собираюсь уходить со своего поста до тех пор, пока Господь дает мне силы оставаться на нем. До этого момента этот человек будет просто моим гостем. — Он несколько неловко развел руками. — Дело в том, что этот человек, этот воистину великий ученый сейчас подвергается преследованиям у себя дома, и я хотел бы предоставить ему убежище и создать условия для работы. К тому же я уверен, что вы не откажетесь поближе познакомиться с господином… Галилео Галилеем!
Я замер, ошарашенный прозвучавшим именем, но тут дверь кабинета внезапно распахнулась, и в проеме возникла голова Аникея.
— Государь! Беда!
— Что? — раздраженно развернулся я, не успев отойти от магии имени Галилео.
— Весть голубиная пришла. — Аникей вошел в кабинет и протянул мне узкую полоску голубиного письма. — Свеи войну учинили. Корелу, Ям и Копорье взяли. Ивангород в осаду сел. К Ладоге и Пскову двигаются…
2
Я сидел на коне и осматривал из-под ладони окрестности, внутренне продолжая кипеть от возмущения. Ну, Густав Адольф, ну, сука, ты у меня за это поплатишься! Ну чего тебе, уроду, не сиделось в своей Швеции? Тебя что — трогал кто? И так уже оттяпал от Польши всю Лифляндию с Курляндией. Чего тебе еще надо-то?
— Государь! — Ко мне рысью подлетел Мишка Скопин-Шуйский, на которого я возложил командование войском, двинувшимся навстречу шведам. Ну не мне же, в самом деле, ими командовать? Какой из меня генерал… — Татары Селим-хана свеев отыскали.
— Где?
— А эвон. — Мишка указал рукой. — Верст за двенадцать отсель. Много. Лагерем стоят.
— Король там?
— Не ясно пока. Но войско большое. Может, и там.
Я глубоко вздохнул и выпустил воздух. Между зубов. Нет, надо успокоиться. Нельзя так заводиться. А то в самый неподходящий момент поддамся эмоциям и точно как-нибудь напортачу. Скажем, влезу и примусь отдавать распоряжения…
К Ладоге мы успели. Густав II Адольф не учел скорости прохождения информации и сбора войск, увеличившейся вследствие создания сети голубиных почтовых станций. Так что Москву и ближайшие губернии удалось исполчить за полторы недели. Ну а Ладогу, к которой также вследствие быстрого получения известия о начале войны успело подойти подкрепление из Новгорода и окрестных земель, а ее воевода — возвести вокруг города дополнительные укрепления, взять с ходу, как те же Корелу и Копорье, шведам не удалось. Но в ее окрестностях они порезвились знатно… И не скажешь, что цивилизованные европейцы. Впрочем, чего это я… это только у наших западноподлежащих интеллигентов Европа, мол, всегда была, есть и будет светочем цивилизации и непременного соблюдения прав человека. А на самом деле они сейчас режут и грабят ничуть не меньше, чем те же крымчаки. Даже еще хлеще. Те просто полон имали да мошну набивали, вырезая народ лишь в рамках этой задачи, а эти уроды-протестанты ведут себя так, будто землю от недочеловеков-православных очищают. Давить, давить гадов! Уф, нет, надо успокоиться… Но перед глазами стояло грубое распятие из растущей во дворе березки и прибитой к ней жерди, на котором повисла уже немолодая русская баба. С распоротым животом. И ее годовалый ребятенок, насаженный на тот кол забора, от которого и была оторвана жердь. Я даже сначала поверить не мог, что оно вот так вот… думал, просто какой-то садист попался. Ну, мол, солдаты, ремесло такое, и времена ноне суровые — так что встречаются… А потом снова нечто подобное увидел. И еще… А уж затем мне отец Исидор все и разъяснил. Мол, для их богословов все, кто не их веры, вроде как и не люди вовсе. А грязь. Вот они, мол, землю от грязи и очищают. А я еще в подтверждение этому вдруг вспомнил рассказ того же Легионера. Ну мы как-то на охоте разговорились, отчего у вроде как отсталых и забитых русских все народы, что они под свою руку взяли, — на месте. Как по описи. Да еще и умножились числом… Нет, сейчас многие сокращаются, но опять же в соответствии с общероссийской тенденцией, вызванной массовым падением рождаемости. А так — жили себе и множились. А