Андрей Архипов
Поветлужье
Глава 1
Пропажа
Вовка медленно приоткрыл глаза, выплюнул горький стебелек травы, уже набивший оскомину, и приподнялся на локте. Тень от полупрозрачного облака сбежала с лица, и яркие лучи заставили его опять зажмуриться – солнце было почти в зените и пекло, несмотря на еще не наступившее лето, немилосердно. Картинка окружающего пейзажа отпечаталась на закрытых веках яркими зелеными пятнами – первое разнотравье луга за небольшой извилистой речкой и сосновый бор за ним, взбирающийся на пологий холм у горизонта неровными, рваными уступами.
«И сколько можно тут сидеть? – Долгое ожидание отца все-таки выплеснулось наружу мысленным ворчанием. – Задержится на часик, называется. Я уже давно прибежал бы на место. А если рвану сейчас, то можем разминуться… Интересно, Тимка еще плутает или уже дрыхнет по дороге домой? Может быть, не успевал засветло и переночевал где-нибудь на озере, в наспех сооруженном шалаше? Нет… тогда бы он уже явился в деревню. Разве что дядя Коля его перехватил по дороге и выдрал так, что Тимка не смог дальше идти… Эх, лучше бы так и было».
Вовкин дружок пропал вчера, отправившись рыбалить утром на дальнее озеро, благо в школу бегать уже не надо было. Точнее, его пропажа обнаружилась вечером, когда после заката солнца Тимка не пришел с рыбалки, а Николай Степанович прибежал к ним домой выспрашивать про замыслы своего отпрыска. Вопросы в основном были о том, что сынок говорил, куда собирался пойти и когда обещал вернуться. Ответы были даны незамедлительно, с честными глазами и заскребшей где-то в дальнем уголке совестью. Якобы пойти тот собирался на дальнее озеро – благо недалеко, километров семь, за сосняком, а вернуться обещался вечером, с уловом.
На самом деле Тимка подбивал Вовку, кроме рыбалки, смотаться еще в сторону дальней лесной поляны с двумя дубами на ней. Очень старыми, поросшими покрывалом светло-зеленого лишайника от корней до начала веток деревьями. Толщины они были невероятной – такие гиганты даже несколько человек не могли обхватить зараз. Если сильно вытягивать ногу, то требовалось двенадцать ребячьих шагов, чтобы обойти вокруг каждого великана, а уж такого красивого мха на других деревьях Вовка никогда не видел. Стояли лесные красавцы на опушке леса, за многие годы разогнав всю древесную мелочь в стороны от себя. Рядом с ними бил родник, крутым зигзагом сворачивая от поляны к одной из многих лесных речушек. Вода была очень холодная, а ветки деревьев так густо закрывали пространство над источником, что там спокойно можно было переждать дождь. Поэтому местные любители охоты, изредка забредавшие в лесную глухомань, сворачивали именно сюда. Самим дубам, наверное, было более тысячи лет – по крайней мере, так болтали старики на завалинках. Как-то раз в деревню приезжали даже какие-то ученые. Якобы чтобы измерить возраст великанов и взять под охрану. «С ружжом кого-нить поставят», – чесали языком местные бабоньки, однако проводить их на место никто не взялся, а сунувшийся длинным языком в разговор Вовка, пытавшийся рассказать, что он был там целых два раза, получил легонько по губам. Потом уж ему отец объяснил, что никто из местного люда не хочет устраивать в окрестностях экскурсионную тропу. Места здесь тихие и спокойные. Лишних людей, туристов и другого такого добра тут даром не нать. А излишне любознательным приезжим объясняли, что леса здесь обыкновенные, в основном смешанные. Частенько встречаются, конечно, сосновые боры и дубовые рощицы, но чтобы деревья по нескольку метров в обхвате – это явно досужие сплетни. Так и отваживали редких любопытствующих.
А для мальчишек на этой лесной поляне самым захватывающим были не огромные дубы и не чистейший родник с холоднющей вкусной водой. Хотя, чего греха таить, полазить по веткам толщиной в обхват, а то и полежать на них было одно удовольствие. Можно еще представить себя этаким Соколиным Глазом и высматривать что-нибудь с верхушки дерева, оглядывая расстилающийся вокруг нехоженый лес, благо обитаемые места при этом были прикрыты на юге холмами и ничуть не резали глаз рукотворными сооружениями. Мальчишек манила противоположная сторона – чуть дальше в лесу расстилалась небольшая россыпь болот, и там можно было пострелять уток, если выпросить на минутку ружье у надзирающих взрослых. Пусть даже дичи на болоте было совсем немного, иначе бы охотники протоптали более широкие дорожки через лес, возможность стрельнуть лишний раз из настоящего ружья… Вот это был искус так искус.
