свои три копейки Минька. – Я хоть и атеист, но как психологу не меньше пятерки ему поставил бы.
– Вот и ответ, – пожал плечами Константин. – Будет заведовать идеологией, сеять разумное, доброе, вечное.
– И опиум для народа, – вставил Славка, лукаво поглядывая на Миньку.
– Мы ему и без опиума такую кучу дел найдем, что только держись, – беззаботно махнул рукой Костя. – Одно только народное образование поднять – уже задача на долгие годы. Наверное, сам уже успел убедиться? – обратился он к священнику.
Тот согласно кивнул и как-то неуверенно протянул:
– Вот только... – и вновь замолчал.
– Что именно? – Константин видел, всеми фибрами души чувствовал, что самого старшего из всех присутствующих, следовательно, самого умудренного житейским опытом, терзают какие-то мучительные вопросы, и ему очень хотелось, чтобы они были заданы во всеуслышание, пока здесь присутствовали все четверо. – Ты не стесняйся, говори. Считай, что здесь тайная вечеря. Правда, апостолов маловато, зато Иуды нет.
– Позже, – уклонился от ответа Николай и, смущенно улыбаясь, неопределенно повертел здоровенной мужицкой пятерней в заскорузлых мозолях. – После сообщения вашего, уважаемый Константин, такая каша в голове образовалась, что до конца не соображу никак. Вопросы-то есть, вертятся на уме, и много их, но вот в слова покамест не обернулись.
– Ну и ладно, – примирительно улыбнулся Костя. – После задашь. Когда обернутся. Вместе и подумаем. Гуртом оно всегда веселее.
– Веселее, это да, оно, конечно.
– Только вот десять лет... – протянул неуверенно Минька.
– А что десять лет? – отозвался Константин, не давая парню впасть в уныние. – Антисанитария? Так баня есть шикарная. Зубы нечем почистить с утра? Яблочко пожуй, оно придает свежесть дыханию, очищает эмаль от зубного налета, а главное – натуральный продукт и никакой химии, в отличие от всяких там джутти-фрутти заморских. Это американцам можно, чего с них возьмешь, а мы-то с вами не коровы жвачные. Зато воздух какой, просторы кругом, леса, да и материально мы неплохо устроены – рубли до получки подсчитывать не придется.
– Это нам, – уточнил Славка. – И то благодаря тебе. А вот народ как горбатится, видел?
Константин посерьезнел.
– Народу главное, – веско заметил он, – чтоб князья с боярами налогами не больно-то обкладывали, да чтоб покой их оберегали. И они уже счастливы будут. Ну, бояр мы приструним, хоть и не сразу, дай срок. А границы на замок запрем уже в самое ближайшее время.
– Справишься ли? – усомнился Славка.
– В одиночку – нет, – ответил Константин. – А вот с вами вместе – запросто. Я – власть, вы – сила, ум и совесть. Вместе мы о-го-го. Будет как в детской игре, помните? Ну, там вода тушит огонь, огонь сжигает бумагу, камень тупит ножницы. Я сам, правда, смутно помню, но суть у нас должна быть та же. Власть поддерживает силу, сила вырастает в своей мощи благодаря уму, ум укрепляет власть, а совесть ее сдерживает. Схема проста и элементарна. Только, ребята, вы уж запомните, что я все-таки князь. Здесь панибратство не принято.
– Уже зазнается, – подмигнул Славка Миньке.
– Да нет, – пожал плечами Константин. – Просто и у нас в двадцатом веке командующий округом в обнимку ни с командиром взвода, ни даже части не ходит.
– Это верно, – согласился Вячеслав.
– Да и министр, ваше НИИ курирующий, с тобой целоваться не полезет, – обратился Константин к Миньке.
– А если открытие важное сделаю? – возразил тот. – И руку пожмет, и обнимет.
– Ты вначале сделай, а уж потом и я тебя и обниму, и поцелую... если захочешь, – пообещал Костя. – А пока субординация и поменьше слов из непривычного здешнему обитателю лексикона. А то за колдунов примут или еще чего похуже. И при обращении ко мне «князь» или «княже» не забывайте упоминать.
