– Я же сказала тебе, что пойду с тобой, Трой-побратим…
Глава 4
Возмездие
Тупырь заступил на пост перед самым рассветом. Хрысь, которого он сменил на этом посту, недовольно заворчал, когда он пнул его в бок, но все-таки выбрался из-под стога сена, под которым сладко дрых всю свою смену. А чего было опасаться? Посты выставлены со стороны городских стен. Эти людишки – такой подлый народ, что вполне могут устроить вылазку, причем тогда, когда у порядочного орка как раз начинается самый сладкий сон. Но отсюда? Все города людишек в плотном кольце осады, и помощи им ждать абсолютно неоткуда. Конечно, можно допустить, что где-то по лесам скрывается некоторое количество людей, не успевших спрятаться за городскими стенами до того момента, как Великая орда железной рукой стиснула глотки всех людских поселений. Но они, скорее всего, сейчас в страхе прячутся по самым глубоким норам. Ибо нет на свете воина страшнее орка. Орки – это венец природы, орк – вершина труда богов, орк – настоящее совершенство, причем весь, от жирного брюха до необъятной задницы, от кривых зубов, так любящих постоянно жевать и хрустеть всякой дрянью, до кривоватых лап, твердо стоящих на этой самой благословенной из земель. Ибо разве может быть не благословенной та земля, на которой живут орки? И разве не в том состоит великое предназначение орков, чтобы сделать благословенными как можно больше земель, осенив их благодатью лапы орка-солдата…
Так что это жалкие людишки сейчас не спят, ибо знают, что стоит только кому-то из орков унюхать сладкий человеческий запах, как конец неминуем – тут же окажутся на вертеле. От таких мыслей Тупырь даже облизнулся. Запах людишек, сгрудившихся за каменной стеной своего города, доносился даже сюда. Но пока те еще трепыхались, пытаясь хоть как-то отдалить неизбежное. Но, как они ни трепыхаются, им ничего не удастся сделать. Ибо ничего на свете не может противостоять той силе, что пришла сюда, дабы раз и навсегда утвердить свое владычество на этих исконно орочьих землях… Ну а на сладкое… на сладкое будет много-много вкусного жаркого. Много-много… вкусного-вкусного… и это были последние мысли Тупыря, потому в следующее мгновение он завалился на спину с эльфийской стрелой в глазнице… Спустя пару мгновений из утреннего тумана появилось несколько тихо позвякивающих фигур. Первая остановилась и, вскинув ладонь, замерла.
– Вот, Темные боги, не разгляжу, – тихо ругнулся Трой, – а ну, Край, Бон Патрокл, приподнимите меня.
Оба вассала молча воткнули мечи в землю и, шагнув вперед, сцепили руки, сотворив для Троя импровизированный постамент. Трой вспрыгнул на него и, присмотревшись, удовлетворенно кивнул:
– Отлично, похоже, все меня видят.
Он сделал несколько жестов рукой, а затем вскинул обе руки над головой и замер. Несколько минут у стога ничего не двигалось. А затем Трой резко развел руки в стороны. В следующую секунду тихо захлопали тетивы эльфийских луков…
Первыми умерли часовые, выставленные с противоположной стороны лагеря. Среди них тоже оказалось не больно много любителей бдительно нести службу, так что большинство погибло, даже не успев проснуться. Затем бесшумные посланцы смерти пронзили дерюги палаточных полотнищ, безошибочно отыскав внутри бошки орочьих командиров. А потом начали собирать обильную жатву и среди остальных орков, вповалку дрыхнущих у потухших лагерных костров. Конечно, долго эта бесшумная смерть продолжаться не могла. Когда-то же и у смертоносных лучников должна подустать рука или заслезиться от напряжения глаз, и стрела, пущенная не слишком четко, могла вонзиться немного не туда, но пока орочья орда неумолимо таяла, еще не успев проснуться…
– О-а! – дикий крик огласил окрестности. – Хур-р-р…
– Агх!
– Ы-ы!