Поэтому в том, что Тимка намылился посетить эти места, ничего странного не было. Однако то, что он не вернулся к десяти часам вечера, заставило Вовку от своего вранья испытать некоторые угрызения, а еще через час его совесть и вовсе перешла от царапанья к покусыванию. Можно было, конечно, воспользоваться поговоркой отца, который иногда после ссор с Вовкиной матерью приговаривал, что «своей совести надо выбить зубы, тогда она будет тебя облизывать всю оставшуюся жизнь». Сам он, правда, при этом всякий раз шел на примирение первым, однако такая позиция в итоге не помогла, так что дело закончилось семейным разладом и разводом. Еще с малых лет Вовка поговорку запомнил и теперь пытался крепиться в соответствии с нею, не выдавая конечной цели Тимкиного путешествия. Собственно, Вовка и приехал к отцу на летние каникулы из города, где жил теперь с матерью и отчимом, ради таких вот походов. Они были огромной отдушиной в его обыденной и пыльной городской жизни, тем более что в этих местах он родился и жил до девяти лет, так что уже не представлял себе отдыха без леса и рыбалки. И вот на тебе, такое из себя начало лета! Причем он собирался идти с Тимкой вместе, но отец перед этим как раз попросил его помочь по хозяйству, так что Вовке пришлось остаться, смолчав о своем желании. Если бы взрослые узнали, что они собрались на поляну… О-о-о, тут был бы весьма вероятен исход с многочисленными телесными повреждениями где-то в районе чуть пониже спины.
Проблема была в том, что стояли великаны в глубине таежного леса – взрослые, собственно, и называли его тайгой, хотя в разговоре и путались. Мол, «не в тайге живем, а в людях, а настоящая-то где- то в Сибири находится». Однако местный лес ничем от нее не отличался, и что ни лето – в близлежащих селах снаряжались экспедиции за плутающими приезжими грибниками. Да что там говорить про городских, если местные тоже терялись и не всегда такие поиски заканчивались успехом. Даже здешний егерь Иван Михалыч, исходивший все тропки в округе и районе не так уж и далекого отсюда заповедника, признавался, что иногда застывает в ступоре, потому как ему кажется, что попал совершенно в незнакомую местность.
При пасмурной погоде и в густой чащобе, где мох на деревьях растет чуть ли не со всех сторон, а компаса при себе нет, – поди определись, куда идти. А пару дней погуляешь, переночуешь на холодной земле в лесу, закусив сырыми грибами, – и все, сломается иной человек: кажется ему, что ни сам не выйдет, ни его не найдут. Поэтому парни всегда помнили строгий наказ – в тайгу без взрослых ни шагу! Помнить-то помнили, но искус брал свое и по краешку таежной чащи к дубам смельчаки все-таки заглядывали.
«Вот и дозаглядывались», – подумал Вовка к одиннадцати часам вечера, вздрогнув от скрипа вылезшей из гнезда старых ходиков кукушки. И отправился сечь повинную голову – к отцу, который в свою очередь повез его к дому Тимки, без слов усадив на старенький мотоцикл «Урал». Однако дом друга оказался пустым, даже щеколда на входе была откинута и дверная створка сиротливо хлопала о порог, влекомая ночным сквозняком. Видимо, Николай Степанович укатил в соседнюю деревеньку из пяти неказистых изб, мирно заканчивающую бренное существование на этом свете без связи и электричества, – для того чтобы проверить наличие своего оторвы у своей же тещи. Поэтому Вовка был препровожден обратно домой и силой уложен спать, а всю информацию (и пару подзатыльников) о поисках получил уже рано утром от хмурого отца, который забежал позавтракать. Ближний лесной массив они со Степанычем прочесали ночью, глуша двигатель на лесных дорогах и вслушиваясь в свои одинокие замирающие крики посреди темного леса. Но дальше в тайгу не сунулись, да и добром бы это не кончилось. С утра же на ноги были подняты остальные соседи, и те из них, кто смог отложить свои дела, ринулись в лес, поделив районы поиска на квадраты между собой. Вовкин же батя сказал, что вернется часам к одиннадцати за обедом для всех принимающих участие в поисках. Правда, оговорил, что может и задержаться на часок. Вовку же оставил кашеварить, отдав наказ ждать его у моста через речку. Вот Вовка и ждал. Уже часа два.
Хорошо еще, что соседка осталась командовать небольшим отцовым фермерским хозяйством. Она-то уж знает, что и где лежит, а также к кому обращаться, если со скотиной случится беда. Хотя, собственно, к кому еще обращаться, кроме отца? Он единственный ветеринар в округе. Был. До распада колхоза. Дальше, как рассказывала та же соседка, все, что могли, поделили – благо народу было немного, – а остальное