вот во вроде как куда более, как считается, цивилизованной и правовой Америке индейцев вытравили почти поголовно. И Легионер выдал. Оказывается, в начале колонизации Америки все конфессии столкнулись с необходимостью определиться по отношению к индейцам. В смысле — считать ли индейцев людьми. Так вот, испанцы, рассмотрев этот вопрос, пришли к выводу, что индейцы все-таки люди. Ну или как минимум могут ими стать, пройдя таинство крещения. А англичане решили, что нет. Индейцы не люди. И потому можно совершенно спокойно освобождать землю от этой «грязи» для расселения настоящих людей. Вот такая вот чисто протестантская этика… А с другой стороны — вполне себе правовой подход, коим лаймы всегда так гордятся. Есть решение, что индейцы — не люди, значит, какие вопросы-то? Права, гуманизм или хотя бы справедливость и милосердие — это ведь только по отношению к людям… А мы-то, идиоты, считаем, что расовую теорию в широкое, так сказать, обращение Гитлер ввел…
И я ведь, когда Легионер это все рассказывал, как-то к себе, ну и вообще к нам, русским, это и не отнес. Индейцы — это ведь где-то там, далеко, на другом континенте… А тут вот оно как оборачивается, значит. Ну что ж, с волками жить — по-волчьи как там оно будет? Так вот потом не забижайтесь…
— Что делать думаешь?
Мишка упрямо набычился.
— Лагерь ставить будем, укрепленный.
— А не навстречу свеям идти? Псков-то в осаде сидит. Отбивать надо.
— Нет. Они сами к нам придут. Им, чтобы Псков поимать, наше войско разгромить надобно. Иначе никакой осады у них не получится. Придется от Пскова уходить. Так что непременно на нас пойдут. А мы покамест приготовимся, позиции обустроим, пушки развернем.
Я согласно кивнул.
Основополагающей мыслью всей нашей новой полевой тактики было утверждение, что солдаты должны лить пот до боя, а не кровь во время. Вследствие чего она предусматривала максимально широкое использование полевой фортификации. Что, впрочем, было вполне в духе как современной, так и перспективной военной мысли. Вон во время Бородинской битвы наши так же еще и редуты, и флеши, и простые окопы использовали. Так что все в тему…
Войска начали разворачиваться прямо с марша. На вершине не слишком крутого холма споро застучали топоры. Там оборудовались артиллерийские позиции. Батареи двенадцатифунтовых орудий устраивались на древо-земляных бастионах, представляющих собой срубы, заполненные землей. Позиции гаубиц были в промежутках между этими бастионами. Общая глубина нашего боевого порядка не должна была превысить двухсот пятидесяти саженей, поэтому дальности стрельбы гаубиц хватало для того, чтобы накрыть подходившие шведские шеренги как раз где-то на дальности действительного огня из стрелкового оружия (правда, в обрез). А далее должны были работать пушки.
К вечеру на опушке леса были замечены разъезды шведских рейтаров, а рано утром татары Касимовского уездного главы Селим-хана принесли весть, что шведы снимаются с лагеря.
С оборудованием позиций было закончено часа за полтора до подхода шведов. После этого я велел пристрелять орудия. Что оказалось весьма полезным, ибо, как выяснилось, углы возвышения на двух гаубичных батареях были высчитаны неверно и при открытии огня они накрыли бы свои войска. Вот что значит отсутствие боевого опыта. На учениях-то все получалось отлично, а тут мандраж, а старшие командиры не проверили, ну и так далее по цепочке…
Шведы подошли к полудню. Наши войска к тому моменту уже были полностью развернуты. Основу позиции составляли пехотные полки нового строя и стрельцы, занимающие центр боевого порядка. Стрельцы занимали левую окраину центра, укрепив свою позицию гуляй-городом, полки нового строя были выстроены в две линии по пять полков в каждой, первая из которых была укреплена редутами. Еще два полка Мишка оставил в третьей линии, служившей резервом. А вся полоса перед редутами и гуляй-городом была засеяна рогатками. В промежутках между полковыми колоннами и баталиями стрелецких приказов
