аут.
А вот надолго ли?
И на следующий день мы на рассвете уже выступили в путь, хотя уговаривать меня чуток обождать после неудачи Дубца и остальных гвардейцев пришли Чекан с Подлесовым.
Под конец они, как последнее средство, науськали на меня Любаву. Думали, разнежусь.
Но не тут-то было. Я оставался непреклонным, норовя выжать из предоставленной мне паузы максимум возможного.
Так и не совладав с моей упертостью – правильно говорил дядя Костя, что упрямство наша фамильная черта, – народ послушно двинулся дальше на север.
Шли мы, соблюдая все меры предосторожности, то есть с выставлением передовых дозоров, плюс по десятку в стороны, а сзади еще один десяток – я вновь пытался подстраховаться насколько это возможно, опасаясь очередного внезапного прыжка Тома.
Но один монотонный день неспешно сменял другой, а мир, в точности уподобясь старому опытному коту, не торопился с новой атакой, по всей видимости выбирая момент поудобнее.
Кстати, вообще-то мой очередной прогноз сбылся полностью. Помнится, я говорил о том, что в следующий раз нападающих на меня изрядно прибавится, и все так и случилось. Полторы сотни шляхтичей – это сила. Получалось, действуя в прежней геометрической прогрессии, теперь предстояла драка с полутысячей, не меньше, вот только когда?
К тому времени, когда мы добрались до Волги, я уже весь извелся, не понимая, почему так сильно затянулась пауза. Ей-богу, на душе было бы куда легче, налети на нас какая-нибудь разбойничья ватага. Впрочем, полтысячи разбойников в одной шайке – это навряд ли. Тогда кто и… откуда?
Добравшись до реки, я объявил, что дальше поеду один.
Чекан начал было возмущаться, не соглашаясь и ссылаясь на распоряжение государя, но я заявил, что плохо себя чувствую, а останавливаться не собираюсь, потому далее поплыву рекой. Струг же, который к этому времени пригнали оставленные в Москве гвардейцы и бродячие спецназовцы, такого количества стрельцов нипочем не вместит, ибо и без того получается изрядный перебор, и я не знаю, как мы все в нем поместимся.
А коль Чекан упрямо хочет выполнить наказ Дмитрия Иоанновича, то нет проблем – пусть прикупает где-нибудь еще несколько стругов и катит следом, только ждать его я не могу, ибо тороплюсь.
Дебаты шли весь вечер. Обе стороны настаивали каждая на своем и уступать не собирались, зато, когда настало утро, я сразу понял, что расставаться со стрельцами мне рановато – накаркал на свою шею.
На сей раз по реке, как я определил, плыл в нашу сторону уж точно не купеческий караван. Стругов было всего пять штук, но все здоровые, вмещающие аж по сорок человек – по десятку весел с каждой стороны и у каждого сидели сменные гребцы, фигурки которых я разглядел в подзорную трубу.
А еще хуже было то, что шли они неспешно, будто высматривая кого-то, причем именно на нашем берегу. А кого можно разыскивать, да еще целыми двумя сотнями? Правильно, бедного мышонка Джерри.
Гадать, кого неутомимый Том на сей раз прислал по мою душу, было некогда – предстояло занять оборону. Лучше всего было бы вообще замаскироваться, чтоб те проплыли мимо, но увы – наш струг стоял на берегу, и едва плывущие его заметили, как тут же ускорили ход, направляясь к нему.
Глава 34
Ольховка
Пока Чекан и Подлесов спешно отдавали распоряжения, расставляя стрельцов, – по счастью, правый берег Волги был довольно-таки крут и для достойной встречи атакующих места лучше не придумаешь, – я быстренько распорядился своими гвардейцами.
Первым делом я сразу отрядил четырех человек к возку с приказом отвезти Любаву в ближайшую деревню, которую мы миновали накануне, и ждать там день, после чего прислать сюда под видом монаха одного человека на разведку, и если все худо, то… ехать дальше в Кострому.
Инструктаж остальных тоже занял достаточное количество времени – народ явно не понимал всей серьезности ситуации.
