Василий почувствовал, что щеки его похолодели. Значит, она добилась-таки своего, бегая в этих полупрозрачных тряпках перед мужчинами, которые принадлежат к национальности, известной своим буйным темпераментом! Похоже, этот индус, красивый, как бог, даже на самый неприязненный мужской взгляд, пленился светлоокою мэм-сагиб и возомнил себя ее рыцарем.
«Ишь, раскатал губу!» – люто подумал Василий, однако тут же тихо выругался сквозь зубы: можно сколько угодно надуваться, можно вовсе лопнуть, как пузырь, однако никуда не денешься от того, что этот рыцарь не тискал даму своего сердца в ночном саду, а спас, да, спас ее, и не от какого-нибудь глупого шипучего дракона, а от смертоубийственной змеи. И если он желает спасти красавицу иностранку еще раз, почему не воспользоваться случаем? Надо оказать услугу и другу Реджинальду, и земляку Бушуеву – тем паче что земляк все же отец Вари.
Но нельзя так сразу показать, что готов отдать командование первому встречному вольноопределяющемуся. Поэтому Василий принял самый небрежный вид… Помнится, когда он стрелялся с поручиком Сташевским и промазал, потому что пистолет был не пристрелян, а выстрел принадлежал его противнику, а расстояние – тридцать шагов, ему ничего не оставалось, как вот так же скрещивать на груди руки и задирать нос. Сташевский, понятно, тоже промазал – да чего от него ждать, от шляхтича-щелкопера! Но зато уже через месяц Василий числился первым стрелком в корпусе. Ничего, он еще возьмет верх и над этим красавчиком! Пока же пришлось небрежно проронить:
– Я должен поговорить со своими… спутниками.
Он нарочно точно так же едва заметно запнулся, и по искре, промелькнувшей в матово-черных глазах, мог судить, что эта тонкость была оценена, однако голос индуса звучал почти равнодушно:
– Ты можешь поговорить с кем угодно. Однако если вы все-таки решитесь остаться в живых, будьте готовы, услышав троекратный крик павлина, выбраться наружу из-под задней стенки шатра. Я останусь ждать и помогу вам скрыться. Помни: по крику павлина. И не ждите, пока закричит сова, вестница Кали, потому что это будет последнее, что вы услышите в жизни.
Василий вернулся в шатер с видом праздного гуляки, радуясь, что погонщики не попались ему на глаза. Вошел – и наткнулся на встревоженные глаза Вари. При виде его они вспыхнули такой радостью, так взволнованно повлажнели, что Василий почувствовал себя совершенно обезоруженным и на ее прямой вопрос:
– Что-то случилось? – ответил так же прямо:
– Да.
Ни о чем больше не спрашивая, Варя растолкала отца. Реджинальд сам проснулся, разбуженный поднявшейся суетой. И только когда эти двое были готовы слушать, она обернулась к Василию, кивком дав понять, чтобы рассказывал.
Он даже головой качнул: вот это девка! Лихая девка! Девяносто девять женщин из ста прежде всего вытрясли бы из него все, что он узнал, потом принялись бы охать, восклицать, плакать, и, пока Василий, Бушуев и Реджинальд смогли бы утереть эти слезы и обсудить создавшееся положение, пожалуй, прокричала бы целая стая сов, а потом и сама Кали, одетая в шкуры пантеры, в ожерелье из пятидесяти черепов, с четырьмя руками, в одной из которой кхадху – нож для жертвоприношений, в другой чаша из черепа, в третьей отрубленная человеческая голова, в четвертой змея, знак неумолимой смерти, – сама черная Кали вошла бы в шатер, и кровь многочисленных жертв капала бы с ее языка! А Варенька не тратит времени зря, понимает, что обстановка боевая.
Василий по ее примеру тоже не стал ходить вокруг да около, а прямо спросил:
– Кто-нибудь из вас слыхал о тхагах?
Бушуев пожал плечами, покачал головой. Реджинальд нахмурился, как бы пытаясь вспомнить:
– Да, я, помнится, что-то слышал… Если не ошибаюсь, эта каста в штыки встречает все прогрессивные нововведения Ост-Индской компании, и среди этих людей у нас пока нет своих сторонников.
Кто про что, а курица про просо, с тоской подумал Василий. Правильнее будет сказать, что тхаги встречают «все прогрессивные нововведения» не в штыки, а в румали – если бы еще знать, что это такое.
– Зато в рядах тхагов множество сторонников Кали, и несть числа жертвам, которые они принесли на ее мраморный алтарь! – зябко вздрогнув, промолвила Варя. – Лесные разбойники – просто невинные младенцы по сравнению с ними, ведь тхагери – обычай убийства – единственная мораль, которую они исповедуют. Это не каста – это религиозная секта. Тхагами могут стать разбойники и убийцы всех наций, даже говорят, будто среди них бывали португальцы, французы и…
– Лягушатники? Ничуть не удивляюсь! – фыркнул Реджинальд – и подавился, когда Варя продолжила:
– …и англичане. Это были чиновники Oст-Индской компании, подкупленные тхагами. Ведь те охотятся за купцами и путешественниками, отнимают у них все деньги, все товары, все имущество, часть жертвуют в святилище Кали, а часть делят между собой. Но вовсе не жажда наживы ведет их к новым убийствам. Oни считают себя обязанными убивать ради усмирения гнева Баваны-Кали, богини зла и смерти. Тхаги убивают ударом кинжала в голову или бросают свои жертвы, одурманенные хуккой с «колючим яблоком», ядовитейшим растением, в наскоро вырытые ямы или колодцы. Но больше всего тхагов-душителей, и их излюбленное, непобедимое оружие – священный платок.
– Так вот что такое румаль! – догадался Василий, отбрасывая подушки, которыми прикрыл белые фигурки, показавшиеся ему такими омерзительными. Tеперь-то он знал, что это была попытка предупредить об опасности.
– О боже! – Вареньку тоже передернуло от отвращения. – Да, я слышала, что тхаги любят запечатлевать свои деяния. Откуда это здесь?
– Какая гадость, прости господи! – сказал Бушуев, беря алебастрового душителя за голову и отламывая ее с такой легкостью, словно у него в руках оказался леденцовый петушок. – Ах… вот беда! Ну каков урон! – приговаривал он, проворно обезглавливая одного убийцу за другим. – А мы вас так, вот этак и вот так! Не пугайся, Варюшенька, ужо не дам тебя в обиду этим куклам! А ты про душителей-то сих богомерзких откуда прознала?
– Мне… мне рассказывал магараджа Такура, – с дрожью в голосе промолвила Варя, не отрывая взгляда от изувеченных статуэток. – Он говорил, что тхаги очень коварны и ловким обманом втираются в доверие к путешественникам. Hапример, советуют, чтобы они ни в коем случае не останавливались на каком-то постоялом дворе (мол, хозяин его подозревается в сочувствии к тхагам), а заночевали бы на поляне, у
