тяжки…
Я тяжело задумалась, припоминая все свои прегрешения, начиная с тайком съеденной конфеты в четырехлетнем возрасте, и заканчивая переходом улицы в неположенном месте на красный свет светофора в зрелые годы. И гореть мне отныне мотыльком в Геенне Огненной! Да, это заслуженная кара! Если бы не гордыня, я бы сразу поняла, где нахожусь. В темноте пахло сыростью, не полностью сгоревшим газом и нежилым помещением. С разных сторон доносились до меня булькающие и журчащие звуки. Что-то гудело с трансформаторной монотонностью и дышало влажным паром.
— Так-так, Круг первый — некрещеные младенцы. Нет, не подходит. Не та возрастная категория… Круг второй — сладострастники. Ну, это они хватанули!.. Круг третий — чревоугодники. Уже ближе, но только по праздникам… Круг четвертый — скупцы и расточители. Это вряд ли… Круг пятый — гневные. Тоже не похоже… Круг шестой — еретики. Совсем не в ту сторону…
— Что ты там бормочешь? — поинтересовался хихикающий Голос.
— Не мешай, — отмахнулась я. — Вспоминаю классификацию Адовых кругов по Данте… Круг седьмой — тираны, убийцы, разбойники — в первом поясе, самоубийцы и моты — второй пояс, богохульники и содомиты — в третьем поясе. Фу, гадость какая!.. Круг восьмой — сводники и обольстители, льстецы и прорицатели, мздоимцы и лицемеры, воры и лукавые советчики, зачинщики раздора, поддельщики металлов, денег и слов… Ну, разве что поддельщиков слов нам можно инкриминировать, да и то с большим натягом… Круг девятый предатели родных, предатели родины и единомышленников, предатели друзей и сотрапезников, предатели благодетелей, и, наконец, предатели величества божеского и человеческого. Это отметаю категорически… Ерунда какая-то!.. Мы не проходим ни по одной статье! Нас некуда приткнуть! И куда подевался Харон? Лодку латает? Прохудилась что ли? Черти что! И у Люцифера в доме уже нет никакого порядка!.. И где врата Ада?! Только не говори мне, что их поставили на капитальный ремонт!
— Прекрати сейчас же! — всхлипнул Голос и опять закатился смехом.
Минут пять я слушала стоны, всхрапы, вой и истерический хохот. Печально было сознавать, что несчастная Любашина душа лишилась последнего разума. Видимо, страшные испытания выпали на ее долю в Преисподней. А может быть, мы с ней обе обезумели, и нас приняли в отряд молодых бесенят?! Ну, конечно, как еще объяснить отсутствие котлов, кипящей смолы и раскаленных сковородок! Раз мы не грешницы, значит, мы черти на стажировке.
— Ты не знаешь, — поинтересовалась я. — Почему, когда отрастают рога и хвост, то в голове стоит звон, во рту противный привкус, ломота в теле и очень хочется пить?
— Ой, не могу больше!.. — простонал Голос и перешел на изможденные хрипы.
— Ты можешь мне по-человечески объяснить, — обиделась я. — Как мы сюда попали, куда подевались все черти, почему мы тут сидим в одиночестве и где мой трезубец?
— Отвечаю по порядку, — взял себя в руки веселый Голос. — Тебя сюда принес на плече какой-то бугай и сбросил на пол, как мешок с картошкой. Чем-то они тебя усыпили… Лично мы с Виктором приехали в загородный дом Куприяна по собственной воле. Тут-то нас и ждали! Мешок на голову, руки за спину и сюда, в подвал… Все черти наверху… А в одиночестве сидим, потому что Виктора в другую сторону поволокли и куда его кинули, мне не ведомо, тут Голос шмыгнул носом и трубно высморкался. — Насчет трезубца ничего сказать не могу. Но, когда тебя сюда притащили, никакой вилки при тебе, точно, не было.
— А-а! — озарило меня. — Так мы живы?!
Я несмело пошарила рукой и удостоверилась, что дубленка с моим телом внутри — на месте. Рога на макушке и хвост в положенном месте — не прощупывались. Попутно выяснилось, что лежу я на бетонном полу, а под головой у меня что-то мягкое, похожее на Любашину куртку. Прилив храбрости позволил мне приоткрыть глаз и оглядеться.
Мы находились внутри полутемного бетонного куба. Под потолком имелось вентиляционное отверстие, забранное решеткой, через него в темницу проникал электрический свет. Любашина душа, облаченная в телесную оболочку, обнаружилась рядом. Она сидела на деревянном ящике из-под стеклотары. Нас окружали водонагревательные аппараты и цистерны, а вдоль бетонных стен тянулись трубы разнообразного калибра. Местом нашего заточения оказалась бойлерная. С каждым разом тюремные условия становились все более гуманными и комфортабельными. Мне было тепло и запахи не вызывали реакцию отторжения. Если так пойдет и дальше, то, в конце концов, мы сможем рассчитывать на башню слоновой кости.