Я говорил, а сам все прикидывал, с какого боку неугомонный Том на сей раз подобрался ко мне. По идее, лучше всего, если бы это оказались боярские ратные холопы, но зловредный котяра старается не повторяться, так что это вполне могут быть и… царские стрельцы.
Тогда совсем плохо, поскольку в этом случае на Чекана и Подлесова рассчитывать можно было бы только наполовину, так сказать, с оглядкой – при всей симпатии ко мне они ни за что не пойдут против воли Дмитрия.
Но…
– Не пойму я что-то, – подошел ко мне Чекан, уже управившийся со своими людьми. – Вроде одежа на них одинаковая, а на стрелецкую не похожа. Больше на ту, коя на твоих, смахивает.
– Какая разница, – вздохнул я, но тут же встрепенулся и оглянулся на Дубца, который, понимающе кивнув, полетел на край обрыва, откуда вскоре раздался его ликующий крик:
– Наши-и!
Оказывается, Зомме, как и подобает исполнительному служаке, первым делом по прибытии в Кострому, едва только разместил привезенное, принялся выполнять мой приказ, снарядив аж десять стругов, которые отправил по Волге встречать меня и престолоблюстителя.
Причем действовал он именно как я ему и говорил, то есть половину направил вниз, в сторону Нижнего Новгорода, с задачей дойти до Мурома, а то и до устья Москвы-реки, но не появляясь в Коломне, а вторую половину вверх, в сторону Твери.
На каждом струге – тут я подсчитал верно – по сорок воинов. Итого двести. Получается, что нам теперь даже в отсутствие стрелецких сотен Чекана и Подлесова сам черт не брат.
Кстати, по пути, только гораздо раньше, они уже успели встретить одну из боярских ватаг – людей Мстиславского, которые тоже разыскивали князя Мак-Альпина.
Хладнокровный Микита Голован, осуществлявший общее руководство, и тут поступил рассудительно, не став возражать, чтоб те произвели досмотр стругов. Раз князя на борту нет, так чего противиться – пусть убедятся в том сами. Зато после спокойного, дружелюбного разговора успел выяснить все, что ему требовалось.
Те, правда, какое-то время пытались следовать за ними по пятам, но в полночь струги тихо снялись со стоянки, которую Микита предусмотрительно организовал на противоположном берегу Волги, и всю ночь гнали дальше вверх по течению, благо, что тут оно не сильное – слишком широка матушка-река.
Однако он дошел аж до устья Ламы, а меня на реке так и не отыскал, поэтому, решив, что каким-то образом разминулся, рванул обратно, но и в Костроме его ждало неутешительное известие. Пришлось вновь плыть по Волге, но уже более тщательно осматривая берег.
С учетом их появления планы можно и нужно было поменять.
Нет, конечная цель оставалась прежней – Кострома через Ольховку, но тащить туда за собой весь народ ни к чему. Более того, чтобы царевич, испугавшись за меня, не наделал глупостей, предстояло один струг с моим коротеньким письмецом отправить сразу к нему, а остальные…
Однако первым делом я отправил стрельцов обратно, хотя и не всех. На сей раз запросились ко мне аж семнадцать человек – едва ли не каждый десятый. Подавляющее большинство как на подбор молодые парни, преимущественно из новиков, то есть первого года службы, да к ним еще четыре десятника – Щур со Снегирем и два помоложе, Вихорь и Вьюнок.
О процедуре переоформления я понятия не имел, но Чекан, когда я к нему обратился с этим вопросом, лишь махнул рукой:
– Пущай едут, а там в Москве я сам в Стрелецкий приказ загляну да обскажу все как есть. Тока ты грамотку боярину Басманову отпиши.
При упоминании о Петре Федоровиче о дальнейшем говорить было ни к чему. Действительно, с таким главой Стрелецкого приказа опасаться очередного навета на меня глупо.
– А ты бы, Щур, призадумался, – попрекнул Чекан десятника. – Чай, не из сопливых, как мальцы енти. – И ехидно добавил: – Нешто не слыхал, что людишки Федора Константиныча про ратную учебу сказывали?