Все больше орков вскакивали на ноги, ошеломленно мотая головами. Большинство из них тут же валилось обратно с эльфийской стрелой с горле или черепе, но их вскакивало все больше и больше… больше и больше…
Трой хищно сощурился.
– Ну что ж, пошла потеха… – С этими словами он поднес к губам рог, и в то же мгновение окрестности Калнингхайма огласил звонкий и чистый звук. По этому сигналу эльфы прекратили стрельбу и быстро отбежали назад, а в следующую секунду земля вздрогнула от удара тысяч ног, одновременно сделавших первый шаг. Вперед двинулись латники…
Бойня у Калнингхайма завершилась через три часа после рассвета. Тяжелые латные колонны прошли сквозь очумело мечущихся орков, будто нож сквозь масло, так что, когда после боя Трой приказал пересчитать погибших, оказалось, что армия потеряла всего лишь двенадцать человек. А на земле осталось валяться почти одиннадцать тысяч орочьих трупов…
Олдермен Калнингхайма встретил Троя в воротах. На его глазах стояли слезы. Шагнув вперед, он рухнул на левое колено и прокричал срывающимся голосом:
– Да здравствует герцог Арвендейл!
Трой спрыгнул с коня, шагнул к нему и, обхватив его за плечи, поднял с колен.
– Мастер Титус, перестаньте, ну зачем же так… вы всегда были самым верным моим сторонником здесь, в Арвендейле, и я испытываю к вам самое искреннее уважение.
Мастер Титус поднялся, утирая слезы.
– Вы не понимаете, герцог, к нашим стенам еще никогда не подступало столько… так много этих тварей. А вас все не было и не было, не было и не было…
Трой понимающе кивнул и, притянув его к своей груди, обнял.
– Ну вот я пришел, мастер…
Вечером состоялся Большой военный совет. Надо было решать, что делать дальше.
О том, что армия все-таки пришла и Калнингхайм освобожден от осады, тут же сообщили по слуховым камням в Зимнюю сторожу и другие города, тем самым вызвав у них прилив надежды. Ибо на этот раз орда была действительно огромной. Даже Калнингхайм, дружина которого начитывала около ста тысяч человек, осадили одиннадцать тысяч орков, а Нильмогард и Хольмворт штурмовало по двадцать тысяч орков каждый. Поэтому на стенах стоял и стар и млад. Однако начать решили с более мелких поселений. Им ведь невозможно было сообщить, что армия герцога уже здесь и громит орков…
После того как закончился военный совет, Трой, проскользнув мимо принцессы, вспрыгнул на коня и помчался объезжать отряды. Он поболтал с Эриком, который до сих пор дулся на него за то, что Трой без него отправился в Проклятый лес, затем поторчал у костра Даргола, а потом отправился к гномам…
Спустя час Гмалин, окинув его хмурым взглядом, сердито произнес:
– А сдается мне, герцог, что вы трус!
Трой удивленно вскинулся.
– А тогда почему вы до сих пор здесь, а не с той, что ждет вас все это время?
Трой покраснел:
– И ничего я не трус, просто…
– А не надо мне ничего объяснять, – сурово произнес гном, – вон твой Ярый, скажи за него спасибо Дарголу, и вперед! Ей будешь объяснять.
Трой несколько мгновений сидел, стиснув кулаки и зубы, потом медленно поднялся и двинулся в сторону своего коня. Самое печальное, что гном был совершенно прав…
Лик… Лиддит ждала его в полной темноте. Когда он, стараясь не шуметь, на цыпочках вошел в горницу дома и, моля всех богов о том, чтобы явно измученная этим долгим днем принцесса уже заснула, стал протягивать руку к огниву, в горнице раздался ее голос:
– Не зажигай огня, Трой-побратим.
Трой замер, а затем медленно опустил руку.
– Сядь…
Он оглянулся. Слева от него в призрачном свете звезд маячила спинка стула. Трой опустился на стул.
– Я бы хотела узнать, чем я заслужила твой страх… – тихо произнесла она.
Трой сглотнул.
