был большим докой по этой части, попытался объяснить хозяину пагубность общепринятой практики. В мастерских Первой штольни следовали принципу: «Набивай под завязку», поэтому аккумуляторы обогревателей, переносных буров, пил, регенераторов, плиток, местных повторителей, ножей и фонарей после нескольких десятков перезарядок летели ко всем чертям. Убогий же откуда-то знал, что, если четко выдерживать оптимальный уровень наполнения, время работы на одной зарядке уменьшается всего на десять – двенадцать процентов, зато ресурс перезарядок возрастает больше чем на порядок. Но когда он сказал это хозяину, тот замахал руками:
– Если после нашей зарядки фонарь Хромого Паука или Стервы проработает хоть на сутки меньше, чем после зарядки в другой мастерской, они тут же устроят скандал и больше у меня не появятся.
Убогий сделал еще одну попытку:
– Да, но тогда они смогут пользоваться аккумулятором в десять – пятнадцать раз дольше, что с лихвой покроет расходы на лишнюю зарядку.
Хозяин покосился на него и недовольно буркнул:
– Ты вот что, «свежее мясо», клиентуру мне не отваживай. Хотят люди, чтобы я заряжал столько, значит, буду заряжать. А сколько протянет их машинка – это их проблемы.
Убогий пожал плечами и принялся за работу. В конце концов, это было и не его делом. Вскоре слава об умельце из дальней мастерской разнеслась по всей Первой штольне, и хозяин начал делать настойчивые предложения Гугнивому Марселю о продаже работника. И старик уже начал склоняться к этой мысли, когда Убогий, собравшись с духом, предложил ему открыть собственную мастерскую.
– Нам же не на что нанять мастера, чтобы сделал отводок.
Убогий, который за последнее время исполнился изрядной уверенности в себе, с усмешкой возразил:
– Ну, это не обязательно. Здесь полно мастерских, которые только и делают, что качают энергию с шунтов, зато таких, которые бы действительно умели чинить, практически нет. Так почему бы нам не заняться починкой.
Гугнивый Марсель недоуменно посмотрел на него и медленно, словно растолковывая что-то