– Точно зазнается, – согласился Минька со Славкой. К Николаю они, словно сговорившись, не обращались вовсе. Будто и не было его за этим столом. Может быть, слишком заметна была существенная разница в возрасте – все же сорок восемь лет, а может, потому, что он еще находился в плену собственных многочисленных и не высказанных вслух догадок, сомнений и вопросов, не оформившихся в слова. Кто-то их поведение, возможно, счел бы неправильным, но интуитивно они избрали самую лучшую тактику – дать человеку время самому разобраться в себе.
– Ладно, ладно. Сейчас пока пообвыкнемся, а потом ему темную устроим, когда он все наладит, – вновь весело подмигнул Славка Миньке, но, заметив, как тяжело поднялся из-за стола Константин, припадая на раненую ногу и морщась от боли, добавил виновато: – И когда выздоровеет.
– Ну, шутки шутками, а нам и спать уже пора. Светать скоро будет, – подытожил Константин. – Здесь встают рано, так что можем не выспаться, а день тяжелый впереди.
– Слушаюсь, княже. Как повелишь, – низко склонился в поклоне, дурачась, вскочивший с места Славка и лукаво поинтересовался: – Я правильно все сделал?
Константин принял надменный вид и, критически оглядев стоящего перед ним Вячеслава, заметил:
– Малость раболепия не хватает. Смотри у меня, холоп.
В ответ Славка возмущенно фыркнул, а Минька, наблюдая эту картину, завистливо захохотал, рассыпаясь в беззаботном ребячьем смехе.
– Да, и еще одно, – прервал его бурное веселье Константин. – Ты у боярина кем числишься: в закупах, холопах или вольным смердом?
– Чего?! – вытаращил глаза Минька. На этот раз смеялся уже Славка.
– А того, что я не знаю, под каким соусом тебя забирать от него, – пояснил Константин. – Законность тоже соблюдать надо, хоть и средневековую. Судя по твоей спине многострадальной, которую ты нам в возке показывал, сдается мне, что ты и вовсе холоп обельный.
– Обельный – это белый, что ли? – переспросил Славка.
– Нет, это типа полный. Ну, то есть кругом холоп. Короче, раб, – веско подытожил Константин.
– А разве на Руси до татар рабство было? – усомнился Минька.
– Еще как, – невесело усмехнулся Константин. – И вообще, ребята... Здесь хоть и попроще, чем в нашем двадцатом, но далеко не все так наивно и элементарно, как вы думаете. Проблем тоже предостаточно.
– А как же со мной тогда будет? – озаботился Минька.
– Да выкупит он тебя, – заверил его Славка. – И всего делов-то. Будешь свободный.
– Не будет, – возразил Константин. – Рабом и останется, только моим, княжеским.
– Да ты что? – возмутился Славка. – Нам же одно дело делать. Как же он? Да и вообще, мы же здесь все заодно должны быть, а ты?..
– В чужой монастырь... – начал цитировать Константин. – Кажись, вы мне это сами говорили, сударь?
– Ну, так там совсем о другом речь шла, – не сдавался Славка. – О приличиях, чтоб соблюдать их не забывали, и так далее.
– Да нет. Она во всех случаях верна. Не время нам еще устав переписывать, и пока мы все по старым законам жить будем. А ты, Минька, не волнуйся. Это только числиться в рабах будешь. Тронуть тебя никто не посмеет. А порох состряпаешь – волю получишь. – Он ободрительно подмигнул притихшему и вновь насторожившемуся мальчишке. – Вот и получится, что я действую, как обычный князь. Никаких подозрений мое поведение не вызовет.
– А иначе нельзя? – хмуро буркнул Вячеслав. – Ну, чтоб не так, а как-то по-человечески.
– Нет, Слава, нельзя. Ты пойми, что ежели завтра-послезавтра на меня не то что владимирский великий князь выступит, а даже свой, рязанский – я ведь здесь не один рулю, – и то я ничего сделать не смогу. Силенок маловато. Да что князь, бояре взбунтуются, ведь у каждого из них свои отряды есть, а мне и ответить нечем... пока.
– Так ведь это пока, – не сдавался Славка.
– Правильно. Вот пока и будем тихо-тихо сидеть и мышцу качать, как культуристы. А уж потом, накопив