— Так мы опять в плену?! — обрадовалась я. — Вот счастье! И давно мы здесь?
— По мне, так сто лет, — разом погрустнела моя подруга. — А главное, неизвестно, чего хотят похитители. И сумку у меня конфисковали вместе с мобильником… Прошлый раз в Малаховке не в пример лучше было. Я уже прикидывала, выпиливать здесь нечего — дверь железная, и подкоп не получится — кругом бетон. Необходим принципиально новый подход к решению проблемы. Что будем делать?
— Песни петь, — буркнула я, понимая, что теперь мы попали к серьезным людям.
Любаша поняла меня буквально и затянула во всю мощь своих легких: «Степь да степь кругом, путь далек лежит, в том краю глухом умирал ямщик». Получалось красиво. Ее голос отражался от бетонных стен, резонировал от труб и приобретал мягкие полутона. Я подхватила слова, но, лежа, петь было неудобно. Пришлось сесть. В голове все еще гудел набат, и чувствовалась сухость во рту, однако, тошнота прекратилась. Песню мы закончили профессиональным дуэтом. Еще несколько репетиций, и мы смело можем давать концерты на тюремных подмостках.
Я немного приободрилась и грянула «Ах вы сени, мои сени». Любаша плавно влилась в мелодию. Наши голоса звучали на редкость слаженно и выразительно. Танцевальный ритм плясовой управлял нашими плечами, руками и коленями. Мы так воодушевились, что вскочили на ноги и принялись выделывать коленца. Любаша скользила павой вокруг меня в русском народном стиле, а я пошла вприсядку.
Дальше логично вытекала песня «Эх, полным полна моя коробушка, есть в ней ситец и парча». Любаша подхватила меня под руку, и мы закружились с ней в лихой пляске. Стало жарко, и я сбросила дубленку. Потом вспомнила, что в кармане джинсов имелся чистый носовой платок. Я выхватила его, закрутила над головой и засвистала казачьим свистом. Мы так увлеклись, что не сразу обратили внимание на то, что дверь подвала открыта, и двое бандитов с изумлением взирают на нашу кадриль.
— Мужики! — весело позвала Любаша. — Айда с нами танцевать!
Те посовещались вполголоса и вежливо отказались. Дверь закрылась, в замке повернулся ключ. Мы с Любашей пожали плечами, мол, «Не больно-то и хотелось!», и слаженно затянули «Виновата ли я», притоптывая в такт ногами, как девочки из подтанцовки. Под моей кроссовкой что-то хрустнуло.
Я собрала с бетонного пола осколки и с ужасом поняла, что раздавила бабочку-бипер. Господи, я совсем забыла, что сунула ее в карман джинсов, когда выпроваживала из квартиры товарища из органов. Что я наделала?! Бипер выпал из кармана, в тот момент, когда я доставала платок. Теперь Николай Михайлович не сможет определить наше местоположение в любой точке земного шара, не явится, как долгожданный сюрприз, и не возьмет ситуацию в свои ведомственные руки! Я совсем расстроилась, а Любаша гладила меня по голове и приговаривала:
— Ерунда, не переживай, отобьемся…
Однако ее оптимизма хватило ненадолго, и она разревелась вместе со мной в знак солидарности. Пореветь всласть нам не дали. Дверь подвала вновь отворилась, и один из сторожей пригласил:
— Эй, плясуньи, на выход!
Мы подхватили свои вещички и заторопились наверх, к свету, надеясь на все лучшее, что есть в людях. И совершенно напрасно… Как оказалось впоследствии, время, проведенное в подвале, было самым веселым и беспечным.
Наверху нас ожидала первая неприятность. Охранники, видимо, опасаясь нападения со стороны двух хрупких девушек, сковали наши руки наручниками за спиной. Ясное дело, у меня тут же зачесался нос, и я никак не могла так извернуться, чтобы справиться с этим неудобством. Все мое внимание было поглощено сложными эквилибрами плечевого сустава и шейных позвонков, поэтому маршрут нашего продвижения по замку покойного Куприяна не отложился в моей памяти. Когда мне, наконец, удалось почесать нос о Любашино плечо, мы уже стояли посреди тропического леса.
Клянусь своим красным дипломом технолога-хлебопека, это были настоящие джунгли! Пальмы, древовидные папоротники, лианы и какие-то другие растения с огромными мясистыми листьями окружали нас со всех сторон. Маленькие лампочки, прятавшиеся светлячками среди буйной растительности, мягко подсвечивали зеленый шатер. Бархатные тени сплелись в причудливых узорах, пряча сказочных существ от
